«…И вечный бой.
Покой нам только снится».  
Александр Блок.

 

       Расставался со службой без всяких сожалений, переживаний, видимо потому, что меня к тому давно подготовили. Как сказал В.Тихонов устами своего героя из кинофильма «И другие официальные лица»:  «Я не могу служить в системе, которая меня не защищает». Тем более, что я не остался сразу же без дела – мне предстояла предвыборная кампания.

 

                               

                                          Таким меня представили на предвыборных  агитационных плакатах.

 

Получилось так, что уволили меня фактически незаконно, кандидата в депутаты увольнять было нельзя. Один из участников той кампании сказал мне после выборов:

- После того, как с Вами так поступили, Ваша победа была, практически, предрешена. Но ни Вы, ни Ваши доверенные лица не смогли или не захотели тем воспользоваться.

 Да какой там «не смогли или не захотели»! Мы не имели ни малейшего представления о том, что сложившуюся ситуацию можно обратить себе на пользу. Я остался один с двумя товарищами из УЦ, изъявившими желание поработать со мной в качестве моих доверенных лиц. Ни я , ни они никогда раньше подобными делами не занимались не имели никакого опыта. Тем более, что оба были заняты преподавательской работой в УЦ, где их старались нагрузить побольше, чтобы не осталось времени для меня. И всё!  Мало того, однажды в местной печати появилась даже статейка, хоть и без особого компромата, но, в какой-то мере, против моей кандидатуры. (Якубовским выполнялось распоряжение сверху).

             Партийно-хозяйственная система, остававшаяся в полной силе, естественно, выставила кандидата из своей среды. Им стал зам. директора ФЭИ  И. Силаев. К его услугам было всё: транспорт, связь, все городские газеты, радио, ТВ. Куча пропагандистов, советников, политологов, средства без ограничений на печатную продукцию.Мне, и таким как я кандидатам на встречи с трудовыми коллективами приходилось ездить на своих стареньких «Жигулях» одному или с кем-нибудь из двух моих помощников. Такие, как Силаев, ездили на больших служебных машинах, со свитой. Так что если считается, будто все кандидаты были в равных условиях, то некоторые из нас были явно равнее других. Не буду всего рассказывать, возьму только пару примеров.

             Вот один из них.

 Выступаем в Балабаново. Зал битком набит народом – как же, интересно! Это же первые фактически дебаты кандидатов.  И там, уже тогда, выступавшие от имени избирателей представители, сказали прямо: «Кто проведет нам водопровод, за того и проголосуем!». Ну и кто из кандидатов смог на следующий день пригнать грузовики с техникой, рабочими и материалами? Думаю, понятно.

            Или вот еще пример, может и не такой яркий.

            На встречу с рабочими трикотажной фабрики в Боровске никто из боле «равных» кандидатов в депутаты не поехал –  видимо там, среди рабочего класса, им нечего было ловить. Поехали мы, те, кто попроще. Кто на «Жигулях», кто на автобусе. На фабрике чудовищно грязный, до нельзя захламленный двор не удивил – так они выглядели в то время почти везде. А вот то, что увидели в цеху, просто повергло нас в шок. Перед нами наяву встала картинка из учебника истории, где говорится о средневековых мануфактурах. Те же громадные чаны с клубами пара над ними, полуголые мужики, что-то там мешающие палками.  Какие-то допотопные станки с длинными приводными ремнями, только вместо паровых машин электромоторы. Всё это в какой-то сырой, душной полутьме.

В следующем цеху за ободранными столами что-то кроили женщины. Здесь было посветлее, пока мы осматривались, прозвенел звонок на обеденный перерыв. Женщины на этих же столах, заваленных какими-то выкройками, разложили нехитрую снедь, начали обедать. Начальство распорядилось пригласить сюда людей из других цехов, (пришло несколько человек), и нам предложили перед ними выступать со своими предвыборными программами!

Когда мне предоставили слово, я просто не знал, что сказать. А они улыбались, шутили, подбадривали. Пришлось говорить. Вкратце моя речь свелась к тому, что работать в таких условиях, как у них на фабрике, с допотопным оборудованием, без должных мер безопасности, когда нет даже столовой, это просто безобразие. Что мы ничем не хуже людей в развитых странах, и пора нам тоже взяться за ум, подумать, что и как можно и нужно сделать. Ну и несколько слов о том, что я бы предложил, будучи депутатом, сам. В том числе сказал, что нам надо добиваться не только модернизации промышленности, нормальных условий труда, но и достойной его оплаты. И что для того необходимо создание хотя бы еще одной, например, социал-демократической партии в стране. Что конкуренция между ней и КПСС могла бы оздоровить обстановку, особенно в руководстве. А потом и в промышленности, в том числе конкретно на вашей фабрике.

Примерно так я  выступал перед многими коллективами, в том числе и на собраниях в институтах, на производствах и даже на площадях. Мне кажется, многие меня понимали. В чем чуть позже пришлось убедиться.

На выборах, как и ожидалось, победил представитель партноменклатуры И.Силаев. Но и за меня было подано немало голосов. А главное – вскоре после выборов пошли звонки по телефону. В стране готовился ХХVIII-й Съезд КПСС, начинались выборы делегатов от партийных организаций. Так вот, первичные парторганизации нескольких обнинских предприятий предложили мне, (!), быть их кандидатом на общегородской партконференции. Именно там должны были выбрать одного  делегата на Съезд от Обнинска. Просто невероятно – в каждой парторганизации своих достойных людей много, руководители институтов, профессора, доктора наук, и вдруг предложение мне!  Единственное, чем я мог объяснить происходящее, это опьяняющим чувством новизны, что теперь люди сами могут выдвигать кандидатов, свободно излагать своё мнение, что-то решать. И тем, что в ходе предвыборной кампании я говорил, какую роль может сыграть партия в ходе перестройки, вместо того, чтобы её тормозить. Что громадную пользу могла бы принести нам еще одна партия, чтобы не было монополии одной КПСС. Такие речи совсем недавно были немыслимы, может именно это и понравилось многим.

В конце-концов, поддавшись на особо настойчивые уговоры секретаря одной из самых крупных в городе парторганизации научно-производственного объединения, НПО «Тайфун»,  я согласился поучаствовать в выборах кандидата от них. На общее партсобрание НПО,  куда меня пригласили, низовые партийные ячейки прислали своих представителей и выставили кандидатов. В том числе самого директора. Каждому из нас дали слово для изложения своего понимания, что нужно решить на Съезде. Дебаты по кандидатурам и их программам были исключительно жаркими, затянулись до полуночи. Голосование было тайным. Каждый коммунист писал на бумажке фамилию кандидата, за которого голосует, и опускал в урну. Каким же было моё изумление, когда после вскрытия урны, оказалось, что за меня проголосовало подавляющее большинство присутствующих!  Подумать только – за меня, новоиспеченного пенсионера, даже пока еще не члена их парторганизации!  Просто немыслимо.

             На общегородской партконференции победил, конечно же, кандидат от самой мощной парторганизации города – ФЭИ. Много было голосов и за меня, из числа тех, кто хотел перемен в нашей жизни и партии. Но еще больше в зале было тех, кто никаких перемен не хотел, кто предпочитал жить спокойно, по-старому. То же самое произошло и на самом Съезде. И там тоже в большинстве оказались те, кто составлял, как потом его прозвали, «агрессивно-послушное большинство». И никаких новых, радикальных решений на Съезде принято не было.

Вскоре после этого, мне предложили должность заместителя председателя городского исполкома по науке и промышленности. От этого почетного предложения  отказался сразу – в такой сфере я не специалист. В городе есть много знающих и толковых людей. Проблем там  и так много, и, пока я буду «врастать» в обстановку,  их станет еще больше. А проблем не только в городе, но и в стране действительно с каждым днем становилось всё больше, и они становились всё более сложными.

 

 Поскольку я постепенно подхожу к самому решающему, переломному моменту в нашей истории, в жизни советских людей, в судьбе самого Советского Союза, - дальше попытаюсь, по-возможности, подробнее остановиться на сути происходящих в стране событий, чтобы хоть немного стало понятней, что именно потом произошло, а главное – почему.  Хочу еще раз подчеркнуть – рассказываю со своей точки зрения рядового гражданина того времени. То-есть так, как виделись нам события, так сказать, снизу. Без знания глубинных течений и причин происходящего в стране и в мире, без глубокого научного анализа. Потому не исключено, что возможны и ошибки в оценках.  То-есть, на истину в последней инстанции я не претендую. К тому же стараюсь всё изложить как можно короче.

 В мае 1990 председатель Совета министров СССР Н. Рыжков выступил по телевидению с заявлением, что в связи с тяжелым финансовым положением в стране, в ближайшее время придется повысить розничные цены на товары первой необходимости и продовольствие. В городе началась паника, жители скупали всё подряд, что еще осталось в магазинах. Полки там быстро опустели.  В Боровске на дверях магазинов появились объявления: «Товары продаются только жителям Боровска, по паспортам» .  То же самое очень скоро распространилось и в Обнинске, и по всей стране, кроме Москвы, (там очереди в магазинах возросли в несколько раз за счет иногородних).  На базарах, как всегда, даже в войну, почти всё есть. Но цены!  Цены просто несусветные. Рубль окончательно потерял своё значение. Стены, столбы, остановки городского транспорта запестрели объявлениями, типа: «Меняю детскую коляску на велосипед», «кухонный стол на шкаф» и тому подобными. Гражданам по месту работы стали выдавать зарплату тем, что они производили – кастрюлями, стульями и т.д. вплоть до бутылок водки. И, наконец, там же стали выдавать талоны на покупку товаров первой необходимости, (носки, ботинки, куртки, пальто и т.п.), и продуктов. Жить, как говорили при товарище Сталине, становилось всё лучше, всё веселее…

29 мая на пост Председателя  Верховного Совета РСФСР был избран Борис Николаевич Ельцин. О нем надо чуть подробнее, как говорится, из уст очевидца тех времен. В прошлом – Первый секретарь Свердловского обкома КПСС, потом Московского горкома. Кандидат в члены Политбюро. По тем временам взлетел неслыханно быстро и высоко. По-видимому, почувствовал близость перемен, (всё общество тем жило в последнее время), и на одном из Пленумов ЦК выступил с критикой партийной верхушки, конкретно относительно её привилегий. Неслыханное никогда раньше подобное выступление партийного деятеля такого уровня сразу же сделало его знаменитым, не только в СССР, но и в мире. На что он явно и рассчитывал. Но, видно, до конца рассчитать ума не хватило. Того, что его самого немедленно снимут со всех постов и лишат привилегий, он, видимо, не ожидал. Раньше я говорил о том, что система партгосноменклатуры немедленно расправится с любым из своей среды, кто осмелится выбиться из общей колеи. Неужели Ельцин мог этого не знать? Или дух «перестройки» затуманил ему рассудок?

  «Героизма» его хватило ненадолго. Уже на ближайшей XIX-й партконференции он каялся, и униженно просил Горбачева и других членов Политбюро ЦК  о партийной реабилитации. Разумеется, оскорбленные соратники его не простили.  Но зато многие сторонники, (в их числе и ваш покорный слуга), стали относиться к нему с презрением. И  вскоре на выборах в Верховный Совет СССР недавно такой популярный Ельцин что называется «пролетел» мимо, как фанера над Парижем. Однако нашлись те, что остались его почитателями. Некий Казанник из вновь избранных депутатов в ВС СССР, публично заявил, что уступает Ельцину своё место в Верховном Совете. Не будем гадать, зачем и почему он это сделал. Зато вокруг Ельцина вновь закипели страсти, он начал выныривать из небытия. Попутно и сам Казанник, абсолютно до того ничем из массы не выделяющийся, тоже стал знаменитостью.  Вскоре Ельцин стал Председателем Верховного Совета РСФСР. Он, надо отдать ему должное, не забыл своего спасителя. Когда стал президентом РСФСР назначил Казанника на должность Генерального прокурора. (Впрочем, тот быстро завалил работу, и вскоре сгинул где-то в провинции). Ну а о том, что с Ельциным было дальше, многие знают, но и я позже скажу о нем еще кое-что, как свидетель тех событий.

            В июле прошел упоминавшийся выше, XXVIII-й Съезд КПСС. Поворот партии на социал-демократический путь развития, как на то надеялись представители «Демократической платформы в КПСС», (была уже и такая, позже нас стали называть просто: «демократы»),  не удался. Твердолобые партийцы, которых на Съезде оказалось большинство, уперлись намертво. В итоге приняли слегка обновленный Устав, программное заявление, подтверждающее ранее принятый курс партии, и всё. Разочарование было большое, и я, как и многие другие, подал заявление о выходе из КПСС. Тогда уже ни мне, ни моей семье, ни кому-либо другому такой абсолютно немыслимый раньше шаг, ничем не грозил.

          Горбачев всё больше и больше вяз в нерешительности. Старый партийный аппарат крепко держал его за фалды, расстаться с ним, обновить его Горбачев то ли не мог, то ли не хотел. Ситуация в стране продолжала ухудшаться. Пользуясь передышкой, пока я еще не устроился на какую-нибудь работу, решили с Верой съездить на Украину, навестить мою родню.  Там оказалось ничуть не лучше, чем в России. Опустошение такое же – в магазинах нет продуктов, нет табака, на заправках нет бензина.  Все большему числу людей становилось понятно:  так дальше жить нельзя, надо что-то менять, просто «улучшить» систему не удастся. Появился даже фильм С.Говорухина «Так жить нельзя», газеты, журналы просто переполнены были всякими подобными материалами.  Только вот что именно и как конкретно менять – ясности ни у кого не было.  (Китай примером в то время быть еще не мог – он  был еще нищим и голодным).

             Только вернулся от матери с Украины – звонок в дверь. Принесли с почты заказной пакет с надписью «Правительственное».  Открываю, оказывается, меня персонально приглашают принять участие в «Круглом столе» по обсуждению причин гибели «Комсомольца».  «Круглый стол» организован по инициативе депутатов Верховного Совета СССР!  Просто невероятные события происходят. То, с чем я бился столько лет, наконец, кажется, становится возможным! Понятно, что там речь пойдет не только о «Комсомольце». Немедленно, не просто поехал, а как на крыльях, полетел в Москву.

 

5 октября, в Парламентском центре на Арбате и состоялся этот «Круглый стол».  Под эгидой Верховного Совета СССР  там собрались офицеры, адмиралы ВМФ, в основном уже в отставке, как правило, уволенные за критику, ученые, конструкторы, представители промышленности, родители погибших на «Комсомольце» моряков.

Разговор о наболевшем, в первую очередь, естественно, о причинах гибели «Комсомольца», шел уже второй день,  желающих выступить становилось всё больше. А выступить надо. Пишу записку в президиум, народному депутату от Северодвинска А. Емельяненко, (именно  он и был основным инициатором проведения «Круглого стола»), в ней несколько слов:  «Говорят, что советскую подводную лодку трудно утопить, даже если очень захочешь. Так почему же они тонут? Прошу слова» и подпись.

Столь интригующая записка не осталась без внимания, слово мне дали. Как мог кратко проанализировал причины гибели не только «Комсомольца», но и других подводных лодок, сообщил об опыте американцев, сравнил с тем, что у нас. Слушали меня, как мне показалось, внимательно. Очень хорошо приняли то, что в конце выступления я поклонился матерям погибших моряков, и попросил у них прощения. Сказал, что хотя сам не потерял ни единого человека, но  не смог сделать всё для того, чтобы и другие на флоте никого не теряли.

После меня выступил один из офицеров ГШ ВМФ Анатолий Горбачев, (тот самый, о котором шла речь в кабинете Балтина в 1984 году).  То, что он сказал обо мне с трибуны, меня просто ошеломило. А сказал он вот что:

-  Еще в 1983 году к нам в Управление Боевой подготовки в ГШ ВМФ принесли на изучение и отзыв доклад А.Храптовича «О недостатках в подготовке ракетных подводных крейсеров стратегического назначения и предложения по их устранению». Там был подробный анализ положения дел, в том числе причин аварий и катастроф подводных лодок с гибелью личного состава. Мы долго читали его всем отделом и пришли к выводу, что Храптович абсолютно прав, его надо поддержать. Наш начальник пошел докладывать наше мнение Главкому.  Вскоре вернулся оттуда побледневшим и сказал, что отныне даже фамилию Храптовича произносить в ГШ запрещено. Что он враг не только флота, но чуть ли не всего народа.  «Так вот я, - сказал в заключение Анатолий, - горжусь тем, что служил в одно время с этим честным и мужественным человеком и поддерживал его».

Закончилось заседание «Круглого стола» тем, что было решено создать специальную рабочую группу под условным названием «Широкий взгляд» для подготовки предложений по борьбе с аварийностью на флоте руководству СССР.  В неё вошли несколько известных на флоте адмиралов, ученых, конструкторов. А мне предложили её возглавить!

 Нет, это было уж слишком. Я сказал, что для того нужен человек более авторитетный и таким, по моему мнению, мог бы быть присутствующий здесь адмирал Г. Егоров, бывший Командующий СФ, позже начальник ГШ ВМФ.  Он согласился, согласились и остальные с моим предложением. Однако, меня оставили координатором группы. (Ну, это как бы организатором её работы). За это решение присутствующие на «Рабочем столе» проголосовали единогласно. Вот здесь, когда за меня проголосовали в числе других и многие заслуженные адмиралы, офицеры и даже конструкторы, я окончательно понял, что поднятые мной вопросы подводников ими признаны правильными, а, значит, доводить начатое до конца обязательно надо.

Работа предстояла огромного объема и важности. Однако начать её мы могли только после  утверждения состава нашей группы, придания ей официального статуса и соответствующих полномочий на одной из сессий Верховного Совета. Иначе, конечно, никто нас и слушать не стал бы,  в части и на корабли, к необходимым материалам,  допустить не мог, не имел права. Так что дело было за депутатами.

Тем временем, пока депутаты готовили такое решение, события в стране развивались стремительно. Родители погибших в мирное время военнослужащих, прежде всего, солдатские матери, объединились в мощное общественное  движение, создали Комитет солдатских матерей. Начали проводить манифестации в городах, включая Москву, создавали пикеты у здания Министерства обороны, у Кремля с требованиями прекратить бесчинства в армии и на флоте, расследовать повторно дела их погибших сыновей и наказать виновных. В конце-концов они просто вынудили М. Горбачева, (ставшего к тому времени уже не только Генеральным секретарем ЦК, но и Президентом СССР), создать специальную Комиссию по расследованию причин гибели и травматизма военнослужащих в армии. Возглавил её народный депутат Ю.Калмыков. Часть людей из нашей группы «Широкий взгляд» вошла в её состав, поскольку тема перекликалась с нашей.

Вот тогда-то нам и удалось поработать в том числе и в Главной военной прокуратуре. Там мы подняли дела о крупных авариях, катастрофах. Причем не только в ВМФ, но, конечно, прежде всего там.  Именно тогда мне удалось ознакомиться с многими документами по «К-219» и «К-278» в подлиннике. Причины катастроф можно было изучить более глубоко. Оставалось главное – проверить какие по ним сделаны выводы, и какие меры приняты.  И не по бумагам, а в реальной действительности  в армии и на флоте,. После чего можно будет приступать к выработке предложений руководству. Но для того, повторяю, нам нужны были соответствующие полномочия.

 В ходе работы Комиссии Калмыкова вскрылось, сколько преступлений, в том числе не раскрытых до конца, или не расследованных,  совершено в Вооруженных силах. Сколько загублено людей, техники, оружия, сколько военнослужащих и членов их семей пострадало от бездушия или злоупотреблений начальников, от «дедовщины», сколько семей военнослужащих не имеют жилья, живут в бараках и на съемных квартирах.  Когда всё это вскрылось, стало понятно, что для принятия необходимых мер усилий временной комиссии здесь явно недостаточно. Нужен постоянно действующий государственный орган с соответствующими полномочиями.  И наша группа предложила Калмыкову представить  Президенту страны, Верховному Главнокомандующему ВС СССР обоснование необходимости создания специального Комитета для постоянного контроля за соблюдением прав военнослужащих, членов их семей и их социальной защиты.

Вскоре нам стало известно, что Горбачев поручил своему аппарату  разработать Положение о Комитете по делам военнослужащих при Президенте СССР.

 

Заканчивался февраль 1991-го года. В стране, особенно в Москве, почти непрерывно шли митинги.  Одни – в поддержку  демократов, тех, кто вскрывает правду о положении в стране и армии, и призывает к переменам, другие – в защиту КПСС и Вооруженных сил, которых «некоторые пытаются очернить и опорочить». С каждым днем, по мере того, как всплывали наружу всё новые и новые факты,  первые митинги становились всё более массовыми, вторые напротив, таяли. Постепенно проявлял свою истинную сущность и Горбачев. Выступая в Белоруссии, плевался в адрес «так называемых демократов», клялся в верности социалистическому выбору. Становилось понятно, что, похоже, теперь он и сам не рад, что затеял «перестройку». Популярность его в обществе, особенно после проведенной «антиалкогольной кампании», (как обычно принесшей много бед простому населению, и закончившейся безрезультатно и бесславно),  продолжала падать.

К середине марта стали проявляться признаки надвигающегося голода: окончательно опустели полки в магазинах. Цены на базарах вообще стали недоступными для простого народа. Вера, глядя на то, что у нас кончаются запасы крупы и картошки, (пока была возможность, и мы запаслись кое-чем, как все), была в ужасе – что потом, чем кормить детей?!  Начались волнения в Прибалтике, Грузии, на Украине. Там  поднимали головы местные «элиты», началось движение за выход из состава СССР, за самостоятельность. Многим в республиках казалось, (нашлись те, кто сумел внушить массе), что все беды идут от Москвы, что, отделившись, они заживут припеваючи.

Руководством страны предпринимались судорожные  усилия чтобы сохранить СССР. В том числе были попытки остановить сепаратистов силой. В Вильнюсе, Тбилиси  пролилась первая кровь, что вызвало бурю негодования и волну протестов не только в нашей стране и за рубежом. Был организован и проведен общесоюзный референдум за сохранение СССР. Большинство граждан пока еще не представляли себя вне Союза, потому проголосовали «за». (Чуть позже они так же дружно проголосуют за независимость своих республик).

            В обществе не спадала волна протестов против бесчинств в армии. В газетах, по ТВ появлялись всё новые факты издевательств над молодыми военнослужащими в армии и на флоте. Продолжались митинги,  пикеты у входа в Министерство обороны. После того, как такое стало возможным, безопасным, ими стали увлекаться всё больше и больше. Дело дошло до того, что генералы не могли попасть в свои кабинеты, их не пускали туда солдатские матери, кричали оскорбления, чуть не плевали в лицо.

23 марта в Москве начал работу Всесоюзный слет родителей военнослужащих. Я совершенно не могу вспомнить, кто и почему меня туда пригласил. (В качестве приглашенного там же, почти рядом со мной, сидел генерал П.Грачев).  А пригласили, и не только пригласили, а дали слово. Это в обстановке, где каждый из тысяч присутствующих в зале просто кипел от негодования и сгорал от желания выразить словами, высказать свою боль, свою беду. Я выступил там с конкретными предложениями, как обуздать «дедовщину» в армии. Выслушали внимательно, с одобрением. (Тогда впервые сведения обо мне, фотографии появились в газетах и даже на ТВ, но не по моей воле).

В конце марта правительство вынуждено было снова объявить об очередном повышении цен. Что творилось в магазинах!  Озверелая толпа с сумками в руках с глазами полными паники и ненависти к тем, кто там, «наверху», и тем, кто в торговле, расхватывала всё, что осталось, затевала драки, если что-то «выбрасывали» на полки. Приходилось удивляться, как пока еще не остановился транспорт, продолжают работать предприятия, где рабочим не выдают зарплату. Похоже, наступала агония советской системы.

 Несколько  лет спустя,  в печати появились предположения, что такую ситуацию некие враждебные силы создали тогда в стране умышленно. Но в то время никто так не думал. Большинство считало, что к такому положению в стране привела наша «социалистическая» система.

             А «номенклатура» не сдавалась! Не желала «поступиться принципами». В том числе, разумеется, и военное руководство. Тот же Чернавин, как мог, защищал «от нападок»  армию и флот. А как?  Да всё так же – враньём. Например, спрашивают его журналисты:

-  Как вы оцениваете боеспособность атомного крейсера «Киров»?

Он отвечает:

-  Это гордость нашего флота!

При том прекрасно зная, (журналисты ведь не спроста задали ему такой вопрос, хотя бы немного о том подумал), что «Киров» был принят в состав ВМФ недостроенным. Что председатель Госкомиссии, которая его принимала, адмирал Бондаренко получил звание Героя соцтруда по представлению промышленности. (Надо ли объяснять, за какие заслуги он его получил). Что потом, уже на флоте, крейсер так и не довели «до ума», как обещали. Что он сгнил потом без специального места для стоянки, без должного обеспечения, выбив, стоя на якоре, весь свой моторесурс.  «Гордость нашего флота»!  Каков же тогда весь наш флот, если это его гордость?  И каков у него Главком, если того не знает? Знает, не может не знать. Но продолжает по въевшейся многолетней привычке втирать очки, врать. Только врать-то можно вышестоящему руководству. А тем, кто ниже и знает истинное положение дел, врать бесполезно. К сожалению, перестроить своё сознание удавалось далеко не всем.

 

Время шло, а Комитет по делам военнослужащих при Президенте СССР всё еще так и не был создан. Заглох вопрос и с обеспечением прав группы «Широкий взгляд».  Яростное сопротивление благим намерениям Горбачева оказали силовые министры, военная промышленность, их поддержал Председатель Верховного Совета СССР А. Лукьянов. Никому из них не нужен был гражданский контроль за военными ведомствами. Пусть и в ограниченной области – в области прав военнослужащих. Никогда в СССР такого не было, и допустить такое они не могли. Мне самому высокие военные чины позже не раз задавали вопрос: «Ну а вот если бы к вам, как к командиру корабля в прошлые времена кто-то из гражданских  лез со своими вопросами и требованиями, что бы вы сказали?»  Приходилось отвечать почти серьезно: «Если бы лезли с советами в вопросах оружия, тактики и т.д., послал бы их подальше. А если бы помогли обеспечить жильем офицеров и мичманов, помогли с отоплением, горячей водой в казарме, с изданием законов по социальной защите моих подчиненных и их семей – был бы им очень благодарен».  Горбачев то ли не вникал в это дело, то ли не решался их тронуть, только его попытки создать Комитет ,как и попытки депутатов ВС СССР наделить необходимыми правами группу «Широкий взгляд», были сведены на нет. О них благополучно забыли.

И тогда в первой половине 1991 года уже депутатами ВС РСФСР в Верховном Совете России была образована специальная «Комиссия по защите прав военнослужащих и членов их семей».  В её состав вошли 12 народных депутатов. При Комиссии, как полагается, создали небольшой аппарат для обеспечения её работы из шести штатных сотрудников. Возглавил Комиссию Анатолий Алексеев, депутат от Кронштадта.  Вот он и пригласил меня туда работать. (Опять же, не знаю почему, кто ему меня рекомендовал).

Трудно даже описать словами, какая масса работы свалилась на Комиссию, когда о ней узнали в стране и в армии. Десятки посетителей, сотни обращений, писем ежедневно. Со всеми надо разобраться, если жалобы, претензии законны - запросить соответствующие инстанции, обязать их выполнить требования людей, проконтролировать, что и как сделано, иначе всё, как обычно, ограничится бумагой. Если кто-то подумал, что этой работой занимались депутаты, то он глубоко ошибся. После того, как их включили в состав Комиссии, они тут же о том забыли. Ею занимались мы, шесть сотрудников «аппарата».  От истерик приходящих на прием убитых горем родителей погибших или искалеченных  военнослужащих, жалоб отцов бездомных семейств, обращений сбежавших из армии от издевательств солдат и т.д. к концу дня у нас просто тряслись руки. В одной из комнат  стояли столы, заваленные письмами, а они всё шли и шли. И на каждое письмо надо было не просто ответить, а разобраться в вопросах, поставленных в нем. Мы часто прихватывали письма с собой на выходные, чтобы и там с ними поработать. Но осилить такой объем работы мы просто не могли физически.

Постепенно становилось ясно, что так, борясь с последствиями, а не с причинами бед, справиться с ними невозможно. Нужен был не только специальный гражданский Комитет, но, прежде всего, соответствующие Законы. Обо всём этом мы говорили Алексееву, с тем, чтобы он ставил такие вопросы в Верховном Совете. К сожалению, он почему-то их там не  ставил.  Просто требовал от нас не оставлять без внимания ни одного письма, ни одного посетителя.

Ко всему прочему надо сказать и о том, что на работу мне приходилось ездить в  Москву из Обнинска. Вставал в пять утра, завтракал, бежал на автобус, чтобы ехать на вокзал, там садился в электричку, в ней полтора-два часа досыпал, потом на метро. И так же обратно. А что такое наши автобусы, электрички?  Битком набитые людьми, шум, вонь. Зимой пронизывающий холод, летом удушающая жара, духота.  Домой возвращался около 22 часов, ужинал, принимал душ и спать. Сознавал, конечно, что долго так не выдержу. Держался только на сознании важности той работы, за которую взялся. Надеялся, что нам удастся сдвинуть дело с мертвой точки, что будут созданы и законы, и Комитет. Вот тогда  смогу с чистой совестью уйти. О том, что как сотрудник Комиссии ВС РСФСР могу претендовать на жилье в Москве, ни разу даже не подумал. 

 

                                                  ГКЧП  -  трагедия или фарс?

 

Незаметно наступил август, а там и 19.08.1991 года.  Утром, как обычно, стараясь не разбудить домашних, позавтракал и поехал на работу. Из метро, всё еще сонный, иду к себе в «оффис», как сейчас говорят, не глядя по сторонам и ничего не замечая. Уже на подходе к нему встречаю одну из наших сотрудниц, Татьяну. И вот она, вместо «здравствуйте» говорит мне:    -  Альберт Иванович, ну что Вы скажете?

-  О чем?

-  Ну как о чем?  Вы что – не знаете?!  У нас же ГКЧП, переворот!

-  Что за ГКЧП,  у кого это «у нас»,  какой «переворот»?

Она мне всё и рассказала, что Горбачев уехал в Крым на отдых, в его отсутствие власть в стране принял на себя Государственный комитет по чрезвычайному положению, (ГКЧП), состоит он из руководителей высшего звена, во главе его вице-президент СССР Янаев. Комитет объявил о намерении восстановить в стране конституционный порядок. Ясно, что имелся в виду порядок, который был до всяких перестроек и гласности.

-  Ну так что Вы скажете? -  не унимается Татьяна.

А что тут скажешь?  Я сказал первое, что пришло на ум, сказал, что не думаю, что заговорщикам удастся повернуть нас вспять. Народ почувствовал запах свободы,   перспективы перемен, и вряд ли захочет вернуться в прошлое. Позже, когда увидел, что ГКЧП распорядился прекратить передачи телевидения и вместо них по ТВ запустили балет «Лебединое озеро» Комитет объявил о намерении восстановить в стране конституционный порядок. Ясно, что имелся в виду порядок, который был до всяких перестроек и гласности.

-  Ну так что Вы скажете? -  не унимается Татьяна.

А что тут скажешь?  Я сказал первое, что пришло на ум, сказал, что не думаю, что заговорщикам удастся повернуть нас вспять. Народ почувствовал запах свободы,  ,укрепился в своей мысли. Уж этого обыватель им не простит – как это его лишили главного в последнее время зрелища!  То, что есть нечего, для советского человека не новость, и не такое переживали. Новостью были трансляции Съезда народных депутатов, смелые речи Сахарова, Собчака, Власова, передачи «Взгляда» и других подобных программ. Запретить их – это был непростительный промах.

Но долго думать о том не приходилось. В приемной меня и других сотрудников ждали десятки посетителей. Они приехали со всех концов Союза, им было не до ГКЧП. Они приехали спасать своих сыновей от «дедовщины», добиваться хоть какого-то жилья, жалких пособий на погибших и т.д. Я немедленно включился в работу. Интересно, что во всех инстанциях, куда звонил, все работали, как обычно. Разве что иные военачальники, не удержавшись, язвили: «Ну что – доигрались в демократию? Теперь мы быстро наведем порядок!».  Но таких были единицы. 

 

                

   ГКЧП выступает перед народом СССР с сообщением о взятии власти в свои руки. Янаев второй справа. На экране ТВ было хорошо видно, что руки у него дрожат.

 

          Только вечером мог подумать чуть больше. Какая обстановка в стране сложилась к тому времени, я уже говорил выше. Что дальше так жить нельзя, понятно было, практически, всем.  Ну и что со всем этим можно было сделать? Как повернуть назад? А, главное – куда? К НКВД, ГУЛАГу, Железному занавесу? Там, в той стране кризис,  угроза голода…

            Конечно же, у ГКЧП ничего не получится, думал я. Но только в том случае, если кто-то возьмет на себя смелость выступить против попытки реставрации прошлого. Потом поднимутся остальные. Но кто-то должен подняться первым, так уж устроено общество, тем более у нас, где у каждого в подсознании всё еще живёт страх перед органами. Найдется ли этот первый – вот вопрос.

На следующий день, в обеденный перерыв, (наш «офис» находился не в самом «Белом доме», где размещался Верховный Совет и работали депутаты, а в одном из зданий неподалеку), мы решили пойти в Белый дом посмотреть, что там делается, встретиться со своим руководством. И вот, помню, на пути к нему я начал ощущать вокруг себя какое-то напряжение, движение, с каждой минутой возрастающее. Огляделся по сторонам и увидел, что вокруг нас, впереди и сзади, насколько можно увидеть, идут люди. Но не так, как обычно, одни туда другие сюда, а все в одну сторону, туда, куда и мы. Молча, почти не общаясь друг с другом, но все в одну сторону.

А когда мы вышли на площадь возле Белого дома, там уже было просто море людей. И там уже они не молчали. Хлопали, одобрительно кричали ораторам, сменявшим друг друга на импровизированной трибуне, скандировали «Ельцин! Ельцин!». Ну как же, толпе обязательно нужен какой-то вождь, подходящим показался Ельцин, его и вытащили на люди. А он и не сопротивлялся, это то, что ему было нужно самому. Главным, по-моему, для него  в то время было – отыграться за унижение в недалеком прошлом от партийной верхушки, персонально от Горбачева. О том, что будет дальше, мне кажется, тогда он еще не думал. И вылез на бронетранспортер. Может и не сам вылез, туда его вытащили приближенные к нему лица. Однако, так или иначе,  Ельцин оказался во главе народного сопротивления.

             

      

      Ельцин произносит речь на танке. Вокруг уже масса охранников.

 

Люди таскали кирпичи, доски, арматуру для сооружения баррикад, жители окрестных домов носили еду, воду, (скорее всего и водку), для добровольных защитников Белого дома. Откуда-то взялись трехцветные флаги бывшей Российской империи. Мало того, через всю площадь люди несли российский триколор просто невероятного размера.  (Только много позже и у меня возникли сомнения – а откуда они взялись? Кто знал, что они понадобятся и заранее их готовил?).  Толпа ликовала!

И мне стало окончательно ясно:  всё, народ поднялся, теперь его уже не остановить. Даже введенными накануне в Москву по распоряжению ГКЧП войсками, танками.  Пока еще совершенно неясно куда идем и что впереди, но понятно, что назад дороги нет.

Побывали мы внутри Белого дома, пообщались с Алексеевым, тот распорядился нам идти работать с людьми. Попутно посмотрели, что там делается. Там было полно каких-то небритых «защитников» с автоматами на плече, коробки с патронами, остатки еды на столах…  Всё как-то напоминало театральное действо. Ни в какой «штурм Белого дома» я не верил.  Потому толкаться там, лишь бы потом числиться в рядах этих самых «защитников», не собирался. И ушел к себе, занялся обычными делами. (Кстати, кое-кто  из наших остался,  возможно в надежде на какую-нибудь медальку позже).

А вот на Чрезвычайную сессию Верховного совета РСФСР 21 августа попасть постарался. Интересно было узнать, что дальше. Там увидел, как один из приближенных к Ельцину, депутат Станкевич, с картинно навешенной на армейском ремне поверх гражданской куртки кобурой, подошел к нему в президиум и что-то зашептал на ухо. Ельцин встрепенулся, встал и объявил, что заговорщики поехали на аэродром, чтобы лететь в Форос к Горбачеву, где его, якобы, держали под охраной, лишив связи. Вот тут я понял окончательно, что спектакль окончен.

Только один небольшой штришок:  Ельцин, сообщив о заговорщиках, стал, как бы советоваться с залом: «Может и мне туда поехать?  Как вы решите, так и будет». Зал, естественно, взревел, мол, нет, нельзя, опасно. Показалось, Ельцин вздохнул с облегчением.

После краха ГКЧП, (подробно не буду, о том сказано много), слетели с постов те, кто сопротивлялся созданию Комитета по делам военнослужащих. Горбачев, вернувшись в  Москву, распорядился создать его немедленно.  Комитет был сформирован. Председателем его стал наш А. Алексеев. Указом Президента СССР №УП-2835 от 9 ноября 1991 года я был назначен одним из его заместителей.

Комитет состоял из 80 человек специалистов самого разного профиля, входили туда и несколько человек из Комитета солдатских матерей. Согласно утвержденному Президентом  Положению о Комитете, нам обязаны были оказывать содействие в наших делах все государственные структуры. Руководству Комитета оформили пропуска в Кремль, в Министерство обороны и т.д., чтобы мы могли, при необходимости, обращаться прямо к министрам, чиновникам Правительства. Должен сказать, что в той среде мне встречались разные люди. Большинство чиновников были вполне нормальными руководителями учреждений и служащими, способными понять и помочь в решении наших вопросов. Но и такие были, кто вяз в бюрократии, в поисках личной выгоды, личного благополучия. Но это отдельный разговор, здесь у меня речь не о том.

Теперь мы могли не только более эффективно помогать людям решать свои проблемы, (у нас теперь были свои юристы), но и проверять соблюдение прав военнослужащих в частях. В плане предотвращение их гибели и травматизма проверять условия боевой учебы и быта, состояние дисциплины, качество поставляемой техники с точки зрения техники безопасности для личного состава. Приходилось и мне с нашими специалистами выезжать в войска с такими проверками. По результатам мы готовили и представляли «наверх» соответствующие справки, доклады с предложениями об устранении недостатков. У меня в мечтах было уже – создать пусть небольшие Отделы по делам военнослужащих при исполкомах в тех областях и краях, где размещены военные гарнизоны, авиация, флот. Это дало бы возможность быть ближе к войскам и флоту, постоянно быть в курсе происходящих там, в среде военнослужащих событий, знать их нужды и проблемы. А главное, можно было бы незамедлительно сообщать оттуда о нарушениях их прав в Комитет. По сигналам таких отделов мы могли бы быстро проверять соответствие жалоб фактам, и тут же принимать необходимые меры. Имея полноценный материал с мест, и нам легче было бы информировать Президента СССР, Верховного Главнокомандующего Вооруженными силами об обстановке в войсках, предлагать ему меры по её улучшению.  Кроме того, нам предстояло принять самое непосредственное участие в разработке законов, защищающих права военнослужащих. В первую очередь «Закона о статусе военнослужащих».  Я не раз в прошлом говорил Алексееву о его необходимости, и потому он освободил меня на время от других дел и поручил заняться именно этим законом. С его подачи, меня включили в состав Комиссии Верховного Совета СССР по его разработке.

  Поначалу Комиссия состояла из 27 человек. Юристы, специалисты в области права, известные народные депутаты – каждый видит проблему по-своему, один не хочет соглашаться с другим, споры вплоть до ругани. Стало понятно, что так работать невозможно.  Было принято решение создать небольшую рабочую группу.  В неё вошли два гражданских, профессора права Артамонов и Хангельдыев, два юриста от Министерства обороны полковники Волков и Самойлов и ваш покорный слуга. Сначала профессора - юристы относились ко мне довольно снисходительно, ведь у меня юридического образования не было. Однако вскоре поняли, что мой многолетний опыт работы с людьми во время службы на флоте и работы в Комиссии будут очень кстати. И дело пошло.

Вот когда пришлось узнать, что такое законотворческая работа. Приходилось обдумывать, обкатывать каждую фразу, каждое слово. Проверять их на соответствие Конституции, всем другим законам РСФСР, международному праву, сверять и брать опыт других стран. Готовить соответствующие новому Закону поправки и дополнения  в действующие законы, или предложения по их изменению.

Мы продолжали работу даже после того, как 8 декабря 1991 года Ельцин, Шушкевич и Кравчук подписали известный Договор о создании Содружества независимых государств, (СНГ) вместо СССР  и поставили точку в его существовании. То-есть не стало государства СССР, а значит и Верховного Совета СССР, который поручил нам разработать Закон, не стало Комитета при президенте СССР, от которого я был делегирован в рабочую группу, не стало и самого Президента бывшего государства. Тем не менее, работу  мы не прекратили, проект «Закона о статусе военнослужащих»   был доведен нами, как говорится, до ума и передан теперь уже в Верховный Совет РФ. Там он позже, после обсуждения и внесения еще ряда поправок, был принят и введен в действие. И впоследствии, может и не будучи таким, чтобы удовлетворил абсолютно всех, послужил на пользу людям в погонах и их семьям и служит, с изменениями и дополнениями, до сих пор.

 

                                                 Время  перемен.

 

 Мне кажется,  обязательно надо сказать о том, что много лет спустя многие видные ученые, а больше простые люди, стали считать распад СССР на ряд независимых государств, (независимыми государствами стали все бывшие Советские республики), величайшей трагедией ХХ века, а то и во всей истории человечества. Доходило вплоть до того, что со временем люди бросали в лицо военным и бывшим военным, коммунистам упреки – как же вы тогда предали народ, не выступили на защиту социализма, Советской власти? Вы же клятву Родине и народу давали!

Как говорится, многие задним умом сильны. Но действительно, как могло такое произойти?  Ведь в Советском Союзе,  было около 20 миллионов абсолютно преданных Советской власти коммунистов, (во всяком случае, так мы писали в своих заявлениях о вступлении в КПСС),  вся власть была в руках одной партии. Ни о какой оппозиции никто из нас даже не слышал. У правящей партии в полном распоряжении были огромная армия, флот, войска МВД, КГБ, представители которого работали абсолютно во всех не только войсках, но и гражданских учреждениях. Не знать фактическую обстановку и настроения людей, отношение их к происходящим событиям в стране они не могли. Никто и ничто не могло извне, даже Гитлер сего огромной военной машиной, одолеть силу и могущество Советского союза.  А тут практически без единого выстрела, режим КПСС пал всего лишь после того, как Ельцин, избранный Президентом РСФСР после «победы» над ГКЧП,  своим Указом запретил деятельность КПСС и закрыл её организации по всей России.  И только!  Советская власть закончилась. И ни один человек, включая руководство партии, правительство, коммунистов, военных, особистов и прочих, не вышел на площадь, не встал на её защиту!

Мало того, никто не предал анафеме «святую троицу», подписавшую в Беловежской пуще приговор Советскому Союзу!  Не поднялся теперь уже и  на его защиту, даже голоса не подал.  Сейчас многие умники не могут понять – почему? Как такое могло случиться?!

Если кто читал хотя бы то, что написал выше я, простой морской офицер, не историк, не ученый. Если вникал в написанное мной не по чьей-то указке, а по своей совести, если не пропускал всё, как неинтересное, то он мог бы понять, что даже я в последнее время стал понимать, что дальше так жить нельзя. И только потому  не встал на защиту Советской власти и Советского Союза. Таких простых людей, думающих примерно так,  как я, к тому времени, были уже миллионы. Да что там – даже в высших эшелонах власти было подавляющее большинство. О том можно судить хотя бы по тому, что, кроме жалкой кучки ГКЧП, в защиту советской власти и там почти никто не выступил. Расчеты  у всех были разные, но факт остается фактом.  А если кто и не был согласен на смену власти, (в основном  те, кто имел в своих руках эту самую власть или небедно состоял при ней),  то заявить  о том на фоне такого народного подъема, естественно, не решался.

 

               Для, тех, кто не согласится со мной, (а таких, я уверен, будет много), вынужден сделать небольшое отступление. Выше я говорил, что система социализма в СССР была основана на преждевременных, а значит, ошибочных посылках. Ладно, со мной можно не соглашаться. Но тогда предлагаю посмотреть, что сами основоположники коммунизма Маркс и Энгельс, а позже В.И. Ленин, говорили и писали по этому поводу.

                Главным условием смены общественно-политических систем Маркс и Энгельс, как известно, считали обязательное созревание к тому необходимых условий, зарождающихся в самой предшествующей формации:

              " Ни  одна  общественная  формация  не  погибнет раньше,  чем разовьются все  производительные  силы , для  которых  она  даёт  достаточно  простора ,и новые  более  высокие  производственные  отношения  никогда  не  появятся  раньше , чем созреют материальные  условия  их  существования  в  недрах  самого  старого  общества ".        (Маркс  и  Энгельс т.13,с.7).

               С совершенно правильной, ясной мыслью классиков В.И. Ленин безоговорочно соглашался.  Но не мог же он при этом не понимать, что необходимые условия для смены капитализма на социализм в России еще далеко не созрели? (Надеюсь, доказывать это нет необходимости).  Значит, пошел на организацию и осуществление революции, по-видимому, в расчете на то, что необходимые условия, так или иначе, удастся создать уже после того, как власть окажется в руках большевиков. Возможно, в этом была его фатальная ошибка, повлекшая за собой не только благо, но и много бед для России, и её народа.

            Но, надо отдать ему должное,  Ленин имел мужество признавать свои ошибки. Очень скоро ему стало понятно, что придется:  "Некоммунистическими  руками строить коммунизм ". (Ленин т.45,с.98.). 

             Здесь он, естественно, имел в виду уровень сознания масс, и сказал об этом прямо.

             Потом, (или чуть раньше, не имеет значения),  пришел к тому же выводу в области экономики и производственных отношений:

        "...перед нами весной-21 стало ясное положение: не непосредственное социалистическое строительство, а отступление в целом ряде областей экономики к государственному капитализму."   (Ленин, т.44, с.205). 

             И настоял на введении Новой экономической политики, (НЭП), частично разрешающей частную собственность. (Иначе  конец власти Советов был бы не только неминуемым, но и скорым).  В какой-то степени это помогло удержать страну от краха и самим удержаться у власти. Но помогло мало, и в конце-концов он вынужден был признать:

          " Мы  обязаны  констатировать , что  социалистическая  революция в  России потерпела поражение . Реставрация  капитализма  в  России  неизбежна ".  

            (Ленин из мемуаров / дневника / Б.Бажанова - личного  секретаря  Сталина).

 

    Возможно, из приведенных выше слов классиков кое-кому кое-что станет понятнее. Но если и с классиками кто-то не согласится – тут уж ничем помочь нельзя. Однако даже самые упрямые должны признать, что условия для смены капитализма на социализм, (уровень сознательности масс, производительные силы и производственные отношения), в мире даже и в наше время пока еще не созрели. Капиталистическая общественная формация претерпела значительные изменения в сторону улучшения жизненного уровня и прав трудящихся, но пока еще далеко не исчерпала своих возможностей и не родила в самой себе новую формацию.. Потому преждевременно, искусственно, можно сказать в значительной мере насильно построенная мировая система социализма , (Ленин, но главное – Сталин, который решил привести в социализм Россию в основном принудительно),  не выдержала конкуренции с капиталистическим миром. Особенно в послесталинское время, когда механизм принуждения значительно ослаб. По уровню развития производительных сил и уровню жизни населения, капитализм в развитых странах ушел далеко вперед. Можно и с этим не соглашаться. Потому, я выскажу еще только одно соображение лично от себя и на том закончу.

              Вряд  ли кто-то станет возражать против того, что ни производительные силы, ни сознание людей в наше время еще не поднялись  до уровня, когда человек самоотверженно трудился бы на благо общества только из-за естественной потребности в труде для общей пользы.  Да, были времена на заре советской власти, когда часть трудящихся, в надежде на светлое будущее, трудилась примерно так, на голом энтузиазме. Есть часть таких людей в нашем обществе и сегодня.  Однако, в массах трудящиеся, за мизерную зарплату, ни работать на совесть, ни улучшать что-то в производственном процессе не хотят и не будут. Будут просто выполнять свою работу, чтобы прокормить себя и свою семью. Это факт. Именно потому производительность труда,  уровень жизни людей у нас были и пока еще остаются в 3- 5 раз ниже, чем на «загнивающем Западе». Отсюда и все проблемы нашего «развитого социализма».  И отсюда, наконец, мой главный аргумент:

              Если бы уровень жизни, прав и свобод граждан в СССР и странах социализма был выше, чем в развитых странах Запада, или хотя бы сохранялась перспектива достижения того в ближайшем будущем, на защиту советской власти встали  бы мы все до единого, весь народ, армия и флот в первую очередь. И никаким проискам «загнивающего Запада»,  никаким либералам, никакой пятой колонне, не говоря уж о каких то горбачевых, ельциных и т.д., никому не было бы под силу нас одолеть.

             Ну а поскольку все уже видели и понимали, почему страна и народ дошли до угрозы голода и обнищания, остановки промышленности, не говоря уж о правах и свободах граждан, потому на защиту социализма и СССР и не поднялись. Китай, повторяю, не мог быть примером, он был еще нищим и голодным. Но о нем речь особая. А у нас, в СССР, своего Дэн Сяопина тогда, к сожалению, не нашлось.

 

              Никто из нас, простых граждан, пока еще не представлял, что нас ждет дальше. Перестройка и гласность дали возможность приоткрыть «Железный занавес» и увидеть, как там, в других странах за рубежом живут простые люди, трудящиеся, а не только миллионеры, как нам внушали. Разумеется, всю подноготную того мира мы знать не могли, просто хотели жить по-человечески. Многим из нас казалось, что теперь-то уж так и будет. Что дорога к реформам, рыночной экономике, к демократии, к таким, как на Западе, свободам открыта, и что наши дела пойдут на лад.  Потому первое время просто терпели, ждали скорых перемен. Однако на деле всё оказалось не так просто.

Правительство РФ под руководством И.Силаева, старого номенклатурщика, случайно оказавшегося в стане демократов, (а где было взять других?), топталось на месте, не решаясь, а может, просто не представляя, что делать дальше. Практически весь аппарат управления государством, включая «органы» , остался на местах.  А ведь это на 99%  старые коммунисты-номенклатурщики. Что можно было ожидать от них? Работать как-то по другому, не так, как они привыкли, они не умели, «демократов» ненавидели. Так что их простое бездействие, которое хуже всякого открытого саботажа, продолжало усугублять и без того катастрофическое положение экономики и граждан в стране. Стремительно росли преступность, взяточничество. Многие спешили «ухватить» государственную, (теперь уже точно ничью), собственность, не брезгуя ничем. Ситуация, и так доведенная до крайности, продолжала ухудшаться. Впереди явно замаячила пропасть…

И только тогда, в первое время месяца на два куда-то пропавший Ельцин, (только позже все узнали, куда он периодически «пропадал»), наконец, очнулся. И, надо отдать ему должное, решился на отчаянный шаг. Отправил в отставку правительство Силаева и сформировал новое, из никому до того неизвестных молодых экономистов во главе с таким же, никому неизвестным Егором Гайдаром. (Внуком известного советского писателя, но это никакого отношения к делу не имеет). Формально  правительство возглавил сам Ельцин, во всяком случае, публично взял на себя всю ответственность за его деятельность.

 

Вот тут-то, как говорится, всё и началось. Многие и во многом потом обвиняли молодое правительство, и скорее всего оно действительно наделало немало ошибок, в том числе крупных. Но надо было что-то делать, вытаскивать страну из пропасти. Вот что говорил по этому поводу много лет спустя народный артист РФ Олег Басилашвили: «…Демократическое крыло российского Съезда народных депутатов делало всё, чтобы поддержать Гайдара и Ельцина в их стремлении к реформам и чтобы помочь им эти реформы начать. Ибо без проведения реформ страна просто гибла. За это мы испытывали к себе всесокрушающую ненависть очень многих, кого эти реформы должны были оторвать от государственной халявной кормушки».

И новое правительство пошло на крайне непопулярные, но единственно возможные и необходимые первые меры. Чтобы заставить работать вконец обесцененный рубль, хоть немного оживить экономику, они освободили до того жестко установленные государством цены на все товары и продовольствие, открыли границы для их поставок извне. Была разрешена торговля товарами и продовольствием всем желающим практически повсеместно – в магазинах, палатках, просто на улицах.  Трудно поверить, но это так: буквально через две-три недели магазины, ларьки, улицы были заполнены продуктами и таким ширпотребом, (товарами широкого потребления), который раньше многие из нас и в глаза не видывали. Откуда что взялось!  Оказывается, среди наших граждан немало таких, кто способен и производить, и доставать здесь, у себя, и покупать за границей необходимое, и привозить домой, и торговать им. Цены, естественно, взлетели так, что многим рядовым гражданам товары оказались, что называется, не по зубам их уровень жизни упал еще ниже. Однако сделано было главное – угроза голода отступила. Рубль заработал, с остальным можно было разбираться постепенно.

Прошло совсем немного времени, когда выяснилось для наших людей нечто новое и абсолютно для них необычное.  Видимо большинство из нас не ожидало того, что, отказавшись от социализма и советской власти в пользу рыночной экономики и демократии как в развитых странах, мы не только приобретем их преимущества, но и недостатки, а главное -  лишимся всего того хорошего, что было в нашем советском прошлом!   

Мы-то привыкли к тому, что нам всё должно дать государство:  работу чуть ли не в принудительном порядке, хоть и небольшую, зато твердую зарплату,  жилье, возможность отдыха в санатории, поездки по всей стране, бесплатное обучение, лечение и т.д. Оказалось, что теперь каждый предоставлен сам себе!  Кто был поумнее, поэнергичнее, а больше понаглее, и тем более стоявшие поближе к власти, сумели приспособиться и извлечь для себя немалые выгоды. А большинство, особенно после не совсем удачной приватизации бывшего госимущества, когда многие предприятия остановились и люди лишились работы, а, значит, и средств к существованию,  заныли и постепенно стали проклинать «демократов» и новые власти. Тем более, что ругать и проклинать власти теперь стало не только возможно, но и модно, а главное - совершенно безопасно.

К сожалению, ошибок демократы действительно  допустили немало. Ну вот взять хотя бы сбережения людей в Сберкассах.  Они не просто обесценились, их вообще аннулировали. Нет бы, сказать, что со временем пересчитаем по новым ценам, хотя бы часть вернем. Нет, никаких объяснений. Не говоря уж о приватизации госимущества за ваучеры или так называемые «залоговые аукционы. И совершенно правильно использовали подобные промахи коммунисты старой гвардии, быстренько образовав на месте КПСС Компартию Российской федерации, (КПРФ), и завопив на всю страну, что демократы и лично Гайдар ограбили народ. А тот помалкивал, дескать, умным всё и так понятно, что иначе было нельзя, а глупцам объяснять бесполезно. Позже, правда, нашлось немало знатоков, уверяющих, что можно было иначе. Но это намного позже.

И вообще, сам Гайдар и его команда не особенно утруждали себя разъяснениями что они делают, зачем и почему. Ни малейших объяснений людям, что не только цены поднялись, но со временем и заработки поднимутся, надо лишь запустить по-настоящему рыночную экономику. И что именно для того надо сделать и как именно. И что теперь каждый сам должен позаботиться о себе и своей семье, не сидеть на диване и ждать, пока государство что-то даст, а самому поискать хорошее место работы, может быть даже сменить для того место жительства, переквалифицироваться и т.д.

 Несколько раз я отсылал записки в аппарат Гайдара о том, что в сфере информации для населения у них явные недоработки, но они пропадали бесследно. Ну и, конечно же, коммунисты и частично жириновцы  сумели посеять сомнения в обществе в правильности выбранного пути.  Многие граждане, быстро позабыв, куда катилась страна в конце восьмидесятых, когда они жили уже впроголодь, пошли за ними.

Во главе недовольных Ельциным, Гайдаром и иже с ними, так сказать, «на защиту народа», встал, как ни странно, Верховный совет народных депутатов РФ.  Казалось бы, такой прогрессивный в недалеком прошлом. А ничего странного в том не было. Там было полно временно перекрасившихся, но  в душе не расставшихся с прошлым, бывших коммунистов. Они и подняли антипрезидентскую, антиправительственную кампанию. При попустительстве Ельцина, который пытался с ними как-то договориться, Гайдар и его сотрудники были убраны из правительства, на их место пришли «крепкие хозяйственники» из прошлого – Сосковец, Черномырдин и прочие. Они скоро убедились, что ничего другого, кроме того, что начал делать Гайдар, сделать было нельзя. Однако, как встарь, начали «выделять»  деньги, кредиты  для промышленности, сельского хозяйства и т.д.  Взять их было неоткуда, пришлось печатать. Естественно, цены, высокие, но которые начали было стабилизироваться, снова стали расти бешеными темпами. Положение людей труда только ухудшалось.

На настроениях масс существенно сказывалось еще одно. На фоне обнищания простых граждан и стремительного обогащения «новых русских», представители новых властей ничего лучшего не придумали, как, не желая отставать от них, сами начали обогащаться любыми способами лично.  Чиновники высокого ранга стали получать большие оклады, премии, роскошные лимузины, дачи. Разумеется, начали брать взятки больше, чем раньше.  А для Ельцина лично и его приближенных в самом центре Москвы начали строить большой элитного класса дом.  Награды ближним, звезды генералам посыпались как из рога изобилия.  Увы, нехватило у нового руководства ума, чтобы не спешить со всем этим, потерпеть пока народ бедствует. И тем самым подорвали к себе доверие. Общество практически раскололось на две части, враждующие между собой. Пока на митингах да в СМИ. Обстановка быстро накалялась.

 

Тем временем у нас в Комитете события развивались так. После развала СССР Ельцин встретился с представителями Комитета солдатских матерей и поклялся им, что Комитет по делам военнослужащих и членов их семей не только сохранит, но возьмет «под своё крыло».  И действительно, его Указом от 29.1.92 года №63  Комитет в том же составе  утвердили при Президенте России. Так что мы продолжали работу, не прерывая её ни на один день. Работы у нас стало еще больше, поскольку многие военнослужащие и их семьи оказались за пределами России в других странах.  И положение их там зачастую стало незавидным, а то и просто тяжелым. Да и у нас, в  Вооруженных силах РФ, обстановка была далека от благополучной.  Мы делали всё, что в наших силах. Я лично встречался с Министрами обороны Шапошниковым, потом Грачевым, поднимал перед ними не только проблемы армии, флота, но и решал вопросы отдельных военнослужащих, их семей.  Оба сначала воспринимали их со всем вниманием, обещали всяческую помощь в их решении. Кое-что удавалось сделать. Однако вскоре пыл их почему-то угасал.  Только позже стало понятно, почему.

Как только мы накопили достаточно материалов и провели ряд заседаний Коллегии комитета с приглашением депутатов, прессы, представителей силовых ведомств и промышленности, не успели еще толком подготовить очередной доклад Президенту РФ, тут же ощутили не просто сопротивление, а явную враждебность со стороны оставшегося незыблемым Военно-промышленного комплекса. А после того, как представили Ельцину предложения по оздоровлению обстановки в армии и на флоте, за нас принялись всерьёз. Причем очень профессионально, тихо, без шума и пыли,  как говорится, сначала Комитет перевели «из-под крыла Президента» в подчинение правительству. А уже к концу 1992 года он был преобразован в Главное управление при «Межведомственной комиссии по социальным вопросам военнослужащих» при правительстве РФ. Со значительным сокращением персонала. Ельцин, клятвенно обещавший солдатским матерям сохранить Комитет, не проронил ни слова, и даже не принял нашего А. Алексеева.

Впрочем, надо сказать, что и со стороны Комитета солдатских матерей и родителей военнослужащих на этот раз никаких демонстраций протеста не последовало. Их движение постепенно и незаметно было расколото на отдельные общественные организации, группы, часто спорящие между собой вплоть до вражды. Как и кому это удалось сделать – не такая уж и тайна. Если вспомнить выражение особиста, чуть его перефразировав:  «Это надо было суметь сделать, и мы сумели».

Руководство бывшего Комитета, теперь уже ставшего Главным управлением при «Межведомственной комиссии», было заменено полностью. Во главе стал бывший депутат СССР генерал-майор авиации в запасе А. Ципко.  Я знал его по работе еще в Горбачевской комиссии, и когда он мне предложил остаться в аппарате ГУ начальником одного из отделов, согласился. И продолжал работать там по тем же вопросам дальше.

 

В семье всё было нормально. Вера работала там же, в домоуправлении. Алексей, после того, как по некоторым причинам вынужден был уйти из Военно-морского училища, заканчивал Высшую мореходную школу  им. Макарова в Ленинграде, женился и жил со своей семьей там же. Дочь вышла замуж за однокурсника Владислава Крупчинского. Они закончили институт,  и уехали на Кавказ, куда-то в Карачаево-Черкесию по распределению.   

Мы все в семье были на стороне Ельцина и Гайдара, поскольку теперь уже не боялись голода, давиться в очередях не было нужно – везде было полно любых товаров, продуктов. Нужны были только деньги, а их заработать можно всегда, были бы руки и голова. И то и другое у всех у нас  было на месте, и никто из нас ни на что не жаловался.  А уж  в области  духовной пищи, («не хлебом единым», как говорится), наступило, наконец, настоящее пиршество - теперь можно было читать, слушать, смотреть что душе угодно, без всяких ограничений или цензуры. Книги Булгакова, Солженицына, Лимонова и многих других ране запрещенных авторов свободно продавались в магазинах, расхватывались как горячие пирожки. На телевидение пришли молодые, энергичные люди с интересными передачами и новостями. Газеты мы покупали пачками, читали везде, где только могли – в автобусах, электричках, метро. Публиковались там и мои статьи. Причем не только по проблемам флота и по специальным  вопросам нашей работы, но и по политическим. Ведь в обществе не было единства, как я уже упоминал, нарастало напряжение между сторонниками нового и теми, кто затосковал по старому, по тому, что было. Были материалы и обо мне. Например в газете «Куранты» от 17.2.92г. была опубликована статья под названием: «Моряк не сложил оружия». О чем там шла речь, думаю понятно.

Конфронтация между Верховным советом народных депутатов во главе с его председателем Хасбулатовым с одной стороны,  Президентом и правительством с другой, продолжала нарастать. Дело дошло до того, что первые просто не давали работать вторым. А Съезд народных депутатов вообще превратился в непрерывный антиельцинский, антидемократический митинг. Естественно, и в обществе усиливался раскол. Ничем хорошим закончиться такое противостояние не могло. В конце-концов Ельцин сам набрался решимости, или его к тому склонило окружение, так или иначе он издал Указ о роспуске Верховного совета и Съезда. Но Верховный Совет отказался подчиняться, и в свою очередь, своим постановлением попытался отстранить от власти самого Ельцина.  Обстановка обострилась до крайности. Ельцин потребовал от депутатов очистить Белый дом. Те отказались. К ним присоединился вице-президент А. Руцкой. Который, видимо, почувствовал, что в случае, Если Ельцин проиграет, он сам сможет просто и легко стать Президентом РФ, и решил рискнуть.  Хотя на публике свои действия он, естественно, объяснял иначе, всего лишь несогласием с курсом Ельцина и его окружением.

 

В начале октября Белый дом был оцеплен со всех сторон милицией.  Депутатам и набившимся туда всяческим их «защитникам» еще раз предложили покинуть здание. Те снова отказались. Больше того, по их инициативе, со стороны Белого дома довольно многочисленные группы  с красными, (и даже черными!), знаменами при поддержке недовольных властями людей, начали штурм московской мэрии, потом Останкино. Толпа быстро увеличивалась в количестве, а вместе с ним, как всегда, возрастала её агрессивность. Пролилась первая кровь. Руцкой уже призывал толпу штурмовать Кремль. Вот-вот должно было вспыхнуть грандиозное побоище. А официальные власти бездействовали!  Ельцин куда-то пропал, не подавал признаков того, что он вообще есть.

В конце-концов, Е.Гайдар, недавно отстраненный Ельциным от власти, взял на себя смелость обратиться к москвичам по всем радио и телеканалам с призывом выйти на улицу для защиты Конституции и демократии. Москвичи вышли. И только тогда Ельцин откуда-то появился в Кремле, собрал совет из приближенных, членов правительства и силовиков. Пришли к общему мнению, что без применения силы беспорядки не остановить, а промедление может привести к полномасштабной гражданской войне. Здесь еще раз проявилась «во всем блеске» натура любимца Ельцина, генерала П.Грачева. Он, как и в августе 1991-го,  потребовал личных гарантий и письменного приказа Президента РФ на применение силы.  Ельцин такую бумагу ему пообещал.

Добившись своего, Грачев ввел войска, танки, окружил Белый дом. И потом, по свидетельствам очевидцев, лично с удовольствием и даже с улыбкой руководил стрельбой из танковых пушек по его окнам.

           

Танкисты среляли по окнам Белого дома удивительно точно.

 

Вокруг Белого дома собралась большая толпа зевак. Были там и пытавшиеся как-то поучаствовать в защите Верховного совета, но больше просто зевак. И вот когда спецназ начал штурм Белого дома, в ходе хаотичной пальбы погибло много людей именно из числа толпившихся вокруг. Хорошо, что силы на стороне Верховного совета были слабенькими, еще лучше то, что Руцкой и Хасбулатов оказались  нерешительными, бездарными и трусливыми  руководителями. (Достаточно вспомнить, что в ходе штурма «герой» Руцкой панически взывал о помощи не только к своим летчикам, призывая их бомбить Кремль, но и умолял о своём спасении … посольство США!).  Всё закончилось очень быстро, и вскоре этих горе-руководителей, смертельно испуганных и побледневших вывели под конвоем из Белого дома и отправили в СИЗО.  Иначе дело могло кончиться плохо.

 

                Еще долгопосле событий октября 1993 года настроение у большинства граждан России оставалось подавленным. В  СМИ, шли бурные дебаты по вопросу кто прав, кто виноват в происшедшем. И я тоже в них поучаствовал. Например, в «Независимой газете» №223 (647) от 20.11.93 в разделе «Полемика» была опубликована моя статья  «Внезапная амнезия». (При желании, её и сейчас можно найти в Интернете).  

               Находились, конечно, журналисты, телеканалы, которые расценивали происшедшее как победу демократии над силами реакции. Однако куда большее число людей проклинали Ельцина за пролитую кровь у мэрии, у  Останкино и у Белого дома. Что касается меня лично, то я, если и осуждал Ельцина, то только за промедление и нерешительность в первые часы противостояния. Именно оно стало основной причиной кровопролития. Нельзя было допускать до того в самом начале. А уж если дошло до штурма Белого дома, то можно было сделать это по-другому. Без пальбы по нему из танковых орудий. Разоружить, утихомирить зарвавшихся депутатов можно было и иначе. Однако в любом случае, после того, как пролилась кровь у мэрии и Останкино, медлить дальше было нельзя, и тут уж я был на стороне Ельцина.

               Характерная деталь: среди погибших и раненых в ходе столкновений не оказалось ни одного «героя-депутата», тем более их руководителей. Как всегда, погибли в основном обманутые простые граждане. В том числе, как я уже сказал, просто зеваки, отогнать которых от такого зрелища невозможно было никакими силами.

 

                 Еще одно разочарование ожидало нас в декабре, на выборах в только что созданную вместо Верховного совета Государственную Думу. Все демократы надеялись, что на них победит партия «Демократический выбор России» во главе с Е. Гайдаром и продолжит пусть и непопулярные, но крайне необходимые стране реформы. Но, очевидно, сказались события октября, трудности в стране, недоработки и упущения демократов, в том числе и в ходе предвыборной кампании. В итоге на выборах в большинстве оказались коммунисты и жириновцы. Причем ЛДПР набрала больше всех голосов, что оказалось полной неожиданностью даже для самого Жириновского. Так что вместо движения вперед, начались склоки, разногласия, дележ портфелей во власти.  Ни к чему хорошему это привести не могло. Причем, как в общественно-политической жизни страны, в промышленности и сельском хозяйстве, так, безусловно, и в армии, и на флоте. Я мог бы многое рассказать об общественно-политических событиях в стране, об экономике, но в этой области достаточно специалистов, ученых, и они свое слово сказали и еще скажут. А я продолжу о том, что ближе мне.

 

 

                                         Флот и общество во время перемен.

 

           В начале 1994 года в журнале «Столица» было опубликовано интервью капитана первого ранга-инженера И.Колтона под названием «Бумажные кораблики». Имея большой опыт службы на флоте и в составе Государственных комиссий по приемке подводных лодок от промышленности, он резко и беспощадно вскрыл болевые точки флота, в частности его подводных сил.  В числе других  недостатков  Колтон назвал отставание наших подводных  лодок от иностранных  в уровне шумности. Что дает «вероятному противнику»,  как уже было сказано, значительное преимущество в дальности обнаружения и скрытном слежении.  А, значит, обеспечивает их превосходство в бою. Всё это было не так уж ново, (ваш покорный слуга тоже подобные материалы публиковал), но подано им так остро, что оставить без внимания его слова было невозможно.  Например, он, с некоторым перегибом, но с понятным желанием обострить проблему, заявил,  что Боевая служба наших подводных лодок и ракетных подводных крейсеров в мировом океане фактически является фикцией. Что она есть не что иное, как бесполезное, к тому же, по состоянию подводных лодок и уровню подготовки экипажей, опасное занятие. Как можно было промолчать?

 

              И в СМИ разгорелись дебаты. Отклики были разные, и «за», и «против». Отпор И. Колтону решил дать и В.Чернавин, теперь уже бывший Главком ВМФ, находящийся к тому времени уже в запасе. Он выступил в «Правде» от 9 февраля, (она всё еще продолжала выходить, как главный печатный орган теперь КПРФ), со статьёй «Бумажные кораблики» в море жизни». Чернавин так «защищал» флот, его аргументы в споре были так «оригинальны», что я, конечно, тоже не мог промолчать. Мои статьи, интервью появились сначала в газете «Голос» №10 от 14 марта, а потом и в журналах «Столица»,  «Огонёк». Мне кажется, для лучшего понимания сути дискуссии, а главное предмета спора,  основное содержание статьи в газете «Голос» привести здесь стоит.

 

На первой странице газета поместила коллаж: подводник держит поросенка на блюде. Под ним шел предзаголовок крупным шрифтом:  «Бывший командир атомной подводной лодки обвиняет бывшего Главкома ВМФ в лицемерии и показухе».

 

            

А дальше была опубликована сама статья «ГЛУХАРИНАЯ ПЕСНЬ У МОРЯ».

И вот выдержки из её содержания:

«…Многие знают, как ведет себя глухарь в пору токования: поёт свою песню, закрыв глаза и уши, ничего вокруг себя не замечая, даже охотника с ружьём. Но это его, глухаря, дело, никого, кроме него самого оно не касается.

Другое дело – Главком ВМФ, хотя и бывший. Вот в «Правде» от 9 февраля «запел», как обычно, не страдая излишней скромностью, В.Чернавин. Запел о плохом «эксперте», выступившим в журнале «Столица»  с «геббельсовской, чудовищной ложью», в отношении боеспособности Военно-морского флота.  О собственных талантах флотоводца, о своей смелости, решительности.

               Вопрос:  насколько безобидна его «песня»?

На первый, особенно неискушенный, взгляд – ничего такого, обычная отписка чиновника довольно высокого ранга в ответ на критику. Ну, разве что с примесью самовосхваления. Но пройти мимо неё нельзя, в ней, хотел того автор или не хотел, обнаруживаются важные, причем не только для ВМФ, проблемы.

              В начале статьи Чернавин, следуя принятому в его кругу пониманию «постоять за честь флота», выдает, что называется,  по первое число, упомянутому выше «эксперту» за «огульное, чохом перечеркивание труда тысяч моряков». Надо признать, что здесь он прав, ругать «чохом» моряков, вывозящих на себе ценой собственного здоровья, а то и жизни не только тяготы и опасности морской службы, но и недоработки, провалы руководства нельзя. (Чего, кстати, в интервью Колтона  не только не было, но и быть не могло). Это верно. Но главное, мне кажется, всё-таки в другом. Главное – установить, насколько правы или не правы были с одной стороны И. Колтон, а с другой  -  выступивший с опровержением  Чернавин. Боеспособен сегодня Военно-морской флот, его подводные силы или нет.

Ясно, что вопрос этот не простой, разобраться в нем по-настоящему, глубоко, беспристрастно и объективно могла бы специальная Комиссия из независимых экспертов-профессионалов. Однако многолетние попытки добиться её создания до сих пор не увенчались успехом. (В том числе из-за сопротивления персонально Чернавина, но речь сейчас не о том). Так вот, очередным, на мой взгляд, убедительным доказательством необходимости её создания как раз и является нынешняя статья Чернавина.  В ней он, подобно глухарю, выдает с головой не только себя самого, но и фактическое состояние флота, и прежде всего, его главной ударной силы – подводных лодок. Давайте, хотя бы вкратце, посмотрим, как он это делает.

Итак, обругав «эксперта», дальше адмирал очень оригинально опровергает его доводы о недостаточной боеспособности нашего подводного флота. Он пишет: «Противолодочные силы НАТО научились перехватывать советские подводные лодки на маршрутах их развертывания…». Признание чрезвычайно важное, (не говоря уж о том, что здесь полное признание правоты «эксперта»).  А дальше что?  Одни в таких случаях прилагают все усилия, чтобы выяснить причины, ликвидировать слабое место, не дожидаясь войны. А вот Чернавин не такой, он предпочитает утверждать, что ничего страшного в том нет.

Чтобы доказать свою точку зрения, а также, по его собственным словам: «…чтобы показать себя, как нового Главкома, НАТОвским стратегам»  он подготовил и провел еще в 1987 году специальную операцию. По его приказу пять наших подводных лодок в составе отряда вышли в море, чтобы, пройдя противолодочные рубежи «вероятного противника», потом уже в океане изменить привычные маршруты развертывания и, оторвавшись от слежения за ними, обеспечить скрытное выполнение поставленных задач».

Подробно передавать опубликованный в статье рассказ Чернавина о том, что и как происходило в ходе этой операции,  как оценивал её он сам, и что было на самом деле, мне кажется, нет необходимости. Это интересно только специалистам. Отмечу лишь главное. По его же собственным словам, «вероятный противник»  наши подводные лодки в океане вскоре обнаружил,  установил за ними  слежение и сопровождал  до самой нашей базы. Дальше пойдет продолжение моей статьи и выводы.

«…Любой профессионал, не говоря уж об экспертах, оценил бы результат «операции» однозначно: катастрофа!  По меньшей мере, полный провал. Противник, оказывается, может не только зафиксировать выход наших подводных лодок из базы и прохождение ими противолодочных рубежей, но в случае необходимости способен обнаружить их в океане, следить и сопровождать их столько, сколько сам захочет. Чем всё это обернулось бы в военное время, мне кажется, понятно даже непрофессионалу. В подобных случаях на любом флоте, в любом государстве, очевидно, были бы тщательно изучены и проанализированы причины провала, выявлены конкретные лица, так или иначе, в том виновные, приняты необходимые меры, исключающие подобное впредь.

А что Чернавин? А он в своей статье представляет результаты операции…  как выдающееся достижение наших сил!

Наверное, любой читатель сделал бы вывод: да такого Главкома, если он НЕ ПОНИМАЕТ  о чем говорит, надо гнать с флота!  А если ПОНИМАЕТ, но пытается, по привычке, втереть очки – его надо отдать под суд! Но куда там. Как и прежде, наверх идет помпезный доклад о достигнутых успехах. Оттуда дождем сыплются награды, звания, ценные подарки…

Обязательно надо отметить, что сами подводники, выполнявшие приказ Чернавина, конечно же, ни в чем не виноваты. При их технике, акустике, шумности, обнаружение  противником  и слежение за ними, были, практически, предопределены заранее. Но их ратный труд не может быть обесценен, он куда тяжелее и опаснее того, у кого лучше техника, оружие. И что им пришлось перенести во время похода, с какими трудностями они там справлялись своими силами, мы хорошо знаем. Так что свои награды они заслужили по праву. Тем более, что отрицательный результат тоже результат, если сделать из него правильные выводы. Иной разговор об их руководителях.

Из всего сказанного Чернавиным нетрудно заключить: вся его «операция» в те годы и задумывалась, и проводилась не столько для дела, сколько для показухи, чтобы можно было доложить руководству страны о большом успехе флота, и лично его Главнокомандующего. Не исключено, что в надежде  присовокупить к званию «Адмирал флота» вожделенную добавку «Советского Союза».

… Сказать обо всём этом я счел себя обязанным отнюдь не потому, что хотел кого-то обидеть, за что-то «отыграться». Мне кажется, пора, наконец, научиться всему давать соответствующую оценку. Иначе мы никогда не выберемся из  «развитого социализма» с его обычаями выдавать желаемое за действительное. С его «самым сильным в мире флотом». Беда наша, на мой взгляд, кроме всего прочего еще и в том, что почти на всех руководящих постах в государстве, в армии и на флоте остались те люди, которых отбирала и воспитывала в своем духе прежняя «система».  Они привыкли работать по-старинке, и потому, кто вольно, а кто невольно, тормозят наше движение вперед.  Болезнью «старого аппарата» переболеть нам придется, удалить его сразу, как аппендикс, нельзя. Но болезнь надо знать и лечить, (новыми кадрами), чтобы не погибнуть. Именно потому, мне кажется, нельзя оставлять без внимания её рецидивы в виде статей, подобных статье Чернавина».

 

Подобных статей было много. Возможно, потому депутаты Государственной Думы созрели, наконец, до того, что решили провести слушания конкретно по состоянию ВМФ России. У многих из моих коллег и единомышленников возродилась надежда привлечь внимание общества, правительства, Президента к проблемам флота и к их решению. В группу по подготовке слушаний вошли известные на флоте адмиралы, в том числе  в запасе и в отставке Егоров, Амелько, Голосов, Чернов, Пушкин. Несколько офицеров, в основном отторгнутых «системой» за критические выступления, в том числе автор вышеупомянутого интервью  И.Колтон, ряд депутатов Думы, ну и ваш покорный слуга. (Я уловил на себе любопытствующие взгляды адмиралов, явно прочитавших мою статью о Чернавине).

Работа закипела. Группа часто собиралась в Думе, тщательно отбирали самые насущные вопросы, факты, стараясь не мелочиться. Готовили документы, стенды, схемы, таблицы. Публиковали в печати материалы, которые должны были подготовить общественное мнение и СМИ к слушаниям.

В числе других в «Независимой газете» была опубликована и моя статья: «Российский флот страдает от очковтирательства». Если коротко, то в ней говорилось о том, что в последние годы мы потеряли пять своих атомных подводных лодок, в то время как США и НАТО ни одной. И ставился вопрос – почему? В чем причина того, что у них потерь нет, а у нас столько? Почему мы в мирное время теряем корабли, а главное – людей? При том, что в технической части, касающейся запаса пловучести, надводной непотопляемости наши подводные лодки превосходят зарубежные. Видимо причины надо искать не только в технике, но и в выучке экипажей, их подготовке.   И дальше в статье было изложено то, о чем я говорил на приеме у Министра обороны СССР в 1987 году по вопросу о подготовке экипажей подводных лодок:

«…После потери в 60-х годах своих двух подводных лодок, американцы тщательно проанализировали причины их катастроф, всё просчитали и приняли меры, чтобы такого не случалось впредь. И вот что у них на сегодняшний день сделано конкретно только в части, касающейся  подготовки экипажей подводных лодок не говоря уж обо всём остальном:

-  экипажи подводных лодок комплектуются только добровольцами-профессионалами на конкурсной основе, со строгим отбором. Для того сделано всё, чтобы служба подводников стала престижной. В том числе и в материально-бытовом отношении;

-  на каждой атомной подводной лодке обязательно два совершено равноценных экипажа. Расчеты и практика показали, если один второй экипаж на две-три подводные лодки, (как у нас в последнее время), то это приводит к обезличке, ошибкам из-за незнания особенностей техники, систем. Что ведет к  увеличению аварий, в том числе с тяжелыми последствиями, (яркий пример «К-429»);

-  какие-либо отвлечения подводников от боевой учебы категорически исключены. Один экипаж выполняет задачи в море, другой в это время, после отпуска и отдыха, приступает к занятиям и тренировкам на тренажерах, полностью имитирующих их технику и оружие. Потом они меняются местами;

-  прежде, чем сдать флоту новый корабль, военная промышленность строит комплекс базирования и материально-технического обслуживания, включая Учебный центр со всеми необходимыми тренажерами-аналогами техники и оружия для данного проекта подводных лодок, (См. ситема «Трайдент»);

-  создан специальный Военно-морской центр безопасности. Только некоторые его задачи: «…Содействовать начальнику штаба ВМС в предотвращении аварийных ситуаций, внедрения мер безопасности и контроля за их выполнением… собирать и оценивать информацию, вырабатывать рекомендации по поддержанию наивысшего уровня боевой готовности», и так далее. В том числе Центр обязан: «сотрудничать с другими государственными и частными, (!), организациями, вовлеченными в предотвращение катастроф»;

-  за счет ВМС издается специальный иллюстрированный журнал, в котором подробно описываются все аварии, происшествия с техникой и оружием для ознакомления с ними всех заинтересованных лиц с целью предотвращения их в будущем».

 

Ну и дальше шла речь о наших подводниках, о том, что у нас в этом плане не сделано почти ничего подобного, о неудовлетворительных условиях их службы и боевой подготовки и о том, как наши руководители флота «принимают меры» по их улучшению.

 

Вскоре ко мне на стол лег интересный документ. Это была ксерокопия моей статьи с резолюцией на ней Главкома ВМФ:  «Гришанову, Горбунову, Алексину. Подготовить статью в «НГ». Подпись – Ф.Громов».   Дальше шли подписи упомянутых в резолюции лиц в ознакомлении с её содержанием. Ниже заместитель  Начальника Главного технического управления ВМФ вице-адмирал Топилин написал: «Материалы, наверное, не нужны. Он, (автор), по большому счету, прав».  Несмотря на столь авторитетное мнение, ответ был опубликован упомянутым в резолюции ГК ВМФ  В. Алексиным

Может и не стоило бы говорить здесь о нем и его «контр-аргументах», но всё-таки, придется. По одной простой причине, о которой я уже упоминал.  В  среде военных моряков есть еще немало таких, кто любые попытки сказать правду о положении дел на флоте, принимают за «очернительство». Понятно, когда так говорят те, кто выбился или собирается любыми способами выбиться в «верха». Однако, к сожалению, есть среди нас и такие офицеры,  кто служит или служил на совесть, но свято верящие, что  говорить плохо о флоте, так сказать, трясти грязным бельем, нельзя. При этом они то ли наивно, то ли умышленно путают понятия «очернительство» и «пусть горькая, но правда». Как горькое лекарство при лечении больного. По их мнению, лучше о больном говорить, что он очень хорошо выглядит, (хотя вид у него, увы…), хвалить его, однако лекарство… не давать. Или делать примочки, в то время как требуется немедленная операция.

Говоря о флоте, «патриоты» совершенно правильно хвалят выдающихся командиров за их боевые заслуги,  правильно отмечают количество, размеры кораблей, скорости хода и т.д., но опять же, умышленно или нет, но замалчивают всё остальное, отрицательно влияющее на  их боевые качества и боеготовность.

Например, в не так давно вышедшей книге «Легенды и мифы подводной войны», 2004г., некто Геннадий Дрожжин, пишет о выдающихся достижениях наших подводников, как в ВОВ, так и в послевоенное время. И не может удержаться от того, чтобы не отозваться язвительно о тех самых «очернителях». (Говорить здесь о содержании книги Дрожжина не буду – нет смысла).  И, повторяю, таких ура-патриотов, как он, много. Они не хотят понять, что о недостатках на флоте приходится говорить открыто, в печати только потому, что, сколько не докладывай командованию, должных мер по устранению недостатков оно не принимает. А так, будучи вытащенными за ушко да на солнышко, на суд общественности, почесаться оно вынуждено. Так что я просто вынужден привести здесь часть полемики с Алексиным,  который как бы в концентрированном виде выражает точку зрения таких людей, чтобы было понятно, о чем речь.

Мне кажется, саму статью Алексина приводить здесь не стоит,  достаточно будет привести основное содержание  статьи-возражения Алексину, которая была опубликована в «Новой газете» 16 сентября того же года. В ней как раз разбираются основные  аргументы Алексина, высказанные им  в опровержение критики флота, и даются им пояснения. Прочитать и подумать над ними, мне кажется, будет полезно и «защитникам чести флота», и просто читателям.

                 Итак, выдержки из статьи  «Если бы не японцы, наша победа при Цусиме была бы еще более полной», (заголовок придумали в газете, на мой взгляд, не совсем удачный, но главное содержание):

                «… В мае 1905 года в ходе русско-японской войны, в Цусимском проливе состоялось решающее сражение двух флотов. Русский флот, значительно превосходивший японский по числу боевых кораблей, потерпел сокрушительное поражение и был, практически, уничтожен. В ходе сражения русские моряки, офицеры проявили мужество и отвагу, (вспомним «Варяг»), однако их это не спасло. Они были обречены на гибель преступной самоуверенностью, бездеятельностью высшего командования. Которое довольствовалось  докладами снизу о полной готовности к бою с любым противником.  Упивалось  докладами о КОЛИЧЕСТВЕ крейсеров, миноносцев, размерах их орудий,  вместо того, чтобы вникнуть в истинное состояние кораблей флота и позаботиться об их истинной боеготовности. Японцы же, скромно помалкивая, усиленно работали над КАЧЕСТВОМ кораблей, оружия, боезапаса своего немногочисленного флота. Что и сказалось решающим образом на результатах сражения.

Тогда в России до начала войны тоже находилось немало «радетелей о чести и достоинстве» русских моряков, русского флота. Они усердно подпевали власть имущим,  и злобно поливали грязью «очернителей», (адмиралов Макарова, Крылова и других),  пытавшихся бить тревогу по поводу отставания русского флота от современных требований в технике и оружии. Так вот, после катастрофы под Цусимой  эти радетели-подпевалы мгновенно куда-то исчезли, испарились, как будто их и не было. (Более того, нашлись ура-патриоты, пославшие поздравительную телеграмму японскому императору с победой!).  А в памяти русских людей навечно остались позор российского флота и гибель тысяч лучших сыновей России. (В их числе погиб и адмирал Макаров).

               А что же нынешнее наше руководство ВМФ и Вооруженных сил?

Тревожные выступления специалистов в прессе опять воспринимаются некоторыми как нападки, клевета на флот. История, похоже, действительно никого ничему не учит. Одним из типичных выразителей подобных взглядов в последнее время является Главный штурман ВМФ контр-адмирал В.Алексин. Этот самый Алексин в ответ на критику со стороны ряда ветеранов флота публикует в «Независимой газете» №149 от 9.8.94г. статью под таким, до боли знакомым названием: «Наши моряки остаются лучшими в мире». В ней он с бесцеремонностью на грани хамства оскорбляет всех выступающих с критикой недостатков в ВМФ. А это такие люди, как бывший начальник ГШ ВМФ адмирал флота в отставке Г.Егоров;  бывший Командующий ТОФ адмирал Н.Амелько;  бывший командующий соединением атомных подводных лодок Герой Советского Союза  Жильцов, (первым ходивший подо льдами на Северный полюс), Герой Советского Союза вице-адмирал Е.Чернов; командир авианесущего крейсера капитан 1 ранга И.Санько;  офицер Главной военной инспекции полковник С.Баратынов  и целый ряд других профессионалов, в первую очередь подводников. Так вот всех их Алексин обозвал «экспертами-любителями» (!), а их выводы и предложения «поверхностными суждениями неинформированных, давно отошедших от флотских дел», некомпетентных людей. Подобное утверждение оставлять без внимания нельзя, одернуть зарвавшегося хама необходимо. Заодно надо обязательно посмотреть, имеет ли он основания, а, значит, и право так говорить.

Начнем с главного:  отмеченных критиками крупных недостатков Алексин, как бы «не замечает».  Он не говорит о них вовсе. То-есть, его внимания  недостойно то, о чем говорят упомянутые Алексиным «некомпетентные» специалисты. О том, что атомные тяжелые  авианесущие крейсера гниют на стоянках, выбивая попусту без специального обеспечения свой моторесурс. Что атомные подводные лодки зачастую сдаются промышленностью флоту с недоделками, с повышенной шумностью, с недостатками в оружии, акустике и т.д.  Что отбор, комплектация экипажей  для них, и особенно возможности боевой подготовки подводников не выдерживают критики, в результате чего в мирное время гибнут люди и корабли. И т.д. и т.п. Всего этого Алексин не только не опровергает, а просто не видит вообще.  Ну, а если он указанных проблем не видит, значит, их нет!?

Те же «отдельные недостатки», которым он снисходительно уделяет внимание, опровергаются им в весьма любопытной манере. Так, в ответ на критику состояния боеготовности кораблей ВМФ он заявляет, что сами наши корабли в последнее время в боевых действиях участия не принимали, зато техника, оружие переданные нами в третьи страны, успешно используются против аналогичных зарубежных образцов. Конечно, слышать российскому, особенно руководящему, уху, такое приятно. (Даже притом, что все мы прекрасно знаем разницу между тем, что сделано «на экспорт» и тем, что для себя). Но ведь Алексину должно быть известно, что так СВОЮ боеготовность не доказывают. Кроме того, он обязан был знать о наших провалах в период Карибского кризиса, в арабо-израильской войне, во время войны в Персидском заливе. Но нет, об этом у него нет ни слова, он пытается выпячивать только то, что ему кажется положительным.

И вот как он это делает. В качестве примера высокой эффективности нашего морского оружия по опыту собственного флота, (по его словам: «своеобразный отрицательный, но пример»),  Алексин приводит случай происшедший в 1987 году.   Тогда, как он рассказывает, во время проведения учебных стрельб кораблями ТОФ, ракета-мишень «Термит», выпущенная с атакующего корабля, и сбитая, (выделено мной, А.Х.), одной из противоракет другого корабля, «… внезапно обрушилась на излете на малый ракетный корабль «Муссон».  Корабль погиб, унеся с собой жизни 39 моряков». Поведав об этом трагическом случае, Алексин вдруг делает вывод: «То-есть, наши ракеты, практически, несбиваемы» !  Ну и ну, вот это академик и кандидат морских наук. Мало того, что сам себе противоречит, (см. его утверждение выше, где он пишет о сбитой ракете, упавшей на корабль на излете), так нашел пример для гордости. Плохо, если никакого другого положительного примера из опыта флота у него нет.

Однако еще хуже другое. Алексин скрывает существенные подробности той трагедии, которые ему должны быть известны. И если он так же преподносит происшедшее своему начальству, как читателям, то это уже пахнет серьёзным очковтирательством, сокрытием фактов. А факты таковы.

«Для обеспечения попадания» кораблями в ракету-цель, то-есть,  для получения нужного результата неважно каким образом, руководителем стрельб контр-адмиралом Л.Головко был изменен боевой порядок кораблей.  «Муссон» сбавил ход до 9 узлов, (по некоторым данным вообще застопорил ход, чему можно верить. Иначе он сумел бы уклониться от падающей на него ракеты).  Ракета-мишень была выпущена с дистанции намного меньшей, чем предусматривалось по плану. Именно потому она, сбитая, когда случайно упала на «Муссон», была не «на излете», как утверждал Алексин, а с солидным запасом неизрасходованного ракетного топлива. Потому-то небольшой корабль и вспыхнул сразу, как факел.  Тем более, что надстройки у него были из алюминиево-магниевого сплава, из которого в иностранных флотах делать их давно запрещено.  Вот из-за всего этого вместе взятого и погибли безвинно  из 16 офицеров «Муссона» - шесть, из семи мичманов – пять, из 46 матросов и старшин срочной службы – 23, из пяти курсантов, проходивших практику – все пять…

 Может хоть кто-нибудь был как-то наказан за потерю корабля и людей? Судите сами.  Контр-адмирал Головко получил повышение по службе, перевелся в Москву. А командование ВМФ даже не включило «Муссон» в список потерь за год!  О брошенных на произвол судьбы семьях погибших и говорить нечего.  Вот  и все итоги.

Умалчивая обо всем этом, зато бравируя «несбиваемостью» наших ракет, кощунственно щеголяя гибелью своего корабля и людей – кому и зачем пытается пустить пыль в глаза Алексин?  Какую пользу для флота он видит в этом?

 

Точно так же выступает полномочный представитель командования и в других аспектах своей статьи. Рассуждая об авариях и происшествиях на подводных лодках ВМФ, он приводит массу данных, которые, по его словам, свидетельствуют о значительном уменьшении аварийности на флоте. Он где-то заявлял даже так: «За последние 10-15 лет подобных результатов нет ни в одном флоте мира!».  Действительно, нет ни в одном флоте. Потому, что там за этот период не потеряли НИ ОДНОЙ подводной лодки, в то время, как мы «К-429», «К-219», «К-278», кроме них, выведены из состав ВМФ из-за тяжелых аварий «К-27», (затоплена в 1982г. у Новой Земли), «К-116» (1979г.), «К-314» (1985г.).

          …Впрочем, может быть все эти аварии, катастрофы действительно в прошлом, и говорить больше не о чем? Тогда почему Алексин молчит, о чем говорили подводники на военно-технической конференции в 1991 году?  Может не знает о чем там шла речь? (Я уж промолчу о том, что говорят подводники между собой), А почему не упоминает о столкновении двух наших атомных подводных лодок под водой уже в марте этого года? Может потому, что только чудо спасло нас от очередной трагедии и случившееся удалось замять? А ведь разберись основательно, и не исключено, что выявится – основные причины подобных происшествий так и не устранены до сих пор. Даже после гибели «Комсомольца». И что потому никто не гарантирован от их повторения. (Именно об этом шла речь на упомянутой конференции подводников).

Да, логика представителя ГШ ВМФ поистине уникальна. В этом можно еще раз убедиться, если посмотреть, как он объясняет причины тяжелого поражения наших войск в начале Великой отечественной войны. По его мнению, причины поражения: «…определялись совсем не тем, что Красная армия была вооружена винтовками Мосина образца 1891/30 гг. Они определялись, прежде всего, стратегическими просчетами Сталина и его окружения». И на том ставит точку. Ну что тут скажешь? Не объяснять же академику Алексину то, что знает каждый школьник:  да, конечно, преступная самонадеянность Верховного, недоверие разведке, просчеты и провалы командования были. Но перелом в войне и в конечном итоге Победа стали возможными лишь тогда, когда наш советский народ ценой неимоверных усилий и потерь дал Красной армии достаточное количество «Т-34»,  «Ил-2», «Катюш» и других современных видов оружия и техники, не уступающих, а в ряде случаев превосходящих по качеству оружие противника. А наши генералы и рядовые научились бить врага.  Вот эти последние, важнейшие обстоятельства, почему-то от внимания Алексина ускользают. Видимо он, академик,  считает, что не будь сталинских просчетов, от танковых и механизированных дивизий Гитлера можно было бы успешно отбиться винтовками Мосина. А то и просто штыками наших выдающихся пехотинцев.

Кажется непонятным, что, будучи прекрасно осведомленным, почему наш флот в начале ВОВ, в отличие от авиации или сухопутных войск не понес, практически, никаких потерь, Алексин ни словом не обмолвился, что в том была заслуга Главкома ВМФ Н.Г. Кузнецова. Который под свою личную ответственность объявил заранее на флоте «Готовность №1», (фактически – Боевую тревогу), и наши корабли не были застигнуты врасплох. Может потому Алексин ни разу не упоминает Кузнецова, что тот был абсолютно иного склада, чем нынешние «патриоты» флота. Он, не считаясь с личными интересами, боролся за фактическую, а не бумажную боеготовность кораблей, за жизни своих моряков. Дважды сниженный в воинском звании и уволенный в запас адмирал только в наше время, посмертно, восстановлен в звании, полученном за боевые заслуги, а не по благоволению руководства, которому сумел угодить. 

                 В заключение своей статьи Алексин провозглашает: «…При этом, во всех, без исключения, боях на суше и на море, военные моряки неизменно показывали чудеса мужества и героизма, высокую боевую выучку и отвагу, и всегда, (!), побеждали более технически оснащенного противника».  А что – хорошего «леща» дает нашим «патриотам» флота Алексин. Видимо опять, как и встарь, у него надежда на то, что отважные русские, российские матросы ценой своих жизней вывезут всё. В том числе и преступную бездеятельность «верхов» в мирное время, неготовность к бою с сильным противником, бездарное руководство и провалы штабов в войне…».

 

Интересно отметить еще вот что. Прочтя статью в газете,  Алексин, как боксер, получивший нокаутирующий удар, буквально «поплыл», беспорядочно замахал кулаками.  Хватаясь за мои небольшие неточности в статье, за ту самую мою аварию 1982 года, как боксер за канаты, он понес такую ахинею в мой адрес в печати, вплоть до того, что я аварийщик, и в море не ходил, не пил и не курил, и никогда не спорил с начальством! Я тогда обратился к одному из своих товарищей-командиров, с которым вместе служили, и который тогда говорил: «Альберт, таким, как ты, памятники ставят при жизни!», попросил дать небольшую заметку, опровергающую ложь, в ту газету, где она была опубликована.  Поскольку самому было и неприятно, и неудобно. И что же? Мой «друг» отказался!  Сослался на то, что его самого и его жену, которая работала вместе с ним, в одном из военных журналов, могут уволить. Я его понял. Но, выпить с ним,  и выкурить сигарету, больше не смог.  


              Думаю, сказанного достаточно. Примерно о том же, но коротко, я  собирался сказать в своем выступлении на слушаниях в Думе.  В том числе и о том, что абсолютно исключить аварии, происшествия с техникой и оружием на борту подводной лодки, действующей в агрессивной среде под большим давлением,  невозможно – нет техники, систем, приборов со 100%-ной надежностью. Аварийные ситуации бывают даже в космосе. Но космонавты с ними справляются, потому что их действия в таких случаях отработаны на земле до автоматизма. И подводники, уходящие в свой подводный космос, должны быть подготовлены на берегу точно также.  Иначе нельзя! (Вспоминается, как Юрий Гагарин, после своего полета в космос побывавший с экскурсией на одном из наших атомоходов, сказал примерно так: «У вас техника и условия службы еще сложнее, чем у космонавтов. Разница между нами только в том, что вам не стелят  красных  ковровых дорожек»).   Намеревался сказать и о том, кто и почему должен отвечать за то, что у нас для того почти ничего не сделано.  И в который раз уже предложить создать специальную Комиссию для проверки истинного положения дел на флоте и выработке мер по устранению недостатков и недоработок.

 

Возможно, потому рабочая группа   поручила мне лично  подготовить содоклад, с которым сразу же после доклада Главкома ВМФ,  должен был выступить на слушаниях в Думе один из депутатов Панферов. На флота поехали несколько депутатов из нашей группы, чтобы ознакомиться с положением дел на месте. И хотя мы знали, как там у нас умеют встречать и провожать проверяющих, была надежда, что хоть что-то они оттуда привезут. Любопытную вещь сказал нам один из депутатов:

-  Ведь вы могли бы достать черновик или проект доклада Главкома ВМФ? Вам было бы легче готовиться. Они-то, флотские, все время таскают от вас материалы.

Наивные мы люди, отвечали, что у нас нет ни от кого никаких секретов, пусть таскают. Что нам от Главкома ничего не нужно, что он скажет в своем докладе, мы и так знаем.

В подготовленном нами проекте Резолюции по результатам слушаний основным пунктом был – необходимость создания специальной Комиссии по изучению фактического положения дел на флоте и выработке предложений по его совершенствованию, дальнейшему развитию, обеспечению и использованию. Поскольку было совершенно ясно – всех вопросов в ходе слушаний не охватить. Так что главным для нас было именно доказать в ходе слушаний необходимость такой Государственной  комиссии, предложить Президенту РФ её создать, а потом в Думе взять под контроль её работу. План, по нашему мнению, был хорош, и мы надеялись, что слушания принесут флоту большую пользу.

 

К сожалению, уже не в первый раз пришлось убедиться в том, что у наших «народных депутатов» многое получается по пословице: «Замах рублёвый, а удар, мягко говоря, хреновый». Слушания дважды переносились под предлогом, что, мол, не готов доклад Главкома. Наконец, дата их определена: 25 октября.  Накануне нас собрал председатель Комитета по геополитике В. Устинов, которому Думой было поручено провести слушания. (Позже стало известно, что сам он из бывших генералов-политработников). Он «обрадовал» нас сногсшибательными новостями. Во-первых, слушания будут закрытыми, т.е. никаких прессы, телевидения и т.п. Во-вторых, круг присутствующих на слушаниях будет ограничен. А в-третьих, из нашей рабочей группы слово будет предоставлено только двум. Да, и время слушаний будет ограничено 3 часами…

               Можно было не сомневаться – это крах всем нашим планам. Не зря слушания дважды откладывались, требовалось время на соответствующую «подготовку». Военно-промышленный комплекс, генералитет, имея руководителем слушаний бывшего генерала, да еще и политработника, даром времени не теряли. Не только сократили время, участников и т.д., но и на обработку депутатов усилий не пожалели. В результате перед открытием слушаний можно было наблюдать гнуснейшую картину:  депутаты, которые работали с нами, ездили на флота и восхищались тем, что мы задумали и готовили, теперь от нас отвернулись и крутились вокруг высоких чинов, чуть ли чай на блюдечке им не подносили.

 

Ну, и, конечно, они своего добились. Кроме как словом «позор» иначе «слушания» не назовешь. Львиную долю из отведенных 3 часов, съел доклад Главкома ВМФ. Он тянул время, как мог. Рассказывал собравшимся, что такое флот, для чего он нужен государству, из каких частей состоит, какая из них  для чего нужна и т.п. Долго уверял, что на флоте полный порядок, что планы Боевой подготовки успешно выполняются, и подробно перечислял, что именно в планах числится. В самом конце отметил, что единственным недостатком в настоящее время является неполное финансирование. И оно, конечно, на совести пришедших к власти демократов.

Депутат Панферов, для которого был подготовлен текст содоклада, и на который оставалась еще надежда, от него отказался. Вместо того, чтобы вскрыть недостатки, причины бедственного положения дел с комплектованием, боевой подготовкой, аварийностью и гибелью людей и кораблей, он просто поведал собравшимся, что увидел сам на флоте. И даже если его рассказ и не был лишен кое-какой критики, то все равно в имеемых там недостатках тоже можно было полностью обвинить тех самых «демократов». О необходимости Комиссии он даже не заикнулся.

В нескольких последующих выступлениях всё, в общем, к тому и свелось. На флоте порядок, а в отдельных недостатках, которые есть, виноваты новые власти. Иного от увешанных звездами и регалиями генералов, адмиралов, лауреатов всяческих премий ученых, промышленников и ждать было нечего. Вроде бы и нашему представителю, адмиралу Егорову дали слово. Но он, то ли в такой компании вспомнил старое, то ли что, но так ничего толком так и не сказал. Из числа депутатов на слушаниях почему-то оказалось большинство коммунистов. Так они вообще использовали трибуну не по назначению.   Например, некий Павлов начал с того, что сам он в партии с 1966 года, рассказал, что он там всё это время делал, после чего стал упрекать генералов: «Где вы были три года назад?!  Почему не выступили на защиту советской власти?!!  Вы же присягу давали!!» и в таком духе. (Правда, где был он сам в это время и что делал для защиты советской власти, не сказал). В конце призвал всех присутствующих восстанавливать советскую власть.

Никому больше из нашей группы слова не дали. Побелевший от злости Чернов встал, решительно подошел к президиуму и потребовал у председательствовавшего Устинова слова. Тот, конечно, любого из нас грубо осадил бы,  но адмиралу, со звездой Героя Советского союза на груди, отказать не посмел.  Но дал всего пять минут. И за эти 5 минут Чернова перебивали репликами из зала, сбивали с мысли, так что и он сказать что-то по-существу, практически, не смог. Разве что ему, всё-таки, удалось сказать несколько слов о необходимости и целесообразности создания Правительственной комиссии для проверки состояния флота. А вот что запомнилось, после его выступления, так это то, что известный ГКЧПист генерал армии Варенников высказался в поддержку нашего предложения о создании правительственной Комиссии. «Такая комиссия действительно нужна, - сказал он, - ибо ни один командующий никогда не скажет вам всю правду до конца». Однако и его предпочли не услышать.

 Мы сидели потрясенными происходящим, мастерски поставленным и отыгранным спектаклем. Понимая, как нагло, умело нас обманули,  будучи не в силах что-то изменить.

В итоге таких «слушаний» была принята резолюция даже отдаленно не напоминающая ту, которую готовили мы. От нашего основного предложения о создании Комиссии не осталось и следа.  И, конечно же, слушания закончились ничем. Никаких мер по оздоровлению обстановки на флоте принято не было. И о самих слушаниях забыли на следующий же день. В СМИ о них практически ничего не упоминалось.

 

 Тесно работавший тогда с нашей группой журналист «Московского комсомольца» Дмитрий Холодов накануне слушаний писал: «…Группа критически настроенных, независимых от ВПК и командования специалистов, готовит содоклад. Так что не исключено, что на слушаниях разгорятся серьезные «морские» баталии. Впервые за весь советский период истории России»… Вот он, Дмитрий Холодов, который по-настоящему болел за Россию, её Вооруженные силы, мог бы дать соответствующую оценку происшедшему на слушаниях. Не дожил Дима до дня позора. Убили его. Убили демонстративно, нагло средь бела дня прямо в редакции газеты. А без него пишущая братия почему-то промолчала. Победу и на этот раз праздновали генералы. Для которых главным было не фактическое состояние Вооруженных сил, а доклады Верховному Главнокомандующему, получение должностей, званий, наград, личная карьера.

Как готовы «разгромить  любого врага на суше, на море и в воздухе» наши доблестные Вооруженные силы очень скоро проявилось не на словах, а на деле. И не где-нибудь на большой войне, а на домашней, в Чечне.

 

Несколько слов предварительно.

Когда Ельцин после «победы» над ГКЧП и распада Союза заявил во всеуслышание главам автономных республик, краев и областей Российской федерации: «Берите столько независимости, сколько проглотите»,  там подняли головы местные националисты, начались волнения. Самыми решительными оказались чеченцы, заявившие устами своего главы, генерала Дудаева о независимости Чечни. Оружия и желающих отстоять свою независимость там было полно. Допустить такое, конечно, было нельзя, иначе вся Россия не просто распалась бы, но не обошлось бы без кровопролития в спорах о территориях и без масс беженцев со всеми вытекающими отсюда последствиями. Встал вопрос об усмирении Дудаева и его боевиков. Вот тогда генерал Грачев, в своем духе заявил своему Верховному Ельцину, что, мол, дайте команду и мы одним полком ВДВ возьмем Грозный в течении суток.

 

Как бы мне ни было больно вспоминать о той трагедии, но  для потомков и для того, чтобы не забыли мы сами, я напомню только некоторые моменты из тех, что были опубликованы в открытой печати о «полной боевой готовности» армии и о готовности взять Грозный в течении суток одним полком:

- «Генштаб показал свою низкую квалификацию, не сумел правильно просчитать и спрогнозировать обстановку» -  («Российская газета» 5.2.95г.);

- «Крупные военачальники не могут организовать ведение боя в городе. …Подходящих летчиков не так-то просто найти… Артиллерия метила по скоплениям боевиков, а стреляла по жилым кварталам… Воинам везло, их боевые машины выходили из строя раньше, чем доходили до передовой»  - («Московский комсомолец» 6.2.95 г.)

И так далее. Материалы в других СМИ были еще жестче. Наши бойцы, неподготовленные к боевым действиям, гибли сотнями и тысячами.  Вынуждены были вмешаться политики. Подписали позорное Хасавьюртовское соглашение о прекращении боевых действий.  Т.е. фактически победу над нашей доблестной армией, «готовой в любое время разгромить любого врага», праздновали не такие уж многочисленные и вооруженные боевики!

В мире вздохнули облегченно: бывшей Советской армии, наводившей ужас на весь остальной мир, бояться нечего, её больше нет. Она больше опасна для своих собственных солдат, убивая их в казармах сотнями.

Ну, так хотя бы после этого позора поняли ли что-нибудь наши руководители страны, лично Верховный Главнокомандующий, депутаты?  Дошло ли до них то, что генералы вешают лапшу им на уши, докладывая о высочайшей боеготовности армии и флота? Что «Инициативная группа» не собиралась «очернять флот», а наоборот, стремилась предотвратить такой же его позорный провал, а главное, гибель сотен и тысяч ни в чем неповинных моряков, если бы флоту, паче чаяния, пришлось вступить в бой с каким-то противником? Да даже в мирное время мы несем тяжелые потери. Убедил ли кто Ельцина из его окружения, что теперь-то уж точно надо создавать Комиссию?

 

Да ничего подобного!  Ни малейших попыток что-то проанализировать и сделать выводы. Что же касается меня лично и бывшего нашего Комитета, то постепенно была создана обстановка, при которой продолжать работать там же потеряло смысл. Об этом немного подробнее ниже, а здесь приведу один пример из флотской действительности того времени.

Уже в конце моей работы в Главном управлении Межведомственной комиссии на прием ко мне пришел один из знакомых мне командиров атомных ракетных крейсеров с Камчатки. Взял с меня слово не называть нигде его фамилию, (всё как всегда!), после чего рассказал об обстановке у них во флотилии.

Его, и многих других старых подводников, выгоняют на пенсию без предоставления жилья. Их семьи вынуждены оставаться в служебных квартирах флотилии, потому что никто из них не может приобрести жилье где-либо в стране, на то у офицеров нет денег.  «Флотское начальство, - рассказывал он, - не только не помогает в этих вопросах, (да и не может ничем помочь), но даже злорадствует:  жалуйтесь, мол, на своих демократов. Теперь вам жильё даром, как при советской власти, никто не даст». Этот вопрос надо как-то решать.

Но еще хуже, по его мнению, было другое. Как и прежде, вторые экипажи не на всех подводных лодках,  и первые укомплектованы не полностью. А план выходов на Боевую службу должен выполняться. (Тоже  всё по-старому,  как прежде,  главное – его величество  план!  План  любой ценой). Так вот, чтобы подготовить лодку к выходу, собирают исправные приборы, механизмы, ЗИПы с лодок всей дивизии. А накануне выхода на БС комдив садится на УАЗик, едет в посёлок, буквально «отлавливает» там недостающих специалистов и привозит на корабль!  «Вы же знаете, Альберт Иванович, - с болью говорил командир, - что это прямая дорога к «К-429», «К-219» и к «Комсомольцу». 

                К сказанному могу добавить только то, что все мои попытки что-то сделать для моряков и на этот раз оказались безуспешными. Мало того, флот скоро дошел до такого состояния, что корабли практически перестали выходить в море. А в авиации почти прекратились полеты из-за отсутствия топлива.

 

После октябрьских событий 1993 года, и последовавших за ними выборов в Думу, левая оппозиция, (коммунисты и аграрии), заметно усилили активность. На фоне яростной критики Ельцина и демократов их люди стали постепенно возвращаться на руководящие посты в государстве и в регионах.  Так, например, коммунисты возглавили Министерство юстиции, Государственный комитет госимущества, вернулись на должности во многих министерствах и ведомствах. Убирали оттуда «демократов», заменяя их своими людьми. Для того использовался старый, испытанный прием «реорганизации аппарата». Вот и наш бывший Комитет, теперь уже Главное управление при Межведомственной комиссии, был преобразован в «Департамент по делам уволенных в запас военнослужащих» при министерстве Социальной защиты граждан РФ.  Трудно поверить - только военнослужащих, уволенных в запас!  Убивалось сразу два зайца:  во-первых, окончательно ставилась точка на бывшем Комитете по делам ВСЕХ военнослужащих и их семей, то-есть, на каком-либо гражданском контроле  за положением их в Вооруженных силах. А во-вторых, под «реорганизацию», как всегда, убирали всех неугодных. Министерство соцзащиты возглавила тогда некая товарищ,  Безлепкина. То ли бывший секретарь, то ли просто работник ЦК КПСС, которую, по словам её сослуживцев, от слова «демократы» просто трясло. Естественно,  главой нового Департамента стал бывший политработник генерал в запасе О. Шатров, его заместителем, начальниками отделов стали его люди. А таким, как я, делать там больше было нечего.

Но, может быть, я просто не справлялся со своими обязанностями?  Сказать, что работал безупречно – нельзя. Но, говорят, не ошибается только тот, кто ничего не делает. Да, были ошибки и у меня. Случалось, шел наперекор и нынешним своим начальникам, если не удавалось их убедить в своей правоте. Однако официальных претензий ко мне не было. Работал, как мог. Скажем, одних только принятых мной лично людей с последующим решением их вопросов оказалось свыше семисот!  Кроме того мне приходилось работать в составе и во главе комиссий в округах и воинских частях. И если мы помогли людям, тем более спасли от издевательств, а то и хуже,  хотя бы нескольких военнослужащих, и то была бы большая польза. А, кроме того, подготовка данных для руководства, докладов, справок, да тот же «Закон о статусе военнослужащих»… Так что нет, не в нашей работе было дело, да и не было к нам претензий. Просто мы стали не нужны. В числе некоторых моих сослуживцев, в конце 1994 года ушел оттуда и я.

               В дальнейшей моей жизни на пенсии особо значимых событий, в которых  бы принял участие лично, не произошло. Жена категорически возражала, чтобы я пошел работать сразу же куда-то, куда меня приглашали. Настояла на том, что мне необходимо, прежде всего, заняться своим здоровьем. А оно было уже действительно, мягко говоря, аховым. Она и дети, настояли на том, чтобы мы перебрались в теплый Мелитополь на Украине, откуда, если кто помнит, я когда-то увез на флот свою жену.  Дети купили нам там недорогой, но приличный домик. И ездили к нам каждое лето на отдых, как на дачу, привозили внуков.

      

      С внуками в Мелитополе. Здесь с нами Рита, Аня, Иван.  Нет двух старших, Оксана – студентка  на практике,  Павел на службе в армии.

Вот ими, внуками, я и занимался всё свободное от домашних забот время. Кроме того, продолжал писать статьи в печать, общался с друзьями, теперь уже больше по переписке, в том числе через появившийся у нас вскоре Интернет.

               И только несколько лет спустя,  действительно неплохо поправив здоровье, мы вернулись в Обнинск по просьбе Марины и Владислава. Они оба крепко трудились, нередко прихватывая выходные, чтобы обеспечить семье должный уровень жизни. А наших внуков надо было водить на всякие кружки, (музыки, пения, рисования), и в спортивные секции. Так что им нужна была наша помощь.

 

                И вот уже 2000-й год. В стране новый Президент, (В.В.Путин), новый Министр обороны, новый Главком ВМФ. Обстановка в армии чуть улучшилась, потому во второй чеченской войне войска понесли уже меньшие потери, а главное – довели операцию до ума, боевиков частью уничтожили, часть загнали в горы. В Чечне наступил мир, она стала возрождаться из руин с помощью всей России буквально на глазах. В наше время её просто не узнать. И в целом в России дела явно пошли на лад. О временах, когда месяцами не платили зарплаты и пенсии вскоре все забыли.

 

 

                                                                  «  Курск »

 

А на флоте очередное тяжелое «ЧП»: 12 августа в Баренцовом море во время учений затонул атомный подводный крейсер «Курск» со всем экипажем на борту.

И флотское руководство с самого начала повело себя по-старому. То-есть в своих докладах Путину, в сообщениях для СМИ пыталось что-то скрыть, обмануть приукрасить. (Потому Путин не сразу прибыл на СФ, в чем его позже упрекали оппозиционеры). А дальше стали выявляться старые болячки. По тем скудным данным, которые удавалось выудить журналистам у штабных, (иногда даже за деньги!),  выходило, что экипаж капитан 1 ранга Лячина перед выходом на учения был доукомплектован моряками с других подводных лодок, и то, по некоторым данным, не до полного состава.

 

           

                                     «Курск»  в губе  Оленья.

 

Уже одно это говорит о многом, (еще раз вспомним «К-429» у Камчатки! Похоже, никаких  выводов на флоте так и не было сделано). В одной из записок, найденных позже у  погибших моряков, было сказано, что в 9 отсеке, где после аварии собралось 23 человека экипажа, спасательное снаряжение оказалось разукомплектованным. А ведь перед выходом в море оно обязательно должно было быть проверено на готовность к использованию. Проверено каждым подводником, от матроса до командира подводной лодки лично, под руководством командиров отсеков. Значит, этого сделано не было. Часть содержания записок погибших подводников командование держит до сих пор в секрете, и что там еще написано никто не знает. Но вот по данным, полученным от водолазов, спасательные устройства 9 отсека они нашли в полном порядке. Если они были в порядке, а из разукомплектованного спасательного снаряжения в 9-м отсеке можно было собрать хотя бы несколько полных комплектов для нескольких человек, то они могли бы выйти на поверхность.

Но они этого не сделали,  почему?  Ведь глубина места, где утонул «Курск», сделать это позволяла. И время на то у оставшихся в живых подводников всё-таки было. Так почему они не вышли?  Не потому ли, что не были научены тому как следует? Не исключено. Но, скорее всего, надеялись на помощь извне. Лодка ведь потерпела аварию и затонула почти на виду у сил флота. Она должна была быть объявленной аварийной спустя час после того, как истекло назначенное ей время донесения о всплытии. Но аварийная тревога на флоте была объявлена только спустя 10 часов! Виноват в преступном промедлении был, прежде всего, руководитель учения. (Никакой ответственности за это он позже не понес). К тому же на флоте не осталось спасательных судов, специально подготовленных к спасению людей с подводных лодок. Оставались спускаемые аппараты, но не было нужных, хорошо подготовленных специалистов. Все усилия спасти подводников со стороны тех спасателей, которые с большим опозданием всё-таки прибыли к месту катастрофы, не увенчались успехом. В результате наше руководство  поздно обратилось за помощью к норвежскому правительству. Потеряли время, и оставшиеся в живых моряки погибли…

 

Спустя год «Курск» подняли, отрезав от него и оставив на дне остатки полностью разрушенного первого отсека. Причину катастрофы следователи определили, как взрыв перекиси водорода учебной торпеды в первом отсеке с последующей, примерно через две минуты, детонацией большей части торпедного боезапаса.. Кто в том виноват – установить уже невозможно. Но особенно тревожно то, что на флоте по-прежнему нет того порядка, при котором  обеспечивается должный уровень подготовки кораблей к выходу в море, высокий уровень боевой и специальной подготовки личного состава. При котором  полностью укомплектованный и подготовленный экипаж с авариями и неисправностями справляется, не доводя ситуацию до катастрофической. Не исчезла и привычка командования замазывать недостатки, скрывать правду, докладывая «наверх» о положении дел.

Следствием были установлены факты многочисленных нарушений в подготовке и проведении учений флота, подготовке корабля к плаванию, в порядке допуска личного состава к обслуживанию торпедного боезапаса, подготовке сил спасательной службы и т.д. Однако оснований для привлечения к уголовной ответственности лиц, виновных в катастрофе подводной лодки, так и не нашли. Несколько флотских начальников были сняты со своих должностей, получили другие должности, достаточно высокие, тем всё и закончилось.

 

Думаю, для более полного понимания происходивших дальше событий,  надо сказать несколько слов о новом Президенте России В.В. Путине. Ельцин, который почти развалил Россию и довел до крайней степени обнищания простой народ, нашел всё-таки в себе силы перед самым новым 2000 годом добровольно, по состоянию здоровья, уйти в отставку.  Обязанности Президента  РФ до новых выборов стал выполнять В.В. Путин, к тому времени уже ставший премьер-министром.  До сих пор никто не может понять до конца, каким образом  подполковник КГБ оказался на этой должности, хотя некоторый опыт работы во властных структурах Санкт-Петербурга уже имел. Вскоре на всенародных выборах он был избран Президентом  Российской Федерации.

Так вот, оказавшись во главе России, Путин без лишних слов взялся наводить порядок в стране. Первое, с чего он начал, выстроил единую властную вертикаль с жестким подчинением снизу до верху. Ни свободы слова, ни прав граждан не тронул. А вот власть заставил работать. И чуть было не рассыпавшаяся на части Россия снова стала единым монолитом.  А дальше уже можно было начинать поднимать её с колен, на которых она оказалась в мире, «благодаря» Ельцину и иже с ним. Я не буду подробно перечислять, что было сделано. Путин и до сих пор подвергается жесткой критике либеральной «интеллигенции». И есть за что. Слаба экономика, в стране много ветхого жилья, плохие дороги. Однако нельзя не видеть, что жизненный уровень граждан в России уже в 2-3 раза выше, чем, например, в погрязшей в хаосе смены властей  Украине. Постепенно поднимается экономика и сельское хозяйство. Построен газопровод «Северный поток», университетский городок на о. Русском во Владивостоке, уникальный мост. Очень многое сделано для  триумфа Универсиады в Казани,  зимних Олимпийских игр в Сочи. Россия решительно выступила на защиту Южной Осетии от грузинских агрессоров, не говоря уже о возвращении в Россию Крыма. Во всех этих  событиях роль Путина была решающей.  Россию снова стали уважать в мире и  у неё хорошие перспективы.

Скромный и неброский с виду бывший подполковник КГБ оказался волевым и очень умным руководителем государства. Несколько раз общественность и журналисты всего мира признавали Путина  политиком №1, Человеком года. И неудивительно, что граждане России уже трижды подавляющим большинством  избирали его Президентом РФ.

 

                                               

          

                  Президент России  В.В. Путин на очередной пресс-конференции. Его способность помнить и оперировать сотнями фактов, цифр, фамилий, делать выводы и принимать по ним меры вызывает уважение окружающих. 

 

 

А вот для «либеральной интеллигенции»  всё это не существенно. Они рады любому поводу, чтобы уколоть, унизить Путина. Вот, например, когда в тысячный раз кто-то из западных политиков спросил его: «Так что же случилось с «Курском»?  Путин ответил коротко: «Он утонул».  Сколько визга, чуть ли не истерик подняли «либералы»!  Вот он какой, бесчувственный, издевается над трагедией, над погибшими и т.д. А я вот думаю, если бы меня в сотый раз формально спросили о моей матери, умершей в 83 года от инсульта, что с ней случилось, я, может быть, тоже сказал бы: «Она умерла».  Да и любой из «либералов» , мне кажется, тоже. Но вот укусить, облить грязью обязательно надо. Мне кажется, подобное отношение к Путину у них от того, что им невыносима мысль, что какой-то подполковник КГБ, невысокого роста и весьма скромный с виду, стоит во главе России, а они такие умные, красивые интеллектуалы, увы, почему-то нет. Есть и другая категория – им всё равно кого из власти критиковать, такой у них способ показать себя. Есть, к сожалению, и это не секрет, и те, кто выполняет заказы извне, существуя довольно неплохо на зарубежные гранты. Разумеется под прикрытием борьбы за права человека, свободу слова и т.д.  Но Бог и общество им судья.

                 После  катастрофы «Курска», после всего того, что было сказано в печати, и в обращениях граждан лично к Путину, он, как Верховный Главнокомандующий Вооруженными силами РФ,  принял меры по устранению имеемых недостатков. Обновлен кадровый состав руководства армии и флота. Улучшилось материально-техническое обеспечение подводных лодок, они стали больше плавать.  Были решены квартирные вопросы офицеров и мичманов, значительно, в 2 раза и больше повышены размеры их денежного довольствия. Что сделало военную службу более привлекательной, а, значит, более качественным будет отбор людей в армию и на флот. Вместо больших серий устаревших подводных лодок, промышленность начала постройку новых, в меньшем количестве, но со значительно лучшими тактико-техническими характеристиками, меньшей шумностью, лучшей акустикой. То же самое происходит в армии и в авиации. Во всяком случае, хоть что-то, наконец, сдвинулось с мертвой точки.  А что будет дальше, как говорится, поживем – увидим. Но пока во главе России В.В.Путин, о её обороноспособности, уровне жизни граждан и пресечении любых попыток развалить её или ослабить,  позаботиться есть кому.  Поэтому я  лично считаю, что Росси с Путиным повезло.

 

 

                                                                 ПОСЛЕСЛОВИЕ.

 

           Если попытаться подвести какие-то итоги, то скажу, что мне не стыдно за прожитые годы.  И, прежде всего, за годы службы Родине в качестве офицера-подводника. Не выслуживался, не пресмыкался перед вышестоящими начальниками, исполнял свой воинский долг, как понимал его сам. Ни у кого из моих подчиненных,  которых я учил на флоте или в Учебном центре, (а среди них много таких, что стали командирами кораблей, командующими соединениями и даже флотом), ни разу не было больших аварий с потерей подчиненных. Это не говорит о том, что аварий у них не было совсем. Но значит то, что они умели, были научены, с ними справляться.  Знаю, что они надежно выполняли свои задачи по защите Родины в мирное время, и, уверен,  не дрогнули бы в бою. Радуюсь тому, что в большинстве случаев мои близкие,  друзья, мои подчиненные меня понимали. Полностью разделяю понимание счастья, которое высказано в известном советском фильме «Доживем до понедельника»:   «Счастье – это когда тебя понимают».  Хотя, не исключаю, что были и другие, не только не понимающие, но и не принимающие мои убеждения и действия. Как в жизни без этого.

                До сих пор, теперь уже по Интернету, чаще всего к праздникам, приходят ко мне теплые отзывы моих бывших товарищей по службе, подводников, например:

           -  « Период с 11 августа 1982 года по 21 ноября 1984 года   считаю самым лучшим в своей службе. Тогда была настоящая СЛУЖБА, был настоящий ПОРЯДОК, был настоящий  ЭКИПАЖ и был настоящий КОМАНДИР !!! Всего наилучшего Вам и Вашей семье.            Величкин.

            -  «Товарищ командир! Здравия желаю! Всегда с благодарностью вспоминаю Вашу науку, (именно науку, а не нравоучения). Всегда Вас вспоминаем: Симинкович, Муртазаев, Куценко, Гониченко.   Долгих,  долгих лет жизни Вам! И счастья в новом году! Честь имею!      к 1 р.  Нестеренко Вячеслав Алексеевич;

 

       Или вот из переписки с еще одним сослуживцем, Александром Житниковым, недавно разыскавшим меня в Интернете:

«Главное же, я очень рад, что Вы "пока ещё держитесь", и желаю вам ещё долго держаться, потому что таких людей как Вы не так много на свете, и я очень рад, что когда-то был знаком  с Вами.   ... Ещё раз огромное спасибо Вам за ответ и всего вам самого наилучшего. (Кстати, с верующими я много общался, но Вы общаетесь с ними гораздо корректнее, чем они между собой. Это меня тоже поразило приятно).  …Всегда помнил вас, ваше отеческое отношение ко мне, и посему безгранично уважал и уважаю вас.» 

             Многие звонят, не забывают.   Память моих товарищей по службе, школьных друзей, однокашников по училищу не стареет…

 

              Горжусь тем, что помогал людям в период работы в государственных учреждениях после увольнения в запас. Но особенно -  своими двумя детьми, пятью внуками, в воспитание которых мы с Верой Александровной вложили  свои силы и душу. Все они живут честным трудом,  уважают старших, и живут материально и духовно куда лучше, чем жили в их возрасте мы. Все, без высокопарных слов, патриоты России, и трудятся, в том числе, и на её процветание.

              Рад тому, что мне удалось пожить и поработать в стране социализма, пусть и несовершенного, но где были свои преимущества. И который обогатил человечество бесценным опытом попытки строительства нового общества.   Рад, что пришлось стать не только очевидцем, но в какой-то мере участником того, что произошло на рубеже веков, на сломе эпох социализма и капитализма в нашей стране. Из двух разных мнений: «Чтоб ты жил во время перемен» - китайское проклятие,  и: «Блажен, кто посетил сей мир, в его минуты роковые» - русский поэт,  выбираю второе. Я прожил интересную жизнь от Сталина до Путина. На моих глазах рухнула тоталитарная система социализма с КПСС во главе. Развалился Советский Союз и вся социалистическая система в Европе.  Как и почему это произошло, хорошо ли это или плохо – предмет исследований историков, политиков, философов настоящего и будущего. Свою точку зрения на причины произошедшего я изложил в своих воспоминаниях выше. Другой вопрос – согласятся ли со мной многие из нынешних моих современников недовольных нынешними властями, демократией и новыми порядками. Ограничусь одним выражением известного политика:  «Демократия – это  плохо. Но ничего лучше человечество пока не придумало».  Это, конечно, не значит, что не придумает и впредь, но решать этот вопрос оставим потомкам.

 

                         

   27.04.14 г.  г.Обнинск 
   Храптович Альберт Иванович, капитан 1 ранга в отставке.