Название этого заголовка, наверное, многих удивило. Любой обыватель, незнакомый с организацией флотской службы, может воскликнуть:  «Подумаешь, удивил. Что тут особенного? Про эти торпедные стрельбы уже и так было многое рассказано на страницах этой книги».

     Да, действительно, количество торпедных стрельб, выполненных на протяжении последних лет подводными лодками нашей бригады, было огромным, а в масштабе дивизии, их число увличивалось многократно. Но все эти стрельбы выполнялись практическими торпедами. Боевые же торпеды, начиная с 1955 года и по 1973 год, на Балтийском флоте во время стрельб не использовались. Подводная лодка «С-283» получила задание командования по выполнению стрельбы торпедой, оснащённой самым настоящим боевым зарядом. Впервые за 18 лет предстояло применить настоящее боевое оружие, обладающее не мифической, а вполне реальной разрушительной силой. Поставленная нашему флоту задача сильно взволновала умы военных специалистов разного уровня. Все они начали лихорадочно готовить нашу лодку к выполнению «торпедной атаки века». К нам в бригаду прибыл командир дивизии контр-адмирал Архипов В.А. Отныне его присутствие на борту нашей лодки стало обыденным явлением. Выходя с нами в море, командир дивизии внимательно изучал возможности экипажа, проверял  выучку наших моряков.  С каждым очередным выходом, Владимир Александрович все больше и больше проникался уважением к личному составу пл «С-283». В выходные дни командир лодки Томач неоднократно организовывал выезды командира дивизии на рыбалку. Отдых в условиях дикой природы положительно повлиял на здоровье и настроение главного подводника Балтийского флота. Нам даже посчастливилось увидеть улыбку на его изможденном лице. Даже осанка и походка, свидетельствующие о застарелом радикулите, обрели здоровую направленность. Однажды, сойдя по трапу на берег после очередного выхода в море, Архипов посмотрел на бортовой номер лодки, и во всеуслышанье распорядился: «Командир! К следующей нашей встрече, вместо цифр, означающих бортовой номер, я хочу видеть  надпись «Владимирский комсомолец». Вы этого достойны». Оценка командира дивизии была очень лестна не только для Виктора Тимофеевича, но  и для любого члена нашего экипажа. Вскоре на нашем борту стала красоваться надпись, напоминающая о неразрывной связи Военно-Морского Флота с народом. С течением времени мы даже стали забывать, какие три цифры входили в наш бортовой номер, и были ли они вообще когда-нибудь? 

     Получив известие о предстоящей стрельбе, руководители всех уровней начали лихорадочно искать пути успешного выполнения поставленной задачи. Было над чем поломать голову. Во-первых, - торпедой надо было попасть в цель. Это было не так-то просто, зачастую торпеды в цель попадали только на бумаге. В отчетах по проведённым стрельбам торпеды всегда цель находят, в реальной же обстановке иногда все получалось иначе, совсем не так как в отчетных документах. Стрелять торпедой в противоположном направлении от цели было вполне заурядным и обыденным явлением. Приуроченный к торпедной стрельбе боевой листок, выпускаемый под чутким руководством нашего замполита, традиционно носил заголовок “Торпеду в цель!” Но торпеде было глубоко наплевать на желания и чувства нашего политработника. Она, почему-то, упорно не хотела идти в нужную сторону. Может быть, при использовании перископа и удалось бы блеснуть меткостью стрельбы, но подобная практика, популярная в годы минувшей войны, была неприемлема для подводников 70-х годов, имевших в своем арсенале гидроакустические и радиометрические станции. Но и набор современных технических средств не гарантировал точности определения объекта поиска. Я не хочу утомлять вас рассказами об особенностях гидрологии моря, которые могут исказить результаты наблюдения за целью, не специалист я в этой области, поэтому благоразумно умолкаю, для того чтобы не выглядеть смешным. Но, я думаю, что даже после этих поверхностных рассуждений, многим станет понятно, почему на практике лодка может выстрелить не туда, куда следует. Во-вторых, - где гарантия, что заряд, находящийся в боеголовке сдетонирует при попадании в цель и взорвется?  Этот второй фактор был гораздо сильнее первого. После стольких лет простоя все разуверились в том, что использование боевого оружия может быть эффективным. Командный состав устремил свои усилия на выработку решения, гарантирующего успех стрельбы. В тяжелых муках творчества и сомнений рождался замысел выполнения торпедной атаки. Стрельба по надводной мишени сразу же была отвергнута из-за рискованности ее исполнения. Найти на флоте ржавую, дырявую баржу, списанную на металлолом, было просто. Но, как попасть в эту баржу? Вдруг торпеда пройдет мимо ее, а встретит на дальнейшем своем маршруте вполне реальную цель. Сколько их, рыболовных, торговых и других судов  могут бороздить морские просторы в тот самый час «икс». Результат встречи судна с боевой торпедой понятен даже младенцу. От этих мыслей все покрылись испариной. А если использовать кормовые торпедные аппараты, выпустив из них самонаводящую торпеду? – предложил кто-то из флотоводцев. А что будет, если эта торпеда не найдет цели и повернет на шум наших винтов, подорвет нас? – отвечал вопросом на вопрос его оппонент. Всем стало страшно. В таких вот муках рождался замысел грядущей победы. Наконец, гений тактической мысли восторжествовал. Было решено, что лодка выстрелит из носового аппарата боевой торпедой по подводной скале острова Суур-пакри. Эта идея всем понравилась. После недолгих колебаний решение было принято окончательно и бесповоротно. Начались учебно-тренировочные выходы лодки в море. С нами на борту обязательно присутствовал какой-нибудь руководитель верхнего эшелона. Для того чтобы не «обмишуриться», некоторые сверхбдительные офицеры штаба флота  предлагали обозначить дистанцию прохождения торпеды буйками и вешками. Эта идея нашла поддержку со стороны командира лодки. Вешки и буйки немедленно расставили от исходной точки нанесения удара до той самой скалы, которую собираются поразить торпедой. Но на первом  же контрольном выходе лодка приблизилась вплотную к этим вешкам и намотала на горизонтальные рули трос одной из них. Пришлось всплывать и освобождаться  от этих пут, сковавших наши действия. Последующие выходы в море и стрельбы практическими торпедами по различным целям уверенности нам не прибавили. Мы возвращались с моря усталыми и злыми. Время стрельбы приближалось с неумолимой быстротой.  Надо было собраться с мыслями и успокоится. Накануне учения всех трясло от страха за результаты учения. При мысли о том, что торпеда может не взорваться, большинство военачальников бледнело и покрывалось холодным потом. Лишь один человек сохранял олимпийское спокойствие и уверенность  в результатах использования боевого оружия, - это был начальник минно-торпедной части капитан-лейтенант Сердюк, который отвечал на назойливые вопросы по поводу того, взорвется или нет коротко и ясно.

-А куда она денется? Еще как взорвется. Шандарахнет - будьте нате.
 

Выход на учение был спланирован на 30 мая, что совпадало с днем моего рождения. Встречать свои дни рождения в семейном кругу я уже отвык, в этот день я мог находиться где угодно, только не дома. Эти накладки стали привычны для меня и не вызывали никаких отрицательных эмоций. Моя жена, узнав о дате выхода в море, отнеслась к этому спокойно, без истерик. 29-го мая прошел в суете и беготне, уже стало известно количество адмиралов и штабных офицеров, которые отправятся завтра с нами в море. Надеясь на успешное завершение учения, я продумывал обеденное меню, ведь эффектность проведенного мероприятия только повысится, если на радостной ноте все усядутся за праздничный стол, и окунутся в гастрономическое изобилие. Я купил в магазине 2 бутылки марочного вина (для кают-компании), а также ряд других продуктов, для того, чтобы на обеденном столе появились салаты и закуски, непривычные в повседневных условиях. Утром 30-го мая наша лодка вышла в море для проведения учения. Стояла отличная погода. На небе не было ни облачка, на море - полный штиль. Состав участников учения был весьма представительным, помимо штатного состава с нами в море вышли контр-адмирал Пранц (заместитель командующего флотом), контр-адмирал Архипов (командир дивизии), командир бригады Мартинсон, офицер штаба флота Паршутов, флагманские минеры дивизии и бригады. Выполнив в море ряд подготовительных упражнений, наша лодка взяла курс на остров Суур-пакри, и к двенадцати часам дня вышла на исходную позицию. Боевая тревога. Торпедная атака. Томительно тянутся секунды. Наконец прозвучали заветные командные слова «Товсь», «Пли». Лодка содрогнулась, и все поняли, что первая часть программы выполнена, торпеда вышла из аппарата. В отсеках лодки воцарилась небывалая тишина, каждому члену экипажа в эти минуты был слышен стук собственного сердца, только у командного состава сердце билось значительно чаще. Акустики отслеживали шум винтов удаляющейся торпеды. Время  от момента выстрела до взрыва всем показалось бесконечным. Будет ли взрыв? – напряженно думали все моряки в эти томительные мгновения. Наконец, все услышали какой-то невыразительный щелчок, означавший, что торпеда поразила цель и взорвалась. Всем представлялось, что взрыв прозвучит более  шумно и эффектно, а тут, как-то все вышло вяло и буднично. В 1-м отсеке торпедисты прокричали «ура», но эти проявления восторга не встретили должного понимания со стороны офицерского состава. Многих руководителей  терзали сомнения относительно успешности торпедной стрельбы, но эти сомнения вскоре были развеяны после получения радио, известившем о том, что взрыв, о котором так  все долго мечтали, состоялся. Все страшно обрадовались. Измученные томительным ожиданием лица озарились счастливыми улыбками, всех охватило чувство ликования. Знали бы те герои-подводники минувшей войны, пустившие на морское дно десятки кораблей и судов противника, что их потомки будут радоваться как дети такой ерунде,  они, наверное, не поверили бы этому абсурду. Но времена изменились. 28 лет мирной жизни поменяли задачи и ориентиры защитников отечества. Подводники 70-х годов, продолжатели славных традиций героев военных лет, довольствовались даже столь малым, испытывая чувство радости и восторга после взрыва торпеды, пущенной в никуда.

     Приближалось время обеда. С камбуза доносились ароматные запахи, все возвещало о «царском» обеде. Лодка уже всплыла и шла в надводном положении. По трансляции прозвучала долгожданная команда: «Приготовится к обеду! Накрыть стол в кают-компании, бачковым накрыть столы!» Я находился во втором отсеке и контролировал работу вестового,  на изысканный вкус которого я не надеялся, поэтому мои советы были отнюдь не лишними. Наконец все было готово к началу обеда. По команде с центрального поста экипаж подводной лодки приступил к приему пищи. За столом в кают-компании можно было разместить одновременно не более семи человек, поэтому мы обедали в две смены. В первой смене обедал командный состав, а остальные офицеры спокойно дожидались своей очереди. Обед удался на славу. Вино и закуски оказались очень кстати. Командир вспомнил про мой день рождения, и решился на маленькую импровизацию.

-Товарищи адмиралы и офицеры! Сегодня у нашего доктора день рождения. Давайте поздравим его с этим событием.

Присутствующие за столом горячо откликнулись на призыв Виктора Тимофеевича, и дружно выпили за мое здоровье, предварительно чокнувшись со мной своими рюмками. Не скрою, мне было очень приятно оказаться на минуту в центре всеобщего внимания. Обед закончен, закончена и программа учения. Мы гордо возвращались в базу, с чувством выполненного долга. На береговой базе я по-быстрому решил все вопросы, касающиеся организации питания личного состава на следующий день. Доложив командиру о проделанной работе, я получил у него «добро» на сход с корабля. Мое раннее появление дома было встречено женой и сыном восторженно. Отставив в сторону все домашние дела, Аллочка стала спешно накрывать стол. Мой 28-й день рождения был отпразднован в узком  семейном кругу и оставил в памяти неизгладимый след.

     Спустя какое-то время мне показали фотографию  взрыва боевой торпеды, выпущенной из торпедного аппарата нашей лодки. На снимке был запечатлён огромный столб воды, взметнувшийся к небесам. Высота подъёма воды при взрыве боеприпаса достигала 100 метров. Небольшой по численности контингент офицеров и матросов, ведущий наблюдение за результатами стрельбы  с побережья острова, был восхищен прекрасным зрелищем. Помимо наблюдательных функций эти ребята, ко всему прочему, вытащили из воды много рыбы, оглушенной при взрыве торпеды.

    А по собственной корме мы все-таки выстрелили, правда, не боевой, а практической торпедой. Произойдет это через месяц после учения. На борту лодки находился командир дивизии. Лодка выстрелила самонаводящей торпедой из кормового аппарата. Торпеда, выпущенная из торпедного аппарата, не обнаружила на своем пути никакой цели, тогда система самонаведения сработала против нас. Преодолев под водой положенное расстояние, торпеда развернулась, и устремилась на шум винтов нашей лодки. Гидроакустик своевременно обнаружил шум винтов приближающейся торпеды, но, пока он собирался докладывать, торпеда настигла лодку и ударила ее по корме, потом отскочила назад и атаковала лодку повторно. Командир дивизии смог вымолвить лишь короткое ругательство: « … твою мать». Хорошо, что торпеда не ударила по винтам, тогда последствия нашего контакта с ней могли быть более печальными, а так, мы отделались легким испугом, получив две вмятины в кормовой части легкого корпуса. Я на этом выходе не участвовал, так как находился в очередном отпуске. После возвращения в базу, вмятины от попадания торпед были изучены более детально, и лодка отправилась в док «залечивать свои раны». Подробности этой неудачной стрельбы рассказал мне старпом Казанцев. А если бы мы боевой торпедой стреляли? – подумал я. - Чтоб тогда могло случиться?