Северодвинск, сентябрь – октябрь 1964г.
Так мы медики называли между собой эту историю, по фамилии рентгенографиста Гаврилова, который все это и устроил. Началось со звонка прораба Стройтреста начальнику службы радиационной безопасности (РБ) «Севмаша». Просит прислать дозиметриста на стройку на территории завода. Просьба странная. Никаких опасных работ там и быть не могло.
Стройтрест отдельная организация, которая строит все на заводах "Севмаш" и «Звездочка», а в городе жилье и общественные здания. Обслуживалась городской системой здравоохранения. Кто работал на заводах, могли обращаться и в Медсанчасть завода. Дело было в субботу к концу дня (тогда субботы были рабочими). Поехал инженер с прибором РК – 01, чувствительность которого 0-1 мкР/сек. Это самый ходовой диапазон для измерений в зоне работ (0,8 создаст допустимую дневную дозу). Вернулся и доложил: стрелка прибора болтается и ничего толком не измерить, похоже прибор барахлит, прораб сказал, что делали снимок трубопровода, и он не получился, под потолком к трубе привязано ведро и в нем контейнер с источником. Что за источник и где рентгенографист неизвестно.
Рабочий день кончился, и по телефону не отвечают. Начальник службы РБ, Федор Михайлович Кошуняев, человек опытный и с хорошим чутьем. В понедельник сразу позвонил мне. Я взял прибор СРП-2, с диапазоном 0-100 мкР/час. Это геологический прибор (естественный фон 10-20). Здание 5-этажное, с вертикальным проемом через все этажи, в будущем цех химводоочистки. На заводах уже шло строительство спеццехов для работы с загрязненным оборудованием. При входе в здание прибор переключил на 0-250. Подошел прораб и пришлось переключить на 0-1250. Дошли, не торопясь до 3 этажа фон 200-300 везде.
Первая мысль взяли втихаря какой ни будь насос с ремонтной лодки и запустили. Прораб поясняет: снимок не вышел, и рентгенолог со сварщиком что-то чинили. Был день уборки и через проем сбрасывали строительный мусор. Я бегом вниз к телефону. Главному инженеру Стройтреста Абугову, помогай собрать всех, кто был в субботу, и чтобы никто не расходился. Прошу у начальника ВОХРа завода прислать унтера с наганом. Отказ, все расписаны свободных нет. Главный диспетчер завода не сразу, но включился и решил задачу. Я и сам толком еще ничего объяснить не могу. Начал измерять одежду на людях, снимать, что погрязнее и складывать в мешки. Рабочие помогают и ведут списки.
Вернулась разведка с верхних этажей. Рассказывают, что на рабочей плите сварщика белый налет и там центр загрязнения. Собрали, что могли в мешки. Контейнер с источником разбирался, из него торчат винты. Излучение от него тоже, что и в помещении. Начальник службы распорядился вскрыть запас спецодежды, это та же роба, но с белым большим штампом РБ.
Пробили, не без труда, через начальника охраны Гвоздикова право запустить народ на дебаркадер помыться в душе. Пришвартована лодка и пост на входе. И всего-то дела переставить пост между дебаркадером и лодкой. Забегая вперед, скажу, что это была самая муторная задача. До матюгов и обращения к директору. Нашелся сварщик Баланкин. Его в больнице хорошенько отмыли с трилоном Б (моющее средство, входило в спецаптечку), дали уголь и слабительного и в койку (что выйдет собрать). Диспетчер дал автобус, свезли народ помыться, одели в робу (своей не хватило и взяли еще из цеховой кладовой) и развезли по домам. Всего человек 120. А рентгенолога ищут, и свои, и милиция, и «сероглазые».
К часу ночи вернулись к себе. Позвонил в ближнюю столовую (цех 42) - дайте полведра поесть. Пронесли шницелей, селедку, хлеба и соленых зеленых помидорчиков (вспомните северяне), развести что было. С трудом нашли чистую газетку подстелить. Физик службы Валерий Хрущ с полдня мучил примитивный спектрометр АИ-128 и выяснил, что спектр не наш, не заводской, очень низкая энергия гамма-излучения и много линий. Но, самое неприятное много и мощное бета-излучение. И когда взяли нужный прибор, то уже в кабинете стало ясно, что по отношению к нормам, дела раз в 100 хуже. И что же мы мерили, там, в здании своими гамма радиометрами? Помылись, переоделись и нас развезли по домам.
Утром пошел в дирекцию завода, рассказал начальству, позвонил по ВЧ в Главк. Ясно, что завод не виноват и директор, для оперативности, дал свой ЗИМ. Это очень кстати, машину пропускают, не глядя кто в ней. Водитель Леша сам и встретит, и поселит в гостиницу, и привезет куда надо, и оформит бумаги в 1 отделе и бюро пропусков. Уже к вечеру прилетела помощь из Москвы, из Института Биофизики и 6-й больницы. Но самое главное прораб, проезжая мимо заметил у пивного ларька Гаврилова. Три дня он гостил у вдовушки в старой части города. Приболел, и она ему ножки с горчицей попарила и в постели пригрела. Знает, что источник тулий-170, паспорта на него нет, и какой мощности не помнит.
И вот, что он рассказал. Утром в субботу надо было просвечивать сварные швы трубопроводов на пирсе завода «Звездочка». Дал поднести контейнер узбеку-стройбатовцу и предупредил, неси осторожно, эта как атомная бомба. Тот с перепугу и уронил. Упал рукояткой вниз, она согнулась и заклинилась в закрытом положении. Что бы было понято, расскажу, как устроен контейнер. Свинцовее яйцо из двух половин, размером с детскую голову. Сбоку между половинами, в углублении, установлен цилиндр с Г-образной рукояткой. В цилиндре вставлена ампула с радиоактивным источником. Поворачивая рукоятку, от упора до упора источник либо прячется, либо устанавливается в рабочее положение против окна в яйце. Стал выпрямлять рукоятку и отломал. Пошел к сварщику, тот приварил, но так, что источник не выходил в рабочее положение. Решили отломать и сделать заново. Но отломалось с мясом от цилиндра. Поехал на Севмаш искать хорошего сварщика. Контейнер разобрали, вынули цилиндр, и сварщик решил припаять латунным припоем. Хорошо прогрел, но припой не садится, скатывается шариками. Спросил, что за сплав и что это? Узнав, взял кружку от питьевого бачка и залил водой. Ампула источника - это цилиндрик диаметром 8 мм. на 8 из тонкого алюминия. Собрали кое-как, сунули в ведро, и оставили подвешенным к трубе. Привез он контейнер авиарейсом, нигде не зарегистрировал, хранил в разных местах, и никому из надзирающих служб это было неведомо.
Дальше работа шла по нескольким направлениям. Ликвидацию загрязнения в городе возглавил начальник штаба гражданской обороны полковник Тришкин и очень толково. Ему были преданы дозиметристы с заводов, но больше флотские из базы и двух бригад. Стройтрест выделил рабочих с шанцевым инструментом. Ходили тройками по адресам и по общественным заведениям. Скоро родилась методика выявления супружеской неверности меченым атомом.
Диалог проходил примерно так:
- «Он у вас ночевал? – Нет только чайку попили!». Тем временем дозик просунул «клюшку» под одеяло. «Простынку и наволочку придется забрать, остальное постирайте. Вот акт, - распишитесь».
Физики и радиобиологи колдовали до какой величины загрязнения вычищать город. До 250, 2500 или 25000 распадов на 150 см2. От этого существенно менялся фронт работ. Через неделю прилетел автор новенького справочника Алексей Моисеев. Сложили вместе науку и практику. Тулий 170 распадается вдвое за 127 дней, а из организма выводится с периодом 107 дней. В организме всасывается плохо (что и показал анализ испражнений). В костях задерживается четверть от попавшего при вдыхании. При бета-загрязнении до 25000 на 150 см2 гамма-излучение несущественно. Многое из бытового обихода можно припрятать. Но главное, что распространение загрязнения ограничивается вторым контактом.
Конечно, в городе легкая паника. «Детей не привози город заражен»-такую телеграмму показали мне компетентные органы. Причем радиоактивный источник, по сравнению с атомной лодкой, вещь малопонятная. Предложил пояснить в городской или заводской газете, или хоть по радио на заводе. Куда там, чуть не враг народа. Не сразу заметили, что Рюрик Музыкантов из института Биофизики, стал каяться, на тему неправильной оценки дозовой нагрузки. Он был сторонником более жестких требований и соответственно существенно большего объема работы. Отправили в Москву. Там аккуратно отодвинули его от этой тематики, но через полгода случайно сунули в 1 отделе какую-то писульку из Северодвинска. Пришел домой и …… А жаль, через год все закончилось. А в феврале 1965 г. подоспела К-11.
С материальным ущербом было проще. Представительная дама из «Госмонтажспецстроя СССР», увидев, что здание цело, никого не убило, в 6-й больнице в Москве всего 2 человека, живы, только ожоги в складках кожи, распорядилась оплатить не мелочась. Для них это не масштаб. Задержка строительства никого и не волновала. Дальше было так: находили изъятый костюм – «Ваш? - Нет – Похож? - Да -Давно покупал? –Не помню - 80 руб. - Согласен. Что еще было? – кепка - еще 8 руб.». Оценщица из комиссионки не скупилась. По этому поводу конфликтов мне не запомнилось. Советские люди!!!
А вот на заводах там, где возились с источником, дело было посложнее. На «Звездочке», где тоже строились спеццеха, собрали по возможности загрязненное оборудование и сложили на строительной площадке вне завода на выдержку. Часть в вагончиках, а крупное под небом. Огородили, назначили сторожей. Как потом выяснилось на радость местным мальчишкам. На «Севмаше», для работы в здании, приборы типа РУП-1 пришлось кратно загрублять. Датчик площадью 50 см2 закрывался пластиной с отверстием диаметром 8 мм. Вот и флотские приборы пригодились. На моей памяти это единственный случай, когда определяющим оказывалось бета –излучение, а не гамма или нейтронный поток. Критический орган при этом хрусталик глаза. Отмыть, заранее не подготовленные, стены и полы невозможно. Решили все закрасить и зафиксировать загрязнение.
Стройтрестовские малярши счастливы. Санпропускник, чистая роба, 6 часов рабочий день, горячая сетка оплаты, бесплатный обед, дни к отпуску и плексовый щиток для защиты глаз. Через 4 месяца все это пришлось прикрыть - все закатали. Вот тут мне и досталось.
Как-то вечером на директорском катере сходили в Архангельск, доложится первому секретарю обкома Новикову. Нас 5 человек, доклад мой, а меня и не пустили. Оказалось вход по партбилетам. Потом прибежала секретарша, сдвинула унтера и скорей, скорей. Докладывал минут семь и еще полчаса он рассказывал нам об успехах Архангельской области в лесозаготовках. Чай и сушки были. А успехи действительно впечатляли – по берегам Белого моря бревен замыто в много слоев и был случай погнули перископ о бревно и на яхте ночью страшно было ходить.
Постепенно справились, урок был хороший и пригодился через 4 месяца на К-11. То, что просадили в первые дни с бета-излучением прокурор не понял. Не сообразил я, сразу раздевая людей класть записку, где чей пиджак и штаны. Не сделал список, кто где был в субботу, с кем рядом и что делали. Но главное не организовали единую и одинаковую ежедневную информацию по всем организациям города, каждая из которых докладывала в Москву как сумеют.
Писали все 5-6 основных организаций города, все в разной степени своего понимания. В Москве читали малопонимающие начальники и звонили в наш Главк. Я каждый день спокойно докладывал по делу и разъяснял. В конечном результате мой шеф по Главку Игорь Камышенко через неделю тоже приехал и замкнул на себя Горком, Исполком и пр. пр., на которых в первые дни у меня времени не хватало. А вот милиция и «сероглазые» осознав, что со всей своей агентурой проспали появление в городе неизвестного источника, решили отыграться на нас и закатили грандиозные проверки на заводах. Но это отдельная история и поучительная. И самое смешное, что в Главке по авариям с источниками был накоплен огромный опыт и созданы всяческие пособия. Просто к нам их забыли прислать.
