Когда события стали затихать и компетентные органы поняли, что никаких наград и звездочек на погоны им не светит, решили устроить проверки на заводах и как-то реабилитироваться.
В службе РБ Севмаша числился давно затерянный маломощный источник кобальта-60. Его оставили еще в 1957 г. сотрудники ИАЭ им. Курчатова, на заре становления службы, под сдачу первой АПЛ К-3 (Ленинский комсомол). Годился он только на калибровку приборов, но постепенно стал не нужным и был захоронен без всякого акта, так как по бухгалтерским документам не числился. Начальник службы Федор Кошуняев предложил списать его задним числом, но я положил акт под стекло - пусть вылежится. Конечно, заложили. Пришли «сероглазые» и пришлось составить акт. Ф. Кошуняев полетел в Москву, залил часть Главка Минздрава коньком и привез бумагу, что в настоящее время источник распался до безопасного уровня, и представляет собой «дразнилку», не подлежащую особому учету. В отместку контролеры написали на меня представление, что не годится совмещать работу в службе, которую контролируешь (заведовал лабораторией контроля внешней среды) и все заслуги приписали себе. Тогда к объяснительной я приложил акт за двумя подписями – моей и этих контролеров. Так, что выявили утрату не ОНИ, а МЫ вместе. Нарисовали зуб друг на друга. Даже прокурор завода Романюк как-то ущипнул, что надо разобраться, откуда у меня форменная меховая канадка (отдал командир БЧ-5 с К-11 Семен Вовша). Ну это все мелочи.
А вот проверку радиографических источников в ЦЗЛ (центральная заводская лаб.) Севмаша, они решили сделать сами и втихаря от службы РБ и санитарного надзора. Источников на заводе были сотни. Цезий, кобальт, селен, но самый ходовой и часто заменяемый, иридий -192, с периодом полураспада 74 дня. По форме это кубик с ребром 5 мм. Крепились они в поворотном цилиндре контейнера пластилином. Отработавшие источники извлекались, скидывались большой свинцовый контейнер, и он потом захоранивался. В то время все делалось вручную длинным пинцетом за небольшим защитным стеклом и в свинцованном фартуке. Ответственным был инженер Микулин, а непосредственный исполнитель мастер Беляев. Вот он и пересчитывал источники, скинутые на захоронение. Там была не одна сотня штук вперемешку с пластилином. Оба они работали давно и безупречно, были твердо уверены в магических свойствах алкоголя и без стакана к работе не приступали. Руки подрагивали, и зачастую, в последний момент откладывался пинцет и действовали пальцами. Все сошлось с актом списания. Через неделю ребят отправили в 6-ю Клиническую больницу в Москву.
Беляев вернулся без пальцев на правой и с 2 пальцами на левой. Микулин с скрюченными ладонями и оба инвалиды. Каких-либо письменных распоряжений на проведение работ не нашлось!!! Задавили ребят авторитетом! С этого момента «компетентные» от меня поотстали. Я их все спрашивал: «Вы доложили своим или пусть наш Главк пишет?».
А вот на «Звездочке» источников было гораздо меньше и одного не досчитались. Кто-то капнул, что видел, как в тисках выпиливали похожий кубик. Долго искали, и вспомнили, что рядом с мастерской была канава для прокладки труб, куда скидывали остатки пластилина. Самым чувствительным радиометром нащупали и достали. А в службе РБ все было на месте. Она создавалась в 1962г. уже при других порядках.
Вот после этого быстро достроили новое здание с боксом и манипулятором. Я тоже научился доставать из коробка и зажигать спичку. Этакое штатное упражнение. Разработали и изготовили новые рабочие контейнеры, удобные, надежные, с защитой «от дурака». Когда застали внедрять фирменные «Изотоповские» контейнеры завод еще долго сопротивлялся.
А летом 1965 случилось неожиданное, раз в 100, превышение активности выпадающих осадков из воздуха. На «Звездочке» тоже. Просмотрели все работы за недели и ничего подозрительного. Соседи из ВМФ вроде тоже не причем. Физик Валера Хрущ посмотрел: спектр-картинка не наша. В те годы Север жил с явно ощущаемым уровнем глобальных выпадений. Но в 1963 г. взрывы в воздухе прекратились. Конечно, капнули «куда надо». Да и как иначе, если в лаборатории работала приятная дама Таня Некрасова, жена начальника Спецмилиции завода. Начали трепать, что сколько, откуда, кто виноват? Я тем временем добрался до ВЧ в кабинете директора и доложил в Главк своему куратору Игорю Камышенко. На другой день секретарь директора мне передала-«Не обращай внимания «кошачье мяуканье», молодцы доложили первыми.» Все ясно, МЯВы - это мирные подземные ядерные взрывы и бывало, что выбрасывало в небеса. «Компетентных» я озадачил, что бы выяснили по своим каналам. Помучились еще пару месяцев и отстали. Я раньше применял это прием. Очень любили допытываться, что, если шпион отберет пробу грунта под забором завода, можно ли установить наличие атомных реакторов (прямо по мотивам кинофильма) Так вот я и просил выяснить по их по своим каналам разрешающую способность и чувствительность детекторов в шпионских лабораториях. И это филологи - юристы с университетскими дипломами.
