Смена караула

Опубликовано в Капитан 1 ранга Апрелев Сергей Вячеславович "Под "шорох" наших "дизелей" Среда, 30 мая 2012 11:51
Оцените материал
(3 голосов)

Прошла еще неделя, прежде чем Василий Коновалов с женой и сыном попал в Мерс-эль-Кебир. Незадолго до его убытия  к новому месту службы состоялась встреча с главой советской военной миссией генерал-лейтенантом Титовым. Генерал тактично напомнил подводнику об успешном шествии антиалкогольной кампании не только на далекой родине, но и на африканском континенте: «Стоит только кому-то поднять рюмку в любой точке Алжира, мне сразу же становится это известно...»

К июню 1986 года положение дел на дивизионе подлодок, которым продолжал командовать майор Ахмед Хеддам, оставляло желать лучшего. ПЛ «010», которой командовал капитан Каид Слиман, стояла без аккумуляторной батареи и была укомплектована личным составом на 50%. Наиболее толковые подводники во главе с капитаном Шерги были откомандированы в Рижский учебный центр, где готовились принять новую лодку проекта 877. ПЛ «011» (командир - майор Херда) оставалась на ходу, но со множеством неисправностей. Незадолго до этого из СССР была получена сухозаряженная аккумуляторная батарея. Требовались специалисты по заливке, но с Черноморского флота приехал обычный старшина команды электриков, который принял активнейшее участие в том, чтобы эту батарею побыстрее загубить. Вдохновленные его приездом алжирцы, не дожидаясь спецов, сами приготовили электролит, после заливки которого батарея закипела и безнадежно вышла из строя.

Этот эпизод напомнил мне случай, когда 10-м управлением Генштаба в Алжир был направлен инструктор-летчик, до этого пилотировавший только машины Сухого. Там же ему предстояло встретиться с МиГ-23 и 27. «Справится!» - сказал один кадровик другому,  и летчик отправился обучать, ведь кадры решают все!...

Сильно хотелось заработать, поэтому пилот «взялся за гуж». Кризис наступил в полете над Сахарой. До этого наш герой, как мог, пытался поддерживать престиж стороны его пославшей, демонстрируя  универсальность подготовки СВС. И ему, и его подсоветному пришлось катапультироваться. Самолет был потерян, а с ней и доля репутации, честно заслуженной его предшественниками...

Тем временем в Мерс-эль-Кебире из советских подводников оставались, помимо командира, лишь стармех (командир БЧ-5) капитан 3 ранга-инженер Василий Левчук и шесть мичманов. Познакомившись с командиром дивизиона, русский командир попытался разделить свою озабоченность состоянием кораблей.

- Да, неисправностей много, товарищ Коновалов, но «011» должна ходить в море, - с милой улыбкой заявил комдив, ваши предшественники с этим вполне справлялись.

- Что ж, попытаемся! - глубоко вздохнув, ответил новый командир.

Не откладывая дела в долгий ящик, они с комдивом занялись планированием выходов в ближние полигоны для отработки экипажей и обеспечения надводных кораблей.

Прекрасно знавший историю предшественников командир Коновалов накануне выхода досконально проверил лодку и убедился, что выход в море невозможен. Неисправностей была масса, в том числе серьезных. Оказались не в строю гирокомпас и один из дизелей. Доклад Хеддаму вызвал уже знакомую реакцию: «В Союзе с такими неисправностями плавать нельзя, а здесь можно».

Однако Коновалов проявил настойчивость, выход отставили, а дизеля и гирокомпас вскоре ввели в строй. Выход в море показал, что оставшаяся после отправки в СССР опытных моряков часть экипажа абсолютно не отработана. Командир Херда, несмотря на гидрографическое прошлое (прежде он командовал ГИСУ японской постройки), оказался достаточно опытен, чего совершенно нельзя было сказать ни об инженер-механике Айнари, ни о старшем помощнике по фамилии Арбуз. Тем не менее, днем проводилась интенсивная отработка, а ночью лодка легла в дрейф. Свободная от вахты часть экипажа получила возможность отдохнуть и с чистым сердцем попадала в койки.

Шестое чувство вперемежку с физиологическими потребностями занесло  советского командира среди ночи на мостик. Уже проходя ЦП, напоминавший обстановку «Летучего Голландца» (там не было абсолютно никого!), Коновалов не на шутку насторожился. Стремглав взбежав на мостик, он немного успокоился. Там, слава богу, были живые люди. Облокотившись на подножку, мирно посапывал старший помощник командира Арбуз. Но это было не главное. Бегло оглядевшись, Василий вдруг увидел почти над головой темную громаду мыса Фалкон. Башня маяка посылала свой могучий луч гораздо дальше, поэтому сон Арбуза оставался не потревоженным. Представить такое на нашем флоте было немыслимо. Возмущенный до глубины командирской души Василий жестко пнул старпома в бок, организовал массовую побудку и задний ход моторами. Лодка чудом избежала посадки на камни, и случилось это, увы, не впервые.

Тремя годами раньше, когда и состояние матчасти, и качество подготовка алжирцев были гораздо выше, ваш покорный слуга столкнулся с аналогичной ситуацией. Тихая южная ночь. Море Альборан. Поднимаюсь на мостик из центрального поста, который никогда не покидал в море, и принимаю доклад сразу от трех  вахтенных офицеров: «Товарищ командир лодка находится в дрейфе, идет зарядка АБ, работает правый дизель на зарядку!»

Все трое были добросовестными  и толковыми офицерами, и старшим из них был ветеран лодки - лейтенант Бенарбия. Уверяю вас, что лучше бы на вахте стоял бестолковый офицер, но один. Ответственность была бы не так размыта. Несмотря на тропическую ночь, я отчетливо различал «усы» - буруны, бодро разбегавшиеся от форштевня в разные стороны. Дизель явно работал на винт. Прямо по курсу наблюдался остров - Иль Хабибас, на котором по моим данным два слепо-глухонемых брата успешно разводили кроликов. До него оставалось кабельтов двадцать.

- А это что такое, уважаемые? - я обратил внимание на расходящиеся «усы».

- Мы верим своему механику, - гордо заявил Бенарбия, - он доложил, что дизель на винт не работает!

- А ну-ка все марш вниз и в компании с механиком скачками в пятый и шестой! - рявкнул я, и горе-вахтенные поспешно проскакали вниз.

Исчезновение усов стало первым добрым знаком, за которым последовали раскаяние и «разбор полетов». Как выяснилось, заступающий вахтенный, прибыв в 6-й отсек с небольшим опозданием, предшественника уже не застал. Притомившись, тот решил не дожидаться сменщика и благополучно убыл почивать... Заступающий, увидев на телеграфах «Малый ход», недолго думая, включил кормовую ШПМ (шинно-пневматическую муфту, разобщающую линию вала), сообщив, таким образом, поступательное движение родному кораблю...

- Ну что, орлы, не дали глухонемым братьям развлечься!

«Ударная группа» вахтенных виновато молчала.

- А что, после выброса на островок нашей лодки к братьям вполне могли вернуться и слух и речь! Шоковая терапия, товарищ Бенарбия!

Некоторое время минер продолжал дуться, поскольку в результате происшествия с моей легкой руки получил прозвище Терапевт. Это было вдвойне смешно, поскольку он по праву считался одним из самых бестолковых  офицеров корабля, хотя и был неплохим парнем.

- Нет такой должности на флоте «хороший парень» любил говаривать мой друг Женя Кореньков - командир-инструктор фрегата «Мурат Раис» (СКР «Дельфин»), и с ним было трудно не согласиться.

Тем временем «011»-я продолжала  плавать. Новый шеф инструкторской группы умело лавировал между ярлыком саботажника и сверхтребовательного наставника. Как никак,  опыт предшественников, добытый потом и «кровью», не удалось стереть из памяти народной даже «опричникам» из Бюро сотрудничества.

План боевой подготовки в целом выполнялся. Были отработаны даже такие маневры как высадка диверсионной группы на каяках из торпедных аппаратов. Впервые этот достаточно трудный маневр, хотя бы по той причине, что на родине его проводить не приходилось, был выполнен ПЛ «010» в 1984 году и с тех пор стал базовым элементом задачи №3. Лодка становилась на якорь под водой, и группа «человеко-лягушек» (боевых пловцов, тренировавшихся в базе на доставании грязной посуды, выброшенной за борт нерадивыми вахтенными) во главе с симпатичным капитаном - выпускником французской спецшколы диверсантов, деловито, без суеты покидала лодку вместе со своими складными каяками, чтобы атаковать кого-то на побережье. Капитан был истинным «плейбоем». По его рассказам все отпуска он проводил то на горных лыжах в Шамони, то с аквалангом на Сейшелах, то в казино в Монте-Карло. Традиции боевых пловцов были сильны, судя по таким личностям вроде старого как мир, но крепкого как баобаб, майора Шабана. Он частенько подходил к лодке, приветствуя советских подводников на нацистский манер. В ответ на мой недоуменный взгляд он как-то сказал:

- Не люблю французов, хоть убейте. Жаль, что мне не так и не довелось выполнить задание по подрыву причалов в Тулоне. Его отменили.

- Кто?

- Как кто? Наши, немцы… какая разница! Хайль Гитлер!- и он заливисто загоготал...

Теперь группу диверсантов возглавлял молодой капитан - выпускник Рязанского училища ВДВ. Он также всячески подчеркивал симпатию русским, но, как понимаете, в несколько иной форме…

Плавание «011» резко закончилось, как только окончательно сдала одна из групп АБ. На море был «повешен большущий замок»... И тут начались кадровые перемещения. Майор Ахмед Хеддам получил назначение в столичное Адмиралтейство, майор Херда, исполнявший обязанности НШ дивизиона, вскоре убыл туда же. Исполняющим обязанности комдива стал капитан Каид Слиман.

 

Тем временем подводниками вплотную занялся командир базы Мерс-эль-Кебир. - подполковник Годбан Шабан. До ухода Хеддама, всячески подчеркивавшего независимость, ни он, ни его предшественник - Хеннан, в подводные дела не вмешивались. Пригласив Коновалова, командир базы, с ходу поставил боевую задачу - восстановить боеготовность подводных лодок. При определенном желании и концентрации сил и средств местной стороны, это представлялось вполне возможным.

Русские засели за любимое занятие - составление планов. Вскоре развернутый план устранения технических неисправностей был сверстан. Командиру базы он понравился, и тот дал команду перевести его на французский ...

С начала 1987 года закипела работа по реализации плана.  К сожалению, как и раньше, все делалось руками личного состава,  работавшего с охотой, но без должной квалификации. На одном энтузиазме далеко не уедешь, был необходим серьезный заводской ремонт с привлечением квалифицированных специалистов. Летом 1987 ПЛ «011» встала в док, но к серьезным работам приступить так и не смогли. В подводных силах Алжира назревал качественный перелом.

С приходом в ноябре 1987 года в Мерс-эль-Кебир первой лодки проекта 877 «012» - «Раис Хадж» (командир - майор Б.Шерги) подводные лодки 633 проекта оказались брошены на произвол судьбы. Дивизион, как таковой, перестал существовать. Каид Слиман сам  по себе, Шерги - сам по себе. Все внимание командования было приковано к новой подлодке. Началось активное разукомплектование старых. Каид Слиман продолжал уверять В.Коновалова, что инструкторская группа на лодки 633 проекта заказана, но, все это, увы,  осталось на словах.

В феврале 1988 года закончился контракт у механика Василия Левчука и группы лиепайских мичманов. Оставались лишь командир и черноморский старшина команды трюмных мичман Воронов, но в марте и они отправились на родину. Страница алжирских «Ромео» (натовское наименование ПЛ пр.633) была закрыта. Начиналась эпоха «Кило».

 

С новой лодкой  прибыла и гарантийная группа советских специалистов, которых поселили отдельно - на территории базы. И это их отдельная история... В январе 1988 года в базу пришла вторая «варшавянка», которой командовал первый старпом «010»-й капитан Малек Несиб. О нем у меня остались самые хорошие воспоминания…

На первых порах ему сильно доставалось за очевидные упущения в нелегкой старпомовской службе. Но он стойко переносил все трепки, устраиваемые ему командиром Хеддамом, в том числе с моей подачи. Время от времени он подходил ко мне и просил перестать хоть на время «разбрасывать перед ним банановую кожуру», чтобы дать затянуться хотя бы старым ранам... Похоже, они затянулись вовремя.

Весной 1995 года в Санкт-Петербург прибыла на ремонт подводная лодка «012».  Ее эскортировал алжирский БДК (большой десантный корабль) с заместителем главкома ВМС на борту. Им оказался мой ученик и коллега полковник Ахмед Хеддам. Мы душевно встретились на борту флагмана, где был дан торжественный прием для российских офицеров. Я отснял целую пленку, и, распрощавшись, пообещал  лично доставить  фотографии вместе с  «мемуарами» в Алжир.  В июне намечался поход из Севастополя в Петербург поход крейсерской яхты «Орион», посвященный грядущему 300-летию Российского флота. Питерская часть экипажа, где я числился старпомом, благополучно прибыла в город морской славы России, и тут удача от нас отвернулась. В первый же день выяснилось, что поскольку флот еще не поделен, Украина, а с ней и местная часть экипажа, не разделяет наших стремлений к покорению стихии на судне, которое занято «серьезным делом» - чередует челночные рейсы в Константинополь с извозом отдыхающих на пляже в Учкуевке. Предстояла двухмесячная борьба, готовясь к которой, наша группа забрела в небольшое кафе дабы слегка взбодриться. Родной город встретил меня неласково, малолетние беспризорники в тот же вечер стащили сумку, в которой, помимо всего прочего, находилась известная пленка. Пообещав прытким юношам накормить их мороженным «до полусмерти»,  я получил свою пленку обратно, но, увы, уже  засвеченной.  Забегая вперед, стоит сказать, что поход «Ориона» был сорван, и следующим летом наш яхтенный экипаж отправился на регату «Катти Сарк» на  яхте «Океан», но об этом позже.

Что до старины Хеддама, то он довольствовался воспоминаниями об АНДР в моем переложении,  переданными через алжирских адъюнктов Военно-морской академии имени Н.Г.Кузнецова. А командиру Шерги я подарил на счастье кусок бивня мамонта, привезенный по случаю из Тикси. Вскоре он стал командующим подводными силами.

Слава героям глубин!

 

Апрель 2004 г.

Прочитано 5115 раз
Другие материалы в этой категории: « Встречай, Родина! Послесловие »
Авторизуйтесь, чтобы получить возможность оставлять комментарии

Пользователь