«На то и щука, чтобы карась не дремал»

Опубликовано в Капитан 1 ранга Апрелев Сергей Вячеславович "Под "шорох" наших "дизелей" Среда, 30 мая 2012 11:22
Оцените материал
(4 голосов)

Лично мне Николай Алексеевич Рогач был глубоко симпатичен. И совсем не потому, что нещадно драл своих подопечных - корабельных замполитов, а попутно и бригадного «комсомольца». Прежде чем снять очередного заместителя с должности за хронические упущения он посылал ему «черную метку», объявляя своим знаменитым сипловатым голосом: «Товарищ Починок, будем расставаться...»

Редко кто удерживался «в седле» после этого последнего предупреждения, отнюдь не «китайского» (60-70-е годы ознаменовались обострением  конфронтации между  США и Китаем. Китайцы в ответ на очередное нарушение своего воздушного пространства американскими разведывательными самолетами или чего-то подобного устами своего представителя в ООН объявляли Соединенным Штатам последнее, к примеру, 1245-е предупреждение)

Н.А.Рогача назначили  заместителем командира 22-й бригады по политчасти в 1981-м, еще до моего ухода на «С-28» в Африку. Тогда бригадой доблестно командовал капитан 1 ранга Лякин Виктор Савельевич (впоследствии вице-адмирал). Когда я вернулся на родину в апреле 1985-го, Николай Алексеевич все еще оставался на прежнем месте, а его коронной фразой стала «Ваши проступки - удар ниже пояса в спину перестройке!». Бригадой к тому времени командовал капитан 1 ранга В.Ф. Романовский, с которым мы были знакомы по Алжиру. Он был старшим на борту «С-7», пополнившей годом позже нас подводные силы АНДР.

Помню, даже в Африку долетали забавные истории, связанные с Рогачем - «истребителем замполитов». У нас с ним сложились вполне нормальные, ровные отношения. И сцепились мы лишь однажды по какому-то пустяку. Помню, каким-то ветром его занесло в мою каюту. Видимо в поисках замполита Вали Завгороднего. Утром этого дня он участвовал в проверке нашего экипажа и, как мне сообщили, на вечернем «разборе полетов» довел до своих питомцев результат: «Сегодня проверяли казарму Апрелева, настрою никакого, наглядности - ноль! Все обрывано. Под кроватями грязные «спортсменки» (видимо, спортивные тапочки!- С.А.) валяются. Зашел в гальюн, дерьмо в голове не укладывается!»…

Похоже, ему было о чем поговорить с нашим замом. Однако, заметив на стене каюты угрюмую лысую физиономию, покрашенную синей краской, да еще в рамочке, он поинтересовался: «Командир, это ещё кто? У нас принято вождей вешать».

Нечто похожее я незадолго до этого услышал из уст командира береговой базы нашей эскадры, капитана 1 ранга Романычева, веселого и жизнерадостного, как это бывает часто у людей с избыточным весом, офицера. Сопровождая своего начальника в обходе казармы и разделяя его возмущение по поводу невесть откуда взявшейся, а главное, не заделанной  дыры в одной из стеклянных переборок матросского кубрика, он доверительно нагнулся ко мне и спросил: «У вас что, портретов вождей не хватает?»

Моя картинка была вырезана из немецкого журнала «Фото» пару лет назад. Недавно попалась на глаза, и теперь, вот, стала частью интерьера командирской каюты, придавая ей определенный колорит.

- Так что вы хотите этим сказать? - не унимался Рогач?

- Ничего, просто нравится, и все тут. Хотя, пожалуй, можете считать ее портретом образцового подводника, отдавшего все силы службе.

- Советую снять, а то не совсем понятно к чему вы призываете!

 

Из памяти еще не выветрился и случай десятилетней давности, когда в штурманскую рубку подводной лодки «С-11», проходившей проверку перед «автономкой», не представившись, ввалился офицер политуправления СФ. Он молча обвел пристальным взглядом скромную обстановку моего рабочего места, и вдруг его глаза загорелись. Он аккуратно снял, закрепленную на одном из приборов полоску бумаги, свернул ее в трубочку и засунул в карман. После чего строго посмотрел на меня и грозно произнес: «Мы еще поговорим, что вы имели в виду».

Больше я его, слава богу, никогда не встречал, а на той полоске было написано всего лишь:  «Служба - службой, а работать надо!»

 

Беседа  в  знакомой  тональности  начала  порядком  надоедать, и я поспешил ее закончить:

- По крайней мере, я, Николай Алексеевич, не призываю вступать в японский императорский флот!

- А кто это призывает? - настороженно поинтересовался Рогач.

- Не знаю, но плакат висит в вашем штабе.

- Что-о-о?

Стоит ли говорить, что мы немедленно проследовали в штаб бригады. Прямо над входом висел внушительных размеров плакат, призывающий немедленно пополнить ряды славных советских мичманов. Осанистый  представитель этой когорты красовался на фоне... японского военно-морского флага. Вполне возможно, что художник имел в виду обычный рассвет или закат солнца, но количество и цвет стилизованных «лучей» не оставляли никаких поводов для сомнений. На следующий день плакат бесследно исчез, а картинка в каюте оставалась вплоть до моего убытия на учебу в академию...

Завершая рассказ о Валентине Завгороднем, в общем-то, достойном осуждения лишь за уныние, которое, как известно, является одним из смертных грехов, хочется заметить, что именно такие люди чаще других становятся жертвами розыгрышей.

Некоторое время после прихода нашей лодки в Мерс-эль-Кебир экипаж оставался в полном составе. Первыми отправлялись на родину те моряки, специальности  которых  не считались нашими алжирскими подопечными жизненно необходимыми. Разумеется, в их число входил и замполит, которого поначалу собирались «легендировать», как помощника, но вскоре эту затею отбросили, как бессмысленную. Алжирцы чуяли замполитов за версту. К тому же, ничего, кроме партполитпросвета Валентин предложить не мог, а поэтому был обречен возглавить отъезжающую группу.  Подготовка  к отъезду совпала с первыми выходами в море в составе смешанного экипажа и последующими демонстрациями «товара лицом».

К нам постоянно наезжали местные знаменитости и крупные военные чины. Шутка ли, АНДР становится подводной державой!  Как доверительно сообщил мой подопечный, первый командир алжирской подлодки капитан Ахмед Хеддам, его подводники воспринимались обществом, чуть ли не как космонавты. Мы радовались за них от всей души...

В тот день после возвращения с моря (все еще под нашим военно-морским флагом) у нас произошло два события. Во-первых, местная сторона настоятельно попросила не поднимать больше на носу корабля «гюйс» (Крепостной флаг - поднимается на кораблях второго ранга и выше наряду с военно-морским флагом), поскольку звезда на алом фоне кое-кого раздражает. Я ответил, что это совершенно невозможно, вызвав «скрежет зубовный» на уровне командира главной военно-морской базы...

Именно это мы обсуждали с нашим военно-морским атташе за обедом, который сопровождался некоторым количеством доброго «токайского».

Атташе, симпатичный капитан 1 ранга,  полностью одобрил мои действия, как вдруг со стороны замполита, сидевшего справа от почетного гостя раздалось:

- Как же так, товарищ командир, мы же с вами столько прошли, а к нам такое отношение?

Похоже, жара, вино и ослабленный организм сыграли с Валентином  злую шутку, а он тем временем, все больше распаляясь, продолжал:

- Если вы даете нам в дорогу сырое мясо, так, по крайней мере, обеспечьте «огненной водой».

Атташе недоуменно взглянул на меня, я ответил примерно тем же. Хохот офицеров, которые до этого были абсолютно непроницаемы, дал понять, что за всем этим кроется розыгрыш, обычный флотский розыгрыш, талантливо срежиссированный старпомом. Днем раньше для пущей убедительности СПК - капитан-лейтенант Александр Спичка даже инсценировал извлечение свиной туши из морозильной камеры. При этом он активно ссылался на «приказ командира» всячески экономить консервы, которые, мол, нам самим пригодятся.  Теперь мне стала понятна «вековая скорбь» в глазах замполита, которой он щедро делился последние два дня, но молчал, пока его не прорвало на званом обеде.

- А у вас весело, командир, - поблагодарив за гостеприимство, заметил атташе, прощаясь.

- На том и стоим, Иван Палыч...

Через день замполит Валя Завгородний, изрядно повеселев после получения сухого пайка и извинившись за горячность, в сопровождении 25 моряков отправился на Родину, проездом через Тунис. Больше я его никогда не видел.

С мороженым мясом, от которого Зам так упорно открещивался, со временем возникла серьезная проблема. По мере приближения  дня передачи корабля алжирцам возникла необходимость избавиться примерно от 300 килограммов свинины, расположившейся в виде нескольких  туш в морозильной камере подводной лодки. Мысли о том, чтобы его выбросить не допускалось, а поскольку предлагать это мясо мусульманам  было бы кощунственно, я отправился в советское Генконсульство в Оране. Не мудрствуя лукаво, я сходу предложил тепло встретившему меня генконсулу забрать это мясо и съесть со своими сотрудниками в удобное для них время. Я был абсолютно уверен, что это простейшее дело будет разрешено в течение нескольких минут. Но, как выяснилось, глубоко ошибался, не имея ни малейшего представления не только о системе взаимоотношений в отдельно взятом дипломатическом представительстве, а главное - о дипломатическом образе мышления.

Генконсул, угостив меня коньяком, задал всего лишь один вопрос: «Чего я хочу взамен?»

А когда узнал, что ничего - лишь бы добро не пропало, пригласил своих заместителей и помощников. Посовещавшись вполголоса, они попросили три дня на размышление.

Удивленный до глубины души, я поделился сомнениями в благополучном исходе дела со своими офицерами.

- Какая ерунда, товарищ командир, - весело среагировал  начальник РТС Шура Бабушкин, - трудно будет съесть своим экипажем, позовем друзей.

- А не распухнем?

- С друзьями никогда!

Когда в условленный срок я прибыл в Генконсульство, меня  встретили грустные лица и вполне ожидаемый ответ:

- Извините, но принять этот дар мы не сможем. Слишком большая ответственность.

Внутренне рассмеявшись, я пригласил представителей нашей миссии, в таком случае, принять участие в совместной трапезе, которая грозила стать более чем обильной. Приглашение было с благодарностью принято.

Ликвидация  запасов свинины  в мусульманской стране оказалась не таким уж трудным делом. А свиной шашлык, как известно, гораздо нежней говяжьего. А если его правильно приготовить, да с хорошим вином  употребить… Так что соотечественники, кормившиеся, в основном, дешевой кониной, слетелись как ночные бабочки на фонарь. Да и знакомые мусульмане, особенно из подводников, погрязших в атеизме в период обучения в СССР, оказались парнями не промах. Впрочем, наиболее застенчивые известили нас заранее, что если мы не будем особенно афишировать, что шашлык свиной, они охотно поверят, что он бараний. Одним словом, пикник удался на славу….

Что до старпома, хочу сказать, что ныне покойный Саша Спичка был неплохим офицером и дошел до командира атомохода на Дальнем Востоке. Правда, затем, по слухам, попал в тюрьму, где и погиб. Помню также, что он прекрасно владел карате. Меня он подвел только дважды. Последний раз на контрольном выходе перед убытием в Африку.

Балтийское море. Ноябрь 1981 года. Лодка следует Ирбенским проливом на Запад. На борту находится комбриг - капитан 1 ранга В.С.Лякин. После заступления 2-й боевой смены в 04.00 во главе со старпомом, что-то подняло меня из-за ТАСа (торпедный автомат стрельбы, где имеют обыкновение отдыхать командиры, не желающие оставлять Центральный пост) и отправило на мостик. Как выяснилось не зря. Не успев дослушать доклад старпома об обстановке, я крикнул в «каштан» (переговорное устройство):

- Стоп оба дизеля, оба мотора полный назад!

Вахтенный инженер, стармех Юра Филиппов, и вахта 5 и 6 отсеков оказались на высоте. Лодка резко дернулась и стала понемногу замедлять ход. Крупный контейнеровоз, целивший  в наш правый борт, прошел по носу примерно в одном кабельтове. Когда на мостике появился комбриг, по его словам, упавший с койки в ходе нашего реверса, мы уже находились в кильватерной струе огромного судна, так и не заметившего нас в туманной мгле.

- Да-а, ребята, с вами не расслабишься, - спокойно заметил комбриг, мгновенно определив, что случилось и кто виноват.

- Ну, можете меня расстрелять, - запальчиво произнес старпом.

- Когда надо будет, обязательно расстреляем, - оптимистично заключил комбриг.

Менять кого-либо в экипаже было поздно. Все выездные дела уже были утверждены свыше.

 

Вы спросите, почему это я вдруг перешел на старпомов, коли разговор о замах. И я вам честно отвечу, что никогда не подразделял людей на «чистых» и «нечистых» по их профессиональной или должностной принадлежности. И принадлежность к институту «политкомиссаров» вовсе не накладывала печать порока на чело, а главное сознание человека. Процент компетентных и порядочных людей, равно как и жуликов, среди них был абсолютно таким же, что и среди представителей других воинских специальностей. Что до их предназначения, то видимо в чем-то недоработали и «политрабочие», что великий и могучий Союз распался как карточный домик.

Видимо, такова уж сущность человека, как только он теряет веру, на него обрушиваются все напасти, какие только можно придумать. Недаром значительное число бывших политработников нынче пробует свои силы на ниве служения религии. Не правда ли родственная специальность? Не зря ведь замов частенько называли «попами», в свое время, конечно.

 

Январь 2004 г.

Северодвинск

Прочитано 6274 раз
Авторизуйтесь, чтобы получить возможность оставлять комментарии

Пользователь