И вот, я мчусь во весь опор на крыльях любви в тот заветный уголок России, где меня ждет ни дождется моя жена Аллочка. Поселок Шайковка, Калужской области был расположен от Таллина не слишком далеко, но добираться  до места назначения по железной дороге нужно было с тремя пересадками. В гарнизоне Шайковка мой тесть Андрей Исаевич Ганжа, как раз в эти дни, завершал свою военную службу. Я приехал как раз вовремя, попав прямо с поезда на его проводы из армии. У моего тестя была интересная биография.

     Андрей Исаевич родился на Украине в Винницкой области в 1920 году. Во время голода на Украине в начале 30-х годов он потерял всю свою семью и попал  в детский  дом. В возрасте 14 лет он оказался за воротами детдома. Для того чтобы выжить, мальчик пришел в расположение кавалерийского полка и предложил свои услуги по уходу за лошадьми. Он чистил лошадей, наводил порядок в конюшне, за что получал вознаграждение – миску каши (свою любовь к кашам мой тесть пронесет через всю жизнь). Вскоре Андрей стал сыном полка. Призыв на военную службу стал радостным событием в судьбе бывшего детдомовца. А потом началась война, во время которой мой будущий тесть участвовал во многих кровопролитных сражениях, в том числе, под Прохоровкой. Война для тестя закончилась после взятия Кенигсберга. Он попал в число тех счастливчиков, которым предстояло готовиться к параду на Красной площади. Во время парада Победы Андрей Исаевич стоял в первой шеренге колонны 3-го Белорусского фронта. 5 боевых орденов, 15 медалей – так было оценено мужество и героизм этого человека. После войны мой тесть окончил военное училище, стал офицером. Дослужился до майора. Имел абсолютный музыкальный слух, прекрасно играл на трубе. В быту мой тесть был исключительно добрым, скромным, честным и порядочным человеком. Умер он в 1981 году.

      Большинство сослуживцев моего тестя видели меня на свадьбе тщедушным студентом, тогда я не произвел на них хорошего впечатления. А теперь я предстал перед летчиками в другом обличии, в морской офицерской форме. Я сразу же почувствовал  уважительное  отношение к себе братьев по оружию. Летчики подходили ко мне с распросами про службу, про море. Как мог, я отвечал на их вопросы, хотя, что я мог им рассказать, когда о том и о другом я  имел самое поверхностное представление.

      Время, отведенное на сборы в дорогу, пролетело в Шайковке очень быстро. Переезд в Таллин проходил в романтически приподнятом настроении. Мы, молодые и счастливые, радовались каждой мелочи в пути нашего следования по железной дороге. Нас особенно приятно удивил Ленинград, где мы довольно интересно провели свободное время, потратив его на осмотр города. Обедали в ресторане «Садко», правда, очень скромно, без спиртного. Если сказать честно, мы просто испугались, что у нас может не хватить денег при расчете. Наконец, мы приехали в Таллин, добрались до нашей квартиры. Был поздний вечер и мы, усталые, но полные радужных надежд, рухнули в кровать и уснули крепким сном. На завтра был последний день моего краткосрочного отпуска, и мы посвятили его обустройству жилья (своего семейного гнездышка) и знакомству с городом Таллином.  Таллин произвел на Аллочку сильное впечатление. Город, действительно, был необыкновенно красив. Старая часть города с его узкими улочками и средневековыми зданиями, как будто перекочевала со страниц учебника истории в современную действительность. Все увиденное несло в себе какой-то западный колорит и являло собой совсем иную цивилизацию, неведомую для жителя российской глубинки. Большое впечатление произвел на нас и парк «Кадриорг». На ухоженных аллеях парка сновали туда и сюда шустрые белки, которые совершенно не боялись людей, охотно садились им на руки и плечи. Эти зверьки были настоящими попрошайками, проходящих мимо людей они воспринимали, прежде всего, как источник получения пищи. Часть парка граничащая с морем была примечательна памятником погибшим морякам броненосца «Русалка». Этот корабль погиб в 50-х годах 19-го века. Автором этого памятника являлся А. Адамсон, а открыт памятник был в 1902 году. Вся композиция этого памятника буквально  потрясает воображение своей скорбной торжественностью и величием. Из всех морских памятников, которые я когда-либо видел, ни один не может, на мой взгляд, сравниться с «Русалкой» по глубине замысла и красоте его исполнения. Пусть не обижаются на меня жители Севастополя, где немало прекрасных памятников посвящено морякам-защитникам города, но все они исполнены в несколько традиционной манере. При осмотре этих памятников не возникает того эффекта душевного потрясения, несмотря на то, что героика тех севастопольских событий несравнимо выше по своей масштабности, нежели судьба корабля, который напоролся на камни и вместе с экипажем затонул. Возможно, мое мнение весьма спорно и субъективно, многие будут с ним не согласны. Ради бога! Наш мир тем и хорош, что мы его воспринимаем по-разному. Как сказал Вольтер: «Я не согласен ни с одним Вашим словом, но готов отдать свою жизнь, за то чтобы Вы могли высказывать свое мнение».

     Таллинские магазины также произвели неизгладимое впечатление на мою жену, увидев такое изобилие красивой одежды, она уже  строила планы грядущих покупок. В продовольственных магазинах был огромный выбор мяса, колбас, рыбы (копченые осетровые балыки по цене 9 рублей за 1 кг лежали на полках штабелями), рыбных консервов, сыров, всевозможных напитков. Все это настраивало на радостную волну, вызывало прилив оптимизма.

     Идиллия безмятежного счастья и покоя длилась недолго. Я вышел на службу и вновь оказался лицом к лицу со своими нерешенными проблемами. Зачеты на допуск не давали покоя не только мне, но и моему командиру, который вскоре объявил мне организационный период. С этого момента я вынужден был оставаться на «железе» до 22-х часов ежедневно. Подобное сидение в прочном корпусе сильно удручало меня, хотя конечно, и подстегивало к решительным действиям. Я увеличил обороты и сдал несколько зачетов по устройству лодки, но долгожданной свободы  так и не получил.

     Моя молодая красавица-жена целые дни напролет проводила в ожиданиях своего «моряка». Будучи жизнерадостной и коммуникабельной, она жестоко страдала от дефицита общения. Знакомых у нее не было, поговорить было не с кем. Телевизор в квартире отсутствовал, а радио вещало только на эстонском языке. Прогулки по магазинам вскоре тоже надоели, к тому же лейтенантская зарплата оказалась не такой уж большой, а вскоре и вовсе закончилась. Я приходил домой обессиленный и злой. В эти минуты я проклинал себя за необдуманный шаг. Военная служба открывалась передо мной не с самой привлекательной стороны. Помимо безразмерного рабочего дня меня совали во все дежурства,  патрули, обеспечения. Вероятно, через это проходил каждый начинающий службу офицер. Но для меня все это было ново и непривычно. А тут еще новая напасть. В конце сентября мне предстояло отправиться на курсы подготовки  в  город  Пионерск сроком на полтора месяца. Узнав об этом, Алла совсем загрустила. Ко всему прочему, моя ненаглядная стала не в меру раздражительной, у нее ухудшился аппетит, часто стала появляться тошнота. С чего бы это?  Уезжать домой к родителям она не хотела, но и оставаться в Таллине было бессмысленно. И мы решили поехать в Палдиски, в нашу собственную квартиру. Пускай там всего одна маленькая комната, но зато вокруг будут соседи, с которыми можно хоть словечком переброситься. Переезд прошел за считанные часы. В кассе взаимопомощи я взял 500 рублей, на которые купил самую необходимую мебель: диван, стол, стулья и шкаф. Обустроив свое семейное гнездышко, я уехал на учебу.