Да это было и устроил все Олег Овсицер, приборист физической лаборатории Севмаша в городе Северодвинске, в 1969 - 70 г. А поводом к тому был проигранный им спор на тему покидания Севера.
Так сложилось, что в начале 60-х годов на завод приехало много молодых специалистов из разных ВУЗов, направленных в лаборатории и отделы конструкторского-технологического профиля. Мы с женой попали в Медсанчасть завода. Она стала врачом- инфекционистом в поликлинике, а я зав. промсанлабораторией. Санэпидстанции тогда ещё не было, но заводы Севмаш и Звездочка, а также Медсанчасть интенсивно развивались. Семейным давали квартиру, а одиноких селили в общежитие. Так через месяц мы с двухлетним сыном получили типичную хрущёвскую однокомнатную квартиру, в самом центре на углу ул. Торцева и Проспекта Ленина. Олег прибыл из Томского Политеха в 1963 г., недолго пожил в общаге, до подъезда очаровательной и одипломившейся Розалии, по кличке Коза, ставшей инженером технологом и они тоже вселились в однокомнатную квартиру. А дитя нажили только через пару лет. Это писано как штрих быта той утраченной жизни, когда не знали слово менеджер. В службе Радиационной безопасности (РБ) маялся в общаге Валера Хрущ, выпускник МИФИ, которого невеста дожидалась в Москве и Виктор Коршунов физик –реакторщик. И таких вариантов по всем службам и цехам было предостаточно.
Вот тут и вспоминается поговорка: север затягивает, суля в будущем обеспеченную жизнь. Связано это с системой оплаты, которая создавала для новичков крайне неравные условия. Базовые оклады инженеров были невелики 100-130 р. А дальше для большинства проживших уже пять лет сумма удваивалась, да ещё 40% к базе, за счёт коэффициента на заводе (в городских структурах и МСЧ 20%).
Да ещё премии: месячные, квартальные и годовые. Помнится, что один раз завод даже мне выделил премию за освоение стеклопластиковых покрытий корпусов подводных лодок. Но для тех кто уезжал, и не прижившись где то возвращался, проценты сгорали.
Но летом 1961г. после известного турне Никиты Хрущева по северу, когда он попал на хорошую погоду, северные проценты стали нарастать по 10% в год и до 80%, а не до 100%.
Через несколько лет опомнились, слегка подправили, и 80% достигались за 5 лет.
Житуха в городе была получше, чем в «столичном» Архангельске, не говоря уж об области, но это на фоне того тухлого и дефицитного существования. Молочная кухня для дитя, яйцо редкость, тушёнку и ГДР-овские тюбики с пастой для мытья посуды в холодной воде запасали на отпуск всю зиму.
Нисколько не слукавлю, утверждая, что отпуск среди моего круга знакомых, был ближайшей целью жизни. К нему готовились обстоятельно и теперь есть что вспомнить и рассказать. Только вот на заводе было правило отпускать народ равномерно и пропорционально численности отдела. Велись списки, начислялись очки и летний отпуск выдавался раз в три года. Так и случились наши плавания по Белому морю в 1964 и 67 г. Да ещё каждый третий отпуск оплачивалась дорога. В 1965 г. мы интересно съездили по Средней Азии, отметившись в дальней точке на Иссык-Куле в городе Пржевальске.
Пытался понять тогда и не понимаю до сих пор, почему нельзя было разбивать 36-48 дневные отпуска на две части? В МСЧ с этим было как- то по проще. Можно было оформить в счёт отпуска пару недель, а отпускные получить потом. Так что отпуск в 42 рабочих, вполне можно было отгулять в разное время.
Конечно, работа на заводе была интересная и в некоторых случаях перспективная. Но город скучноват и не все смогли создать себе параллельную жизнь увлечениями. У меня оставалось прежнее увлечение - теперь это называют дайвинг. Ещё, кроме 1961 г. два раза съездил на Кольский в Дальние Зеленцы, на базу ММБИ (Мурм. морск. биолог. институт)
Смастерил серьёзное изделие - подводный буксировщик вывез его с завода на машине скорой помощи, и переслал туда. Но основным стало плавание и строительство яхты. Ещё осенью 1962 г. подошёл к компании ребят у озера-котлована на окраине города. Познакомился с Борей Мокеевым, затем перегнали лодку в яхт-клуб и в 1964 первый раз сходили на Соловки. Идея была моя и созрела после первой экскурсии на теплоходе «Буковина» в 1963 г.
Но для каждого поводом отъезда с Севера было стечение ряда факторов. Куда, жилье, где работать. Конечно, в Москву и Питер, если оставалось квартира, это проще. Кроме того, многие познакомились и как-то вписались в работы всяческих НИИ и КБ, которых на заводах объявлялось предостаточно. Так и уехали Валера Хрущ в НИИ Биофизики и Виктор Коршунов в ИАЭ. Я тоже договорился с Филиалом ИБФ, тем более что уже в 1966 г. была готова кооперативная квартира, и осенью 1967, честно отработав 5 лет, мы уехали.
Не помню в деталях, как заложились на ящик коньяку с Олегом на срок его отъезда через 2-3 года. Не случилось, но коньяк подорожал с 4.12 до 8.12. и именно содержимое, а цена посуды так и осталась 12 коп. Откорректировали до 10 бутылок. В один из моих приездов в командировку Олег выставил 10 разных сортов 3-звезд, которые он методично подбирал по магазинам всей округи, и всю наличность рюмок - стопарей. Дегустировали, не торопясь и в хорошей компании. Так вот смею утверждать, что вскоре единственным отличающимся и опознаваемым остался армянский армянского разлива.
А о компании физиков запомнился деликатный приём скидываться на «корпоратив». Полчаса игры в рулетку и в банке достаточно на штатные праздники или день рождения. Рулетку с идеальной балансировкой изладил редкий умелец Иван Русанов. А Олег с Розой таки остались в Северодвинске. Думаю, причина стандартная. Строят кооперативную квартиру, где-либо на Волге или в области вблизи больших городов (северянам это разрешалось). Подрастают дети, уезжают учиться, устраиваются, обзаводятся семьёй, а по поводу внуков наезжают друг к другу погостить.
Когда я приезжал в командировки и отвечал, что мне дали персональную зарплату 170, то следовал возглас ООО! Но когда пояснял что это и всё, а не 170 умноженное на 1,4 и плюс ещё 170, да и премии, то смотрели с сочувствием – дескать долго не протянет.
А с Олегом и Иваном было ещё забавное продолжение. Но это отдельная байка.
