Снова в повседневных трудах и заботах

Опубликовано в Подполковник м/с Викторов Виталий Львович "Воспоминания врача дизельной подводной лодки" Вторник, 05 мая 2015 23:29
Оцените материал
(3 голосов)

Начальник штаба бригады Волков Б.А. убыл от нас в Палдиски. После его отъезда у личного состава было состояние легкой расслабухи, но вскоре опять задачи боевой подготовки захлестнули нас по полной программе. Нам пришлось несколько раз выходить в море на выполнение стрельб. Один раз был выход на минную постановку. Все эти мероприятия прошли без сучка и без задоринки.  В одно из воскресений наше унылое однообразие жизни было украшено участием в юбилее кронштадтской лодки. Командир кронштадтской лодки капитан 2-го ранга Февейский обычно представлялся в процессе знакомства следующим образом.

 - Капитан 2-го ранга Февейский, командир самой отличной подводной лодки.

      Юбилей лодок – это отдельная тема разговора. Век лодок, как известно короток, поэтому дождаться истинных юбилейных годовщин, таких как двадцатилетие, а тем более пятидесятилетие, бывает практически невозможно. Поэтому каждая, мало-мальски закругленная дата, будь-то 5, 10 или 15 лет с момента постройки, расценивалась командованием корабля и его экипажем, как настоящий, полноценный юбилей. Бывалые моряки рассказывают, будто бы раньше, юбилеи кораблей вообще отмечались ежегодно, но потом эту лавочку прикрыли, сразив весь подводный флот скорбью и  печалью. Командование соединений, конечно же, отдавало должное благим  намерениям  командиров подлодок, понимая, что  торжества в составе всего экипажа способствуют сплочению личного состава, воспитанию духа  патриотизма, привитию у каждого моряка чувства гордости за свой корабль. Но, с другой стороны, на эти мероприятия необходимо было выделять какие-то денежные средства, которые, как всем известно, во все времена были ограничены. Да, к тому же, торжества нужно было как-то организовывать, а проводить эту работу было некому, замполиты не отличались большой фантазией в выборе средств, в комсомольской организации хороших затейников также было мало. Официальная часть торжества сводилась к совместному обеду, на котором произносились скучные речи. Звучали затертые до дыр прописные истины о корабле, о флоте, о патриотическом долге. От частого употребления даже самые возвышенные фразы звучали весьма казенно, не вызывая в душе адекватных чувств. Ораторское искусство было также в дефиците. Матросы стеснялись присутствия офицеров, ко всему прочему, за столом нужно было пользоваться вилкой, а это для большинства военнослужащих срочной службы являлось сущим наказанием. Офицеры тоже чувствовали себя не вполне уютно, сидеть на виду у личного состава и с отвращением глотать томатный сок, поверьте - занятие не из приятных. До хорового исполнения морских песен дело не доходило. Неофициальная часть была куда интереснее, но была чревата пагубными последствиями. А потом, что можно было ожидать от непротокольной части программы, в которой кроме распития спиртного ничего не могло быть другого. Впрочем, все это было предсказуемо. Широкая русская душа требовала праздника, но этот праздник всем представлялся как-то однобоко. Пьянство на флоте было всегда в моде, более того, оно казалось естественно, а потому неискоренимо. Последствия неофициальной части юбилейных торжеств не раз приводили в ужас представителей командования бригады. Случаев, когда все проходило гладко, было не так уж много. Обязательно в любом экипаже находилась какая-то пакостная личность, которая отчебучивала что-то несусветное, а потом приходилось всем миром расхлебывать последствия очередного «геройского подвига». С течением времени командование, взвесив все плюсы и минусы празднований лодочных юбилеев, вынуждено было вообще отказаться от их проведения, признав, что польза от этих мероприятий сомнительна, а вред очевиден. Пока я служил в 157-й бригаде, я не помню случаев празднования юбилейных годовщин наших дизель-электроходов. Может быть, кто-то и пытался изобразить подобие торжеств, но организовывалось это неофициально, на свой страх и риск. 

   Но вернемся к юбилею кронштадтской лодки. Вопреки нашим пессимистическим ожиданиям 15-летие корабля наши братья по оружию отметили прекрасно. Оказалось, что в нашем роде сил еще есть нормальные люди, которые умеют не только выполнять свой служебный долг, но и хорошо отдыхать. То хмурое, воскресное мартовское утро началось с торжественного подъема военно-морского флага. В торжественном построении участвовал и экипаж нашей лодки. После приветствий и поздравлений командира лодки капитана 2-го ранга Февейского, слово приветствия от палдиских подводников произнес наш замполит капитан 3-го ранга Струц. Я впервые слышал его публичное выступление и был приятно удивлен его ораторскими способностями. О том, что этот маленький, сморщенный человечек, горький пьяница обладает таким мощным голосом я не предполагал, уж слишком форма и содержание отличались друг от друга. Но, тем не менее, своим выступлением Владимир Ефимович потряс всех присутствующих и сорвал бурные аплодисменты.

     В обеденное время на плавказарме экипажи наших лодок встретились на торжественном обеде. Форма одежды у кронштадтцев во время юбилейных торжеств была парадная, мы в этом плане оказались не готовы поддержать своих коллег. Обед по случаю праздника был приготовлен поистине королевский, помимо лодочных продуктов, многое хозяева праздника закупили в магазине. На столах были фрукты, конфеты, торты. Сухое вино также было выдано личному составу по случаю праздника, но это обстоятельство не привело к отягчающим последствиям. Праздник прошел в очень теплой, сердечной обстановке. Украшением праздника стало выступление вокально-инструментального ансамбля. У кронштадтцев был целый набор вполне приличных музыкальных инструментов, их когда-то подарили подводникам их  шефы. Среди инструментов были 2 электрогитары, аккордеон, ударная установка, микрофон. Лодочные музыканты весьма неплохо владели игрой на инструментах. Песенный репертуар ансамбля шагал в ногу со временем. Исполнялись, главным образом,  песни Арно Бабаджаняна, который в то время был чрезвычайно популярен. Песен про море ребята еще не разучили. Положение с морской тематикой выправил наш механик Анатолий Петрович Жестков, он с чувством исполнил песню Пахмутовой «Усталая подлодка», которая только-только начинала входить в моду. Я тоже отважился на выступление, вспомнил свои студенческие годы, тряхнул стариной. Песню Бабаджаняна «Сердце на снегу» я исполнил вполне прилично, а оркестр мне подыграл. После моего выступления Жестков подошел ко мне и сказал:

Молодец, Виталий! Хорошо спел. Я думал, что ты тихоня, а ты, оказывается, на эстраде горазд выступать. Спасибо! Порадовал!

Оставшаяся часть дня прошла в компании офицеров-кронштадтцев, с которыми мы прекрасно оттянулись. Среди офицеров дружественной лодки выделялся старший помощник командира капитан 3-го ранга Валентин Суворов. Это был красивый мужчина с ослепительно-белозубой улыбкой. Природа щедро наделила его здоровьем. Анекдоты в его исполнении, стали украшением застолья. Песни он тоже здорово исполнял. В питье был довольно умерен, что также положительно характеризовало его здоровые наклонности. По словам командира лодки, его старпом был опытным офицером, а по части торпедной стрельбы, ему вообще не было равных в Ленинградской ВМБ. В перспективе – это командир подводной лодки. У него для этого есть все данные.

     Спустя 10 лет, в канун нового 1980 года, я вместе с женой отдыхал в Ялте, в санатории Черноморского флота. В столовой санатория за одним столом с нами оказался один немолодой человек со всеми признаками ишемической болезни сердца. Нездоровый цвет лица, одышка свидетельствовали о  не самых лучших временах в его жизни. Я долго присматривался к нашему соседу, пока не обнаружил в нем знакомые черты.

Вы, Суворов? - поинтересовался я.

Совершенно верно, Суворов Валентин Александрович, - признался мне мой собеседник, обрадовавшись нежданной встрече.

В этой развалине трудно было отыскать черты того блестящего офицера, еще совсем недавно пышущего здоровьем. С путевкой ему помог бывший сослуживец Игорь Раков, который после окончания службы на лодках, оказался в медицинском отделе Ленинградской военно-морской базы. Несмотря на наличие медицинских противопоказаний у Суворова, Игорь Александрович выручил своего старого друга и дал ему путевку в Ялту. По  словам Суворова служба его складывалась неплохо, командиром подводной лодки он, как и ожидалось, стал. Но служба в этом качестве у него была не столь успешна, как ожидалось. Основная причина досрочного окончания служебной карьеры заключалась в его поведении. Тяга к спиртному оказалась сильнее, чем служебное рвение. Звание капитана 2-го ранга Валентин Александрович все же получил, но со службой пришлось расстаться раньше положенного срока, при увольнении в запас  ему еще не было 45 лет. Пьянством Суворов подорвал свое отменное здровье. В санатории наш знакомый поначалу держался, а потом неожиданно сорвался, ушел в загул, чем усугубил и без того неважное самочувствие. Несколько дней Суворов провел в стационаре, где ему был прописан постельный режим. Мы с женой порывались его навестить, но нас к больному не пропустили. Видимо медперсонал был строго предупрежден о возможных визитерах, которые могут прихватить с собой не только фрукты и соки. Так больше и не увидели мы нашего знакомого за общим столом. По словам его соседа по палате Валентин Александрович досрочно покинул санаторий, денег на обратную дорогу прислала ему родная сестра. Такова была встреча с человеком, наделенным от природы всем сполна: красотой, здоровьем и талантом. По-человечески больно видеть и сознавать, как всем этим потенциалом можно было  столь бездарно распорядиться.   Валентин Александрович все «профукал», и здоровье, и карьеру. Вот так бывает в жизни, когда отказывают тормоза. Любопытно, что в это время отдыхал в санатории еще один знакомый по балтийской зимовке - великан Костя Б., тот самый у которого рост 2 метра 5 сантиметров.

     Резонанс среди нашего экипажа после празднования юбилея кронштадтской лодки был огромен. Торжество всем пришлось по душе, оно у многих вызвало чувство белой зависти. - А чем мы хуже? – задавали моряки вопрос своим командирам боевых частей. – Да ничем вы не хуже, - отвечали им офицеры, - вы даже лучше, вы настоящие подводники, потому что, в отличие от кронштадтцев,  участвуете в дальних походах и по всем статьям ваше профессиональное мастерство выше по своему уровню. А на покупку музыкальных инструментов деньги можно сообща собрать. Вряд ли кто-нибудь в бригаде нам выделит деньги на эти цели.

     Слова офицеров, сказанные своим подчиненным, не были лестью или дежурной фразой. В нашем экипаже было немало замечательных ребят, о которых я вспоминаю с большой теплотой даже спустя много лет. Среди старослужащих, готовившихся на дембель, была группа, выделявшаяся среди всех остальных какой-то удивительной неординарностью и целеустремленностью. Все эти ребята уже давно переслужили свой трехлетний срок, они попали в прокрустово ложе военной реформы. Все они были очень хорошими корабельными специалистами и за это, в конечном итоге, пострадали, расплатившись продлением срока службы. Перешагнув положенный по закону трехлетний срок службы,  наши моряки не впали в прострацию, не ударились в пьянство, не стали срывать зло на молодых матросах, – они оказались выше этого. Я не знаю, что они переживали в душе, но вели себя достойно и гордо, как истинные джентельмены. Замену себе они уже подготовили, так что можно было спокойно собираться к увольнению в запас, подшивать дембельскую форму, доводить до ума альбомы с фотографиями. Но не такие уж простачки были наши герои, чтобы так просто взять и уйти неизвестно куда. Не знаю, кому из них первому пришла в голову светлая мысль, только заключительную часть своего служебного срока они посвятили подготовке к поступлению в институты. После ужина главные корабельные старшины Воронов, Курочкин, Воробьев (ребята с птичьими фамилиями) и примкнувший к ним матрос Рощупкин собирались вместе в каюте плавказармы, доставали учебники и начинали штудировать различные науки. Воронов задался целью поступить в Военно-медицинскую академию имени С.М.Кирова, Курочкин – в МВТУ им. Баумана, остальные ребята также готовились поступать в престижные ВУЗы.  Как бы не были измотаны эти моряки  частыми выходами в море, вечерняя самоподготовка никогда не отменялась. Забегая вперед, я хочу сказать, что упорство этих ребят было вознаграждено, все они поступили туда, куда и собирались поступить. А Анатолий Воронов в 1972 году прибыл в Лиепаю на стажировку с другими курсантами медицинской академии, учитывая его боевой опыт, командование учебного заведения доверило экс-подводнику быть старшим в группе стажеров. Толик часто приходил ко мне на лодку, рассказывал о своих товарищах по «С-166», которые добились своих намеченных целей, поступили в институты. Спустя 2 года после увольнения в запас старые друзья-товарищи вели между собой активную переписку, годы службы, проведенные в прочном корпусе,  не прошли даром. Интересно, как  потом сложились их судьбы?

     Остальные, менее целеустремленные ребята также вели себя неплохо. На лодке не было неуставных взаимоотношений. Подобными глупостями заниматься было просто некогда. Напряженный ритм боевой подготовки не позволял даже малейших расслаблений, все были при деле. Немалую роль сыграл и пример старших товарищей, служивших по четвертому году, об их увлеченности я только что рассказал. Конечно, в любом экипаже бывают свои антигерои. Ведь в семье, как известно, не без урода.  Бывали  пьянки и самоволки  отдельных военнослужащих, но это не было системой, а, скорее, являлось исключением из правил. Тот период, который я пытаюсь описать, совпал с подготовкой личного состава к сдаче экзаменов на классность. Лодка боролась за присвоение звания «отличный корабль». Замполит постоянно всех накручивал и стимулировал, как только мог. Иногда  это проводилось с явным перехлестом. Моряки и сами стремились повысить свою квалификацию и в каких-либо дополнительных  накачках не нуждались. 

     Еще одна удивительная история непонятным образом сохранилась в моей памяти. Служили на подводной лодке «С-166» два матроса, два неразлучных друга Тынис Марьясоо и Урмас Вирт – оба эстонцы, жители города Вильянди (есть такой небольшой городок в прибалтийской республике). Эти парни знали друг друга с детства, еще задолго до военной службы у них сложились хорошие отношения между собой. Такие же теплые отношения связывали и родителей наших моряков. Эстонские ребята всегда были хорошими служаками, к ним никогда не было претензий у командного состава. Не были исключением из правил и матросы Марьясоо и Вирт, о них все отзывались хорошо, постоянно ставя в пример другим военнослужащим. Дружба эстонских матросов носила настолько доверительный характер, что даже письма, получаемые из дома от любимых  девушек, они читали друг другу вслух. Никаких тайн и недомолвок между друзьями не существовало. Внешне эстонские ребята были совсем непохожи. Марьясоо был невысокого роста, белокурый и голубоглазый, служил на должности рулевого-сигнальщика. Вирт, напротив, был рослым парнем, атлетического телосложения, сероглазый шатен с продолговатым лицом, по должности он был моторист. Тынис был живой, смешливый, Урмас был сдержанный, флегматичный. Марьясоо был на полгода старше своего земляка по сроку призыва на военную службу, но это никоим образом не влияло на характер их отношений. Как только выдавалась свободная минута от вахт и работ, эстонцы летели навстречу друг другу, что-то обсуждали на своем родном языке.  В общем, друзья до гроба, иначе и не скажешь. Только вот, до гроба как раз эта дружба одного из друзей впоследствии и довела. Жарким июльским днем 1971 года матрос Марьясоо убил своего друга выстрелом из автомата. А,  было это так.

     Подводная лодка «С-166» стояла в боевом дежурстве в Лиепае, в часовой готовности. Причал, огороженный колючей проволокой. Вооруженная охрана, как положено в этом случае. Весь личный состав томится в отсеках лодки, изнывая от жары. Воскресенье, прекрасная погода, но сход на берег запрещен, поэтому настроение у всех гнусное. Каждый  военнослужащий развлекает себя, как может, разгоняя смертельную скуку и раздражение. Офицеры играют в домино,  коротая томительные  часы, отделяющие их от обеда. Срочная служба занимается по распорядку дня самообслуживанием. Многие занимаются стиркой обмундирования. Матрос Вирт, сменившийся с вахты, на причале стирает свою робу. Делает он это очень основательно, со знанием дела. В это время его друг Тынис стоит вахтенным у трапа. Солнце припекает все сильнее, автомат на плече начинает казаться слишком тяжелым и горячим. Никого из офицеров поблизости нет, и Марьясоо начинает проявлять маленькие вольности  с боевым оружием, он, то снимет его с одного плеча и перевесит на другое, то вдруг вскидывает автомат и начинает целиться куда-то вдаль. Но ничто не спасает от скуки, время движется предательски медленно. Наконец, вахтенный находит в прицеле живую мишень. На мушке его друг Урмас, который, ни о чем не подозревая, продолжает свои постирушки.

Сейчас вот как шлепну тебя из автомата, как муху, - говорит Марьясоо своему другу.

Не балуй, Тынис, с оружием не шутят, - предостерегает Вирт своего земляка.

Но тот как будто не слышит и продолжает свою опасную игру. Неожиданно для всех гремит выстрел, пуля попадает в голову Вирта. Он умер по дороге в госпиталь. Марьясоо предстал перед судом, он ничего не мог доложить следователям о мотивах своего преступления, все, что он совершил, для него самого явилось полной неожиданностью. В конце концов, это трагическое происшествие было расценено на суде как неосторожное обращение с оружием. Марьясоо был осужден на 7 лет лишения свободы. Но родственники погибшего остались недовольны этим чересчур  мягким, по их мнению, приговором. Они пообещали отомстить убийце после выхода его на свободу. Вот такая история произошла на лодке уважаемого Александра Николаевича Балабанова, это трагическое событие еще долго было на устах всех моряков нашего соединения, причины случившегося никто не мог объяснить, настолько они были нелепы. После этого происшествия командование приняло решение, вахтенных у трапа отправлять на дежурство с комплектом холостых патронов. Мудрости в этом решении было немного, но чего не сделаешь ради спокойной жизни. Отвечать за гибель людей никому не хотелось.

     Офицерский состав являл собой неплохой ансамбль, между собой у всех были хорошие, товарищеские отношения. Они, наверное, могли быть еще теплее и сердечнее, если бы не замполит. Этот низкорослый, сморщенный, весь пропитый и прокуренный мужичок постоянно сеял в коллективе семена раздора. Его истеричная натура не выносила атмосферы мира и покоя, от этого умиротворения он очень скучал, страдал и раздражался сверх меры. Лишь поссорив офицеров, столкнув их лбами друг с другом, получив желанный скандал, Владимир Ефимович становился счастливым  и  радовался как младенец. Блаженно улыбаясь, он скалил свои черные, прокуренные зубы. В эти минуты он был особенно мерзок и отвратителен. Впрочем, в истерическое состояние Струц впадал довольно часто. Поводом для депрессии, переходящей в крайнее раздражение могло быть что угодно, например, долгое пребывание лодки в подводном положении (нашему заму в эти минуты до смерти хотелось курить), желание напиться до посинения, а наутро, столь же яростное желание опохмелиться. Про «любовь» замполита к гречневой каше я уже упоминал на предыдущих страницах этой книги. В общем, портрет политработника получается не слишком привлекательным. Командир лодки как мог, терпел выходки своего заместителя по политической части. Струц был в почете  в политотделе бригады, пыль в глаза он умел хорошо пускать. Очковтирателем он был, что называется, от бога. С помощью этого проходимца наш командир Александр Николаевич хотел решить программу-максимум, вывести лодку на первое место в соединении и добиться присуждения ей звания «отличный корабль».

     Весь март наша лодка выполняла различные задачи боевой подготовки, весь месяц я не мог вырваться домой к жене. В апреле свидание с женой стало еще более проблематичным, так как подготовка к учениям «Океан»  вступила  в решающую стадию. Но поездка к жене мне была нужна как воздух, и дело тут было не только  в том, что я сильно соскучился. Появилась еще одна причина для моей поездки. Как раз в эти дни, мой тесть, вышедший недавно на пенсию, получил, наконец-то, жилье в городе Брянске. Это было радостное событие. Теперь наши с женой родители будут жить в одном городе. Это обстоятельство радует и вызывает прилив оптимизма. Я, конечно же, должен помочь родителям жены при переезде из Шайковки на новое место жительства. Как поговорить с командиром, я не знаю. От одной только мысли, что он возьмет и откажет мне, становится страшно. Кронштадтская лодка уже ушла в свою базу, подменить меня не кем. 

     8 апреля по флоту была объявлена тревога, это было связано с трагическим событием в Бискайском заливе, где горела подводная лодка «К-8». О причинах и последствиях этой трагедии мы узнаем чуть позже. Среди наших офицеров  царит тревога и уныние. Экипаж подводной лодки  «К-8» еще совсем недавно проходил переподготовку в Палдиском учебном центре. Многие наши офицеры знали своих коллег по совместной учебе в военно-морских училищах, да и во время прохождения стажировки офицеры часто встречались в неформальной обстановке. В такой скорбный момент обращаться к Александру Николаевичу со своими глупостями я не решился.  Казалось, что поездка на родину уже накрылась медным тазом, но тут лодку поставили в ППР (планово-предупредительный ремонт) на неделю, перед предстоящими, продолжительными учениями командование разумно решило повысить ее техническую готовность. Я набрался храбрости и обратился к командиру. Командир особой радости не выразил, но все же отпустил меня в отпуск, строго предупредив о своевременном возвращении на корабль. 

16 апреля запланирован выход на учения. Из отпуска необходимо прибыть 15-го апреля, хотя бы вечером. Вам все ясно?!

     10 апреля я приехал в Брянск. На следующий день я уже на вокзале встречал Аллочку. Ее животик еще более стал заметен. Необыкновенную нежность испытывал я в эти минуты нашей встречи. Но в глубине души немного тревожно, ведь знаю я, какое непростое испытание ждет мою любимую женщину. 12-го апреля приехали тесть с тещей, а вместе с ними и машина с вещами. Два дня посвятили обустройству новоселов  в новом доме, а 14-го апреля я уже собирался в обратную дорогу. Настроение было хорошее. Теперь моя женушка живет в настоящем городе. Моя мама – заместитель главного врача больницы, она всех врачей в округе знает. Так что предстоящие роды ее невестки будут обеспечены по полной программе. Никаких срывов быть просто не должно. 15 апреля, как и положено, я прибыл на лодку и приступил к исполнению своих служебных обязанностей. 

Прочитано 3212 раз
Авторизуйтесь, чтобы получить возможность оставлять комментарии

Пользователь