О герое хочу замолвить слово

Опубликовано в Подполковник м/с Викторов Виталий Львович "Воспоминания врача дизельной подводной лодки" Вторник, 05 мая 2015 22:56
Оцените материал
(1 Голосовать)

Появление в составе командования бригады героя-подводника не было продиктовано его личными карьерными соображениями. Сходить подо льдами Арктики к Северному полюсу, получить за это звезду Героя Советского Союза – событие незаурядное. По законам жанра командиру подводной лодки «Ленинский комсомол» самой судьбой была предначертана бурная карьера, связанная с развитием и совершенствованием атомного подводного флота. Казалось бы, кому как ни Жильцову, с его опытом освоения новой техники, необходимо предоставить возможность проявить себя на высоких командных должностях. Но на Северном флоте Льву Михайловичу места не нашлось. Возможной причиной могла быть зависть сослуживцев, породившая их гнусные интриги. А, может быть,  какие-то личные  прегрешения Жильцова могли сыграть  роковую роль. На долгие 9 лет этот способный офицер оказался задвинутым на второстепенные роли,  для того чтобы  прозябать в забвении   и спиваться в стороне от  Великих дел. Получить звание капитана 1-го ранга и зачахнуть в полной безвестности на должности заместителя командира  соединения дизельных подводных лодок – это ли ни удар по самолюбию. Данное назначение напоминало чем-то ссылку, опалу.


Командирам подводных лодок Жильцов очень импонировал своей простотой и широтой души. Неформальное общение героя с командирами усугублялось неумеренным употреблением  спиртных напитков. Командиры лодок и сами были непромах по части «культурного досуга», что греха таить – любили выпить. Но, оказавшись в одной компании с героем,  алкоголизация комсостава обрела небывалый размах, теперь все они спивались в ускоренном темпе. Командование и политорганы были не на шутку встревожены создавшимся положением. Боеготовность соединения была явно под угрозой и вина Жильцова, как главного вдохновителя и организатора ночных командирских посиделок, была очевидна. От серьезного наказания Льва Михайловича неизменно спасала звезда Героя. «Меня только звезда выручает, - говорил Жильцов своим друзьям после получения  очередного служебного или партийного взыскания, - если бы не было ее, родимой, меня уже давно бы стерли в порошок». В 1971 году Жильцову был наконец-то предоставлен шанс, он получил назначение в Северо-Двинск на должность командира бригады строящихся и ремонтирующихся подводных лодок. Там Лев Михайлович получил звание контр-адмирала. Несколько раз я видел его выступления по центральному телевидению. Это был уже совсем другой Жильцов. Он постарел, похудел и производил впечатление не совсем здорового человека. В 1999 году Льва Михайловича не стало. Своих мемуаров Жильцов не оставил, а современники слишком скупо вспоминают о пионере-первопроходце атомного подводного флота. В.Н.Чернавин, бывший главком ВМФ, на страницах своей книги сообщил читателю о кулинарных способностях Жильцова, о том, как хорошо тот  готовил уху. А больше ничем хорошим и интересным главкому Герой не запомнился. И остальные «флотоводцы» и сослуживцы на добрые слова в адрес Льва Михайловича Жильцова не расщедрились.


     За столом кают-компании во время обеда царила удивительно сердечная атмосфера. Офицеры шутили, рассказывали всевозможные байки, занимательные истории, анекдоты. После наиболее удачных рассказов все дружно смеялись. Присутствие героя ничуть не напрягало офицерский состав, все вели себя раскованно и очень естественно. Хорошее настроение всех участников обеда подкреплялось и прекрасным исполнением всех предложенных блюд. Коки явно постарались, продемонстрировали свои кулинарные способности. Все очень довольные выходили из-за стола, благодарили вестового за вкусную еду и хорошее обслуживание. Отведав корабельной пищи по нормам автономного пайка, я был приятно удивлен ее разнообразием. О том, что настанет время, когда питание личного состава станет моей главной обязанностью, я в тот момент еще не догадывался. Настроение мое было приподнятым, ни о чем плохом не хотелось думать. В базу мы возвратились к вечеру. Выбраться с корабля на берег было не просто, так как весь корпус и боевая рубка изрядно обледенели. Пришлось передвигаться осторожно, приставными шажками. По прибытию нам сообщили, что через день предстоит еще один выход в море – на торпедную стрельбу. Стало известно, что с нами в море пойдет командир бригады Бутузов. По выражению лиц некоторых офицеров я понял, что их это известие не обрадовало.



Следующий день прошел в приготовлениях к предстоящей стрельбе. Выгружали боевые торпеды, вместо них загружали практические, то есть те, которыми будут стрелять по цели. Выход в море с выполнением торпедной стрельбы по надводной цели завершился успешно. Торпеда прошла в нужном направлении и, что очень важно, ее удалось быстро обнаружить и выловить с помощью судна-торпедолова. Момент торпедной атаки запомнился небывалым ажиотажем на пункте управления стрельбой (ПУТС). Было много команд, криков, нецензурных выражений. Нервы у всех были на пределе. Обстановка усугублялась присутствием на борту подводной лодки командира соединения. Я не мог наблюдать за поведением Евгения Васильевича во время пуска торпеды, в это время я находился на своем боевом посту во втором отсеке и, поэтому не увидел всю эпопею батальной сцены под названием «торпедная атака». Говорят, что зрелище это весьма впечатляющее. Хотя и тех воплей, доносящихся из центрального поста, было вполне достаточно, для того чтобы оценить весь драматизм ситуации. В кают-компании во время обеда все были скованы и напряжены. На шутки и разговоры никого не тянуло. Бутузов был мрачен. Успешная стрельба не развеселила его. Везде и во всем комбриг находил сплошные недостатки и нещадно ругал ответственных лиц. Это был обычный разнос, проводимый в духе самых худших  его образцов. Игра велась исключительно в одни ворота, когда сильный топтал слабых. Комбриг рычал, а все вокруг молчали. Особенно много критики было в адрес командира БЧ-3 (минно-торпедной боевой части), который явно не входил в число комбриговских любимчиков. После анализа всех упущений и недочетов, Евгений Васильевич подытожил свой разгром следующими словами: «Вы ни черта не делаете, вы только тринадцатого числа каждого месяца стоите у кассы с протянутой рукой (13-го числа - день выдачи зарплаты). Я к вам обращаюсь, Косоротов!» Старший лейтенант Юра Косоротов, молча и мужественно переносивший наезд распоясавшегося начальника, не выдержал и огрызнулся: «Положено, товарищ комбриг, - отдайте!» Услышав эту дерзость, Бутузов впал в бешенство. «Что значит положено?! Как вы смеете говорить эти слова! – кричал он, - свою заработную плату надо еще заслужить». Командир лодки не стал «отсиживаться в тылах» и поддержал своего офицера. «Товарищ комбриг, а ведь Косоротов-то прав».


После этой, спонтанно вспыхнувшей, дискуссии настроение Евгения Васильевича было окончательно испорчено, он еще много бранился и хмурил брови. Как выяснилось позднее, Бутузов на этом выходе в море вел себя сравнительно дружелюбно и был просто «очаровашка». Свидетели его прежних «выступлений» сообщили массу интересных подробностей, раскрывающих весьма непростой характер  «бригадира» (так заглаза некоторые офицеры называли комбрига). Состоявшийся только что выход в море был для Евгения Васильевича прощальным. Он  получил назначение на Северный флот и  собирался нас навсегда покинуть в ближайшие дни. Не знаю, что творилось в душе у командира бригады, отдавшего столько сил и здоровья соединению подводных лодок. Он не был сентиментален, он был служакой до мозга костей. Я стал свидетелем лишь нескольких эпизодов, связанных с заключительным периодом службы Евгения Васильевича в должности командира соединения. Но вся его незаурядная личность и кипучая деятельность обросла легендами и воспоминаниями сослуживцев-современников.  

Прочитано 3505 раз
Другие материалы в этой категории: « Комбриг Бутузов Моя первая зимовка »
Авторизуйтесь, чтобы получить возможность оставлять комментарии

Пользователь