Мы едим, чтобы жить, но не живем, чтобы есть, - именно так переводится с латинского языка изречение древних философов, которое и послужило названием данной главы. После окончания медицинского ВУЗа каждый врач имеет в своем лексиконе около полутора тысяч слов на латинском языке. Латинский язык по праву считается средством общения врачей всего мира. Изречения и пословицы на латинском языке будущий врач усваивает уже на первом курсе своего обучения, а затем бережно несет их по жизни, применяя по назначению в нужных ситуациях. С течением времени количество изречений по латыни, которые мы помним, становится все меньше. Человеческая память – несовершенный механизм. Кажется, еще вчера я знал около двухсот изречений, а к сегодняшнему дню многое уже сумел растерять, капля по капле, эти драгоценные крупицы человеческой мудрости навсегда покинули меня, от чего я стал значительно беднее в духовном плане.

    Прошу меня извинить за слишком пространное вступление к главе и этот пафос, который многим из вас может показаться обычным «снобизмом» и даже манией величия.

   Питание на лодке, выполняющей задачи боевой службы, нельзя недооценивать. Хорошее, разнообразное и полноценное питание помогает восстанавливать растраченные силы, улучшать настроение. Питание моряков в дальнем походе всегда должно содержать в своей основе элементы творчества. Поскольку ваш покорный слуга является не только врачом, но и правофланговым в вопросах продовольственного снабжения, то проблемы питания личного состава, выполняющего боевую задачу в море, его волнуют вполне обоснованно.

Загрузив на лодку все запасы провизии, я не позволил себе отрешиться от всех  коробок, банок, граммов и килограммов, занявших свое место в провизионной кладовой. С первого до последнего дня похода я с большим воодушевлением принимал активное участие в составлении меню. В своей работе я пытался использовать опыт, накопленный за время своего первого похода. Наши  коки Бадьин и Нагапетян научились хорошо готовить, а ведь поначалу я сильно сомневался в способностях некоторых из них. Но постоянная практика может привести к хорошему результату, оказывается, что даже из тракториста можно сделать первоклассного повара, если, конечно, у этого тракториста имеется стремление чего-то достичь на кулинарном поприще. Помимо штатных лодочных «кормильцев» с нами в поход отправился человек, который не дал нам умереть с голоду в предыдущей автономке. Это, конечно же, наш старый знакомый Казаков Евгений Иванович – штурман по специальности и кулинар по призванию. Я был уверен, что в трудную минуту этот замечательный человек, всегда протянет нам руку помощи.  Памятуя о прошлых ошибках, были предприняты профилактические меры по обеспечению сохраненности  картофеля. Топливную цистерну в 1-м отсеке несколько раз проверили на герметичность. Второй раз подряд оставаться без самого популярного русского овоща нам не хотелось.

Я не буду останавливаться подробно на разнообразии нашего меню, разговоры на эту тему считаю излишними, расскажу лишь о некоторых эпизодах и особенностях нашего питания в автономке 1974 года.

    Несколько слов по поводу завтрака, традиции которого закладывались еще в прошлом году. Все офицеры были большими поклонниками чая, культ которого был поднят на небывалую высоту. Вода для чая нагревалась в 10-литровом кипятильнике. После закипания воды проводилось заваривание чая в никелированном электрическом чайнике, который никогда не использовался по прямому назначению, а выполнял совершенно другую роль. Заваривание чая проводилось по всем канонам, описанным в кулинарных книгах. На одно заваривание уходила целая пачка цейлонского чая высшего сорта весом 50 грамм. Младший кок, исполнявший обязанности вестового, под руководством одного из лодочных офицеров подвергался тщательному натаскиванию на выполнение этой весьма заурядной технологии приготовления напитка, и вскоре навыки по завариванию чая у кока были отработаны до автоматизма. Про наш фирменный чай слава разнеслась по всей бригаде, утром по понедельникам многие офицеры штаба соединения приходили к нам в кают-компанию освежить свой организм тонизирующим напитком после бурно проведенных выходных дней. Отхлебнув несколько глотков крепкого и горяченного чая, флагманские специалисты начинали приходить в себя, и уже через некоторое время были готовы к «труду и обороне». Любовь к чаю была так велика, что его расходование намного превосходило установленные суточные нормы довольствия. Я со своей стороны не предпринял ни одного шага, чтобы навести порядок с расходованием чая, на превышение норм использования данного продукта я шел исключительно осознанно, без оглядки на тылы. Кофе и какао в кают-компании совершенно не пользовались авторитетом, наши офицеры пренебрегали этими напитками, считая их употребление проявлением дурного вкуса.  Угождая вкусам моих товарищей, мне приходилось выдавать кофе и какао на пропитание личному составу. Даже когда в 1973 году ассортимент автономного пайка пополнился еще одним экзотическим продуктом под названием «кофе растворимый», никто из наших офицеров не обратил на него внимания, вкусовые приоритеты остались прежними, чай так и остался на долгие времена нашим любимым напитком. Справедливости ради следует заметить, что растворимый кофе, являвшийся  продуктом  отечественного производства, имел весьма посредственные вкусовые качества.  Единственным достоинством растворимого кофе была его растворимость. Но, как ни странно, популярность среди населения этот эрзац завоевывал все больше и больше. Когда в нашей кают-компании появлялись гости в лице офицеров штаба бригады или флота, они, к нашему удивлению, с какой-то жадной остервенелостью набрасывались на растворимый кофе. Странно нам было наблюдать, как наш гость насыпал в стакан по 4-6 ложек этого коричневого порошка, а затем буквально давился, жадно отхлебывая это «пойло» огромными глотками. Величайший восторг у  этих ценителей «возвышенного и прекрасного» вызывало наше подношение им в качестве подарка вожделенной баночки «мелкорастворимого» продукта. Мне кажется, этими строками я достаточно четко обозначил не только свою жизненную позицию (хотя в рассуждениях про напитки это звучит черезчур помпезно), но и линию поведения всех офицеров нашей лодки во время завтрака.  И так, чай, только чай – везде и всегда. Но в походе 1974 года единство взглядов и вкусов едва не нарушилось, в нашу среду проник любитель кофе. Этим любителем оказался командир БЧ-3 лейтенант Толстоногов. Накануне похода он где-то раздобыл банку импортного кофе марки «Бон», с этой банкой он и являлся к завтраку каждое утро. Заняв свое место за столом кают-компании, Валерий Алексеевич предлагал всем офицерам отведать сей заморский продукт.

-Товарищи офицеры! Может кто-нибудь  из Вас кофе желает. Пожалуйста.

Но никто из офицеров не реагировал на предложения минного офицера, все только хмурились и, не произнося ни слова, углублялись в чаепитие. Попытки Толстоногова «достучаться» до наших сердец и найти единомышленников-«кофеманов» не увенчались успехом. Все как один, мы остались суровы и непоколебимы. Дней через 5  наш минер уже никому не предлагал кофе, зная, что это совершенно бесполезное занятие, на которое не стоит тратить  красноречие и пыл своей души. Уяснив обстановку, осознав, что на кофе у него нет конкурентов, Толстоногов утратил бдительность и стал оставлять банку в буфете кают-компании. Еще несколько дней он демонстрировал при всех свою «яркую индивидуальность»,  доставая из буфета банку с кофе. Но продолжалось это недолго. Однажды Толстоногов обнаружил в своей банке вместо порошка кофе спрессованный конгломерат. Кому-то из офицеров сильно надоел «выпендреж» Валерия Алексеевича и он, тайком налил в банку с кофе немного кипяточку. Толстоногов тяжело вздохнул и стал пить чай, как все «нормальные» советские люди. Вот, так то, дорогой товарищ минный офицер, не высовывайся, плыви вместе со всеми по течению. Знай наших!  У нас не забалуешь.

    За столом во время завтрака всегда царила душевная атмосфера. Выпив один стакан чаю, многие тут же пытались повторить удовольствие. Со всех сторон только и слышно было.

-Аркаша! Налей-ка мне еще стаканчик чаю.

И младший кок Аркаша, которого на самом деле величали  Аршавилом  Гукасовичем, немедленно исполнял эти просьбы. Наш кок, он же вестовой, был армянином по национальности, призванным на службу  из города Туапсе. Нагапетян был добродушным, улыбчивым малым, благодаря чему он располагал к себе окружающих людей. Однажды наш командир появился за столом в дурном настроении. Послушав наши вольные обращения к вестовому,  командир учуял в этом крамолу, и решил «промыть нам мозги».

-    Товарищи офицеры! Я прошу немедленно прекратить панибратство по отношению к нашему подчиненному. Я только и слышу:Аркаша…Аркаша…

На военной службе не должно быть никаких Аркаш. На службе есть матрос Нагапетян. Я требую, чтобы впредь  вы все обращались к нему по-уставному. И чтобы слово Аркаша я больше за этим столом не слышал. Вы поняли меня?!

Мы, сидящие за столом, молча и с удивлением выслушали гневную тираду нашего командира и вынуждены были согласиться в его правоте. Наверное, мы и впрямь, немного расслабились и ведем себя не совсем корректно. Прошло еще какое-то время, все молча отхлебывали свой чай, думая о чем-то своем. И вдруг, как гром среди ясного неба, прозвучал спокойный голос нашего командира: “Аркаша! Налей-ка мне еще стаканчик чаю”.

Мы не выдержали и рассмеялись. Командир ощутил свою промашку, немного сконфузился, но  свое вольное отношение к уставным канонам резюмировал следующим образом.

-Что вы смеетесь. Я здесь командир, мне здесь все можно, а вам нельзя.

Но никто уже не воспринимал всерьез недавнее назидание начальника, и вновь со всех сторон раздавалось знакомое до боли обращение наших офицеров к вестовому: “Аркаша! Плесни-ка мне еще чайку”.

     Автономка 1974 года была богата на рыбные блюда. Благодаря изобилию картофеля удалось возродить утраченную флотскую традицию – в ночное время опять возобновились картофельные “обжираловки”. Картофель в мундирах, сам по себе – сирота. Но стоило добавить к нему селедку с лучком, да маслице подсолнечное, да хлеб ржаной, нарезанный крупными ломтями, - то все вставало на свои места, и этот полуночный пир превращался в настоящий “праздник живота”. Не хватало только  алкогольного компонента, но об этом в плаваньи никто даже и не вспоминал, даже самые “прожженые выпивохи”. Конечно, картошечка, поданая с пылу с жару, более актуальна в холодное время года, для согрева организма, но и сейчас, в майские дни, она вызывала живой интерес у офицеров-подводников, большинство из которых выросли в глубинке и не были приучены к всяким-разным “бланманже”, “консоме” и “профитролям”. И пускай это ночное картофельное чревоугодие покажется кому-то слишком простоватым, даже плебейским, но у людей, чье детство прошло в полуголодные послевоенные годы, картошка, сваренная в мундирах, вызывала светлые ностальгические воспоминания. Как и год назад, я исполнял обязанности вахтенного офицера, регулярно “торчал” на мостике с нуля до четырех часов, вахта в это время была непростой, поскольку сбивала все биологические ритмы моего организма. Именно в часы несения моей “собачьей” вахты, там внизу, в прочном корпусе, и разворачивалось все это картофельно-селедочное пиршество, в котором мне регулярно  доводилось принимать участие.

   Но и помимо селедки, являвшейся элементом “обязательной” программы, по причине ее наличия на борту с самого начала плаванья, в этом походе у нас, волею обстоятельств,  имела место и “произвольная” программа, связанная с успешным рыболовством. В первой и заключительной стадиях нашего похода нам удавалось обнаруживать и опустошать рыболовные снасти, расставленные рыбаками разных государств. В первые дни автономки мы обнаружили снасть под названием “перемёт”. Это орудие лова принадлежало полякам. Такой удачей грех было не воспользоваться. На крючках перемета “сидело” много штук трески крупных размеров, которая и стала нашим первым “охотничьим трофеем”. Так как выловленной рыбы оказалось слишком много, то возник вполне резонный вопрос:  “ А что же с ней мы делать будем? Что можно из нее приготовить?» Мнений относительно реализации улова было высказано много, но все они оказались  какими-то несерьезнвми и легковесными. Наш командир, узнав о наших трудностях, подсказал самый простой, но эффективный метод приготовления рыбы.

Рыбу надо просто и элементарно отварить. Сначала нужно очистить ее от внутренностей, нарезать кусками. Рыбьи головы в пищу не использовать. В кипящую воду опустить лавровый лист и перец горошком, а затем куски рыбы. Отвар, в котором  будет готовиться  рыба, нужно немного пересолить. Лучше этого рецепта приготовления большого количества рыбы пока что никто не придумал.

     Советами командира наши коки тут же воспользовались. Вкусовые качества приготовленной рыбы, и впрямь, оказались выше всяких похвал. Рыбу эту мы ели целых два дня, позабыв о наличии остальных продуктов нашего рациона питания. Своими кулинарными познаниями Виктор Тимофеевич нас приятно удивил.

-Откуда же у Вас такие кулинарные познания, товарищ командир? – Обратился к Томачу с вопросом один из офицеров, за обе щеки уплетающий дары моря.

-Да я рыбак с самого детства. – Отвечал Виктор Тимофеевич. – Вырос я у самого «синего» моря. Баренцова моря. Отец у меня заядлый рыбак, он и меня рыбалкой «заразил». А рецепт этот старый, рыбацкий. Наш  северный.

Эта первая наша «рыбалка» состоялась в водах Балтийского моря. У нас на борту в тот момент было полно свежих продуктов, поэтому рыба, выловленная в море, играла лишь роль приятного дополнения к нашему традиционному ассортименту продуктов. Вторая «рыбалка» состоялась в водах Северного моря, когда мы уже возвращались домой. Следуя в надводном положении, мы совершенно непреднамеренно натолкнулись носом на какую-то преграду, оказавшуюся при проверке рыболовной сетью. Судя по поплавкам, эта снасть принадлежала рыбакам Дании. Погода была хорошей, солнечной, на море был полный штиль, поэтому все, кто имел желание поразвлечься, вышли на палубу и приняли участие в осмотре сетей.  Дизеля в связи с неординарной ситуацией были остановлены, лодка легла в дрейф. Размеры сети оказались огромными, мы смогли обследовать лишь около шестидесяти метров ее длины, а оставшиеся сотни метров мы оставили без внимания, так как улов был богатый, да и извлечение сети из моря оказалось тяжелым занятием. Многие из нас, в том числе и я, до крови ободрали  ладони рук. Прочность капронововых нитей, из которых была сплетена рыболовная сеть, была просто потрясающей.  Много рыбы было выловлено в этот ясный июньский день. Помимо трески в датских сетях было обнаружено много камбалы крупного размера. Попали в  сети и другие представители морской фауны– крабы и морские звезды. Некоторые из наших офицеров тут же принялись за изготовление сувениров из этой экзотической живности, несколько дней подряд они колдовали над этими милыми «зверушками», стараясь превратить их в подарки для своих любимых. Конечный результат работы «энтузиастов-чучельников» мне не известен. С выловленной рыбой мы уже знали, как нужно поступать, рецепт командира Томача, воплощенный однажды в жизнь, вновь безотказно сработал. Два дня подряд мы ели отварную рыбу в завтрак, обед и ужин, ели жадно, помногу, но, тем не менее, не могли ей насытиться. Казалось-бы, что тут особенного – рыба, она и есть рыба. Тем не менее, второй улов произвел на нас гораздо большее впечатление, нежели первый. Если в самом начале похода рыбное меню играло роль приятного дополнения, являлось как-бы вспомогательным продуктом питания, то теперь, на 4-й неделе нашего плаванья, рыба затмила собой «весь белый свет». А причина этого рыбного восторга была чрезвычайно проста. У нас закончились свежие продукты и вот уже 2 недели мы «сидели на консервах». Единственным неконсервированным продуктом питания на этот момент похода оставался картофель, но и его несметные запасы заметно истощились. Штурман Казаков все чаще стал появляться на камбузе, его кулинарный мастер-класс помог нашим кокам еще выше поднять уровень своего мастерства. Опять появились на наших столах «казаковские» соусы.  Но, как ни старались работники продпищеблока, на 4-й неделе автономки все это консервированное изобилие нам изрядно надоело. Всем хотелось поесть чего-то настоящего - нормального хлеба (вместо спиртового), отправить в желудок кусок свежего мяса или рыбы. Так что, рыба, выловленная в Северном море, оказалась, как никогда, кстати. Она существенно подняла наше настроение. Камбала, которую мы экспроприировали у датских рыбаков, оказалось не только очень крупной, но еще и безумно вкусной. Белая рыбная мякоть нежнейшего вкуса ассоциировала с куринным мясом. Не зря, оказывается, камбалу называют «морской курицей». Ни до, ни после этого похода мне так и не удалось испробовать что-либо подобное этой сплющеной рыбке, извлеченной из вод Северного моря. Та рыба, которая продается в торговой сети и называется камбалой, не имеет ничего общего с той камбалой образца 1974 года. 

   Завершая «рыбную тему», я хочу остановиться еще на одном эпизоде этого удивительного по своей насыщенности похода. Действующие персонажи и исполнители те же самые, что и в предыдущей части рассказа – лодка и рыболовная сеть, только мы в этот раз едва не оказались в роли рыбы. Рыская в водах Атлантики то туда, то сюда, мы пытались обнаружить в окружающем нас  пространстве что-то стоящее, достойное повышенного внимания. Лодка шла в подводном положении под электромоторами. Акустики напряженно слушали горизонт. Через некоторое время старшина команды гидроакустиков  мичман Балаев, кажется и впрямь, что-то обнаружил.

Слышу шум винтов, предполагаю, что это шум винтов АПЛ (атомной подводной лодки)! – вдохновенно кричит Балаев, заставляя на командном пункте всех напрячься и «навострить уши». 

Уж сколько этих американских атомных подводных лодок обнаружил наш бдительный слухач морских глубин Балаев Николай Иванович. Количество лодок, обнаруженных нашим доблестным мичманом, неуклонно приближалось к их штатной численности в составе американских ВМС. Если бы все это было так, то ордена на китель Балаева, было-бы просто  некуда вешать. В действительности же, мечты так и оставались мечтами.  По мере преследования «супостата», сомнений в его подлинности становилось все больше, уж очень эта АПЛ чем-то смахивала на самого обыкновенного рыбака. Наконец мы уперлись в какую-то преграду, она была вязкой и упругой. Первые наши попытки преодолеть ее с ходу оказались напрасной тратой сил и времени, наша многотонная махина со всеми ее лошадинными силами, кажется во что-то вляпалась. На наше  счастье, командир, почуял опасность, вовремя спохватился и приказал дать задний ход моторами. Он уже не сомневался, что мы попали в сети.

   - Стоп моторы! Полный назад! – прозвучала его команда.

 Первая попытка вырваться из западни, успеха не принесла, видимо сеть зацепила горизонтальные рули нашей лодки. Для того чтобы избавиться от капроновых «объятий» рыболовной снасти нам пришлось поочередно двигаться то вперед, то назад. Эти попеременные, короткие хода и предопределили наш успех. После очередного повторения маневра мы вырвались на свободу и задним ходом постарались уйти подальше от опасного места. Рыбная ловля бывает, оказывается, разной по своему содержанию. Или ты ловишь рыбу, или сам можешь оказаться в ее роли.

     Для того, чтобы завершить рассказ по гастрономической теме, я хочу лишь кратко обозначить некоторые детали нашего похода. У кого-то из вас, наверное, уже сложилось мнение, что в этой автономке у нас все было чисто и безоблачно. Райская жизнь, да и только. Изобилие продуктов, высокое качество приготовления пищи – все это, действительно, наблюдалось на протяжении всего плаванья. Но были у нас и поводы для волнений.  Через неделю после выхода в море у нас вышел из строя бытовой холодильник марки «ЗИЛ-Москва». Холодильник под самую завязку был забит свежим мясом. На нашей лодке не было морозильной камеры, поэтому мясо хранили в двух холодильниках, размещенных во 2-м и 4-м отсеках. В первую очередь, как и положено, мясо, предназначенное для приготовления пищи, наши коки доставали из холодильника, расположенного рядом с камбузом, то есть в 4-м отсеке, а холодильник 2-го отсека пока находился в резерве. Выход из строя холодильника мы обнаружили не сразу, поэтому мясо уже успело частично испортиться. Запашок от него исходил довольно противный. От мысли, что 80 кг мяса пропало безвозвратно, мне стало плохо. Чем кормить народ? – Думал я. – Неужели так скоро придется переключаться на консервы?  А может, есть какой-нибудь выход из создавшейся ситуации? С помощью бывалых моряков выход удалось найти. Штурман Казаков на своем веку неоднократно сталкивался с подобными ситуациями. Он предложил мне воспользоваться самым надежным средством – марганцовкой.  Под руководством Евгения Ивановича разовую простыню замочили в растворе марганцовки, а затем обернули ей мясо. И неприятный запах тут же исчез. Благодаря своевременно проведенным реанимационным мероприятиям ни один грамм мяса  не был выброшен за борт. Личный состав так ничего и не узнал о наших неприятностях. Вкусовые свойства продукта не пострадали, поэтому никаких вопросов и подозрений по поводу съедобности мяса ни у кого не возникло. Но меры предосторожности я все-таки соблюдал, запретив кокам готовить блюда из мясного фарша. Мясорубку пришлось надолго изъять из обращения. Натуральное мясо ведь намного полезнее всяких котлет, тефтелей и фрикаделек. Это известно даже детям.

     На дни рождения членов экипажа наши коки пекли пироги, в этом деле они поднаторели. От пирогов коки вскоре переключились на торты, чем вызвали еще больший восторг у личного состава. Дни рождения офицеров отмечались несколько иначе по сравнению с прошлым годом. Именинники заблаговременно запаслись более крепкими напитками, чем сухое вино. Это обстоятельство придавало каждому отмечаемому дню рождения больше торжественности. В походе мне исполнилось 29 лет. Бутылочка армянского коньяка, взятая мной в поход, оказалась очень кстати. Другие офицеры, отмечавшие свои дни рождения в этой автономке, также приходили к столу в кают-компании не с пустыми руками. Ни о какой пьянке, естественно,  не было и речи, от 40-50 граммов коньяка голова не закружится. А все же, на душе, от наличия на столе чего-то неординарного и вкусного, становилось теплее и радостнее. Настроение поднималось.

     Наша автономка показалась кой-кому из вас, наверное, увеселительным мероприятием, где весь народ с утра до позднего вечера, только и делает, что ест и пьет, набивает свое нутро калориями и прибавляет в весе. Я вас разочарую. В большинстве своем личный состав работал на износ (я не беру в расчет тех двух политработников, которые залегли в каюте на весь период похода), все эти вахты, обслуживание техники, бесчисленные боевые тревоги подрывали физические и моральные силы. А если принять во внимание кошмарные условия обитаемости, которыми «славились» лодки 613-го проекта, то любому, даже самому закоренелому скептику, станет ясно, что хороший стол, также как и хорошая музыка, – это всего лишь благоприятный фон, помогающий подводникам выжить и не повредиться рассудком. Были дни, когда о приеме пищи большинство моряков, даже думать не могло. Всем известно, что на море иногда качает, но порой бывают такие случаи, когда море становится просто бешеным и выводит из строя даже самых стойких моряков. В последние дни мая наша лодка, преодолевающая Северное море в надводном положении попала в такой сильный  шторм, что все мои представления о разгуле морской стихии разом померкли.