Почему Мамин? Был такой командир, о котором мне поведал флотскую байку ветеран ВМФ капитан 1 ранга В.С. Литвинов. Я написал о нём три страницы, а постепенно эта байка обрастала подробностями и вылилась в целое повествование. В своей книге я охватываю период с начала 60–х годов до начала 90-х годов прошлого века. Это был период становления и выдающихся достижений ВМФ, когда он стал атомным, ракетно-ядерным, когда шла «Холодная война», которую бездарно проиграли политики. Офицеры же флота, ценой неимоверных усилий, риска, жертв с честью выполнили поставленные задачи, добились паритета на море и с гордостью несли Военно–морской флаг во всех океанах. Чтобы представить потерянную мощь Северного флота, я напомню обыденность флотского дня в 1975–1985-х годах, к которым был причастен: одновременно в море, начиная с февраля и по сентябрь, находилось до 50-ти атомных ПЛ, из них до 20-ти ракетных подводных крейсеров. В дальней зоне находилось до 22-ти атомных ПЛ, в ближней зоне и на Белом море до 30-ти атомных ПЛ. Кроме того на боевой подготовке находилось от 10-ти до 15-ти дизельных ПЛ, до 50-ти надводных кораблей и судов. В отдельные дни на флоте выполнялось до 12-ти ракетных стрельб и до 20-ти торпедных стрельб, не считая артиллерийских стрельб и других боевых упражнений. Да, случались аварии и навигационные происшествия, но никто и никогда не загонял на 100-метровые изобаты атомные лодки. А какие были кадры! Только в Управлении боевой подготовки СФ служило до 20-ти командиров атомных и дизельных ПЛ, командиров надводных кораблей. А какие были начальники Штаба Северного Флота! По долгу службы, «моя работа» ежедневно дважды ложилась на стол Начальнику Штаба флота – в 12.30 шифровки с суточным планом всем атомным ПЛ в море, а в 18.00 – сам суточный план. Я видел, как вникал в суть плана выдающийся оператор адмирал В.Н. Поникаровский.
В обстановке, нанесённой на карте, где всё черным-черно от сотни кораблей, он вычленял главное и замечал такие мелочи, которые были доступны только исполнителю плана. Не кричал, не разносил, а учил и жёстко спрашивал за соблюдение мер безопасности. Я помню стиль работы осторожного, вдумчивого начальника Штаба адмирала В.К. Коробова и его «знаменитый треугольник», когда он в период ответственных флотских учений лично убеждался в правильности «Боевых распоряжений», для чего вызывал к себе командира ПЛ, автора «Боевого распоряжения» и подробно, дотошно в этом «треугольнике» разбирал на карте суть действий командира атомной ПЛ. Не могу не назвать руководителей Управления Боевой подготовки – настоящих профессионалов контр-адмиралов И.Г. Швецова и В.М. Бешкарева.
Закат славы Северного флота начался со второй половины 1986 года, когда к руководству флотом пришли «волевики», вроде бы всё успевшие очно или заочно закончить, но по сути нередко странно проявлявшие свою деятельность – разбор, разнос, проверка цвета носок у офицеров Штаба Флота, проверка гальюнов и утренней физзарядки на кораблях, правил несения караульной службы, сбор металлолома. Они зачастую не слушали, а слышали только себя, учили всех, но плохо учились. Они считали, что с назначением на высокую должность им автоматически добавлялись ум и мудрость. Это руководители, о которых я как-то написал:
«…И каждый верил, будто разом,
Постиг премудрости тома
– И должность дали, и Указом
Ему добавили ума…»
По их вине положены на печальный алтарь «К – 219», «Комсомолец», «Курск». Да, командующий отвечает за всё перед Министром Обороны и Президентом, но есть вещи, за которые он отвечает перед Всевышним. Кстати, то что ПЛАРК «Курск» оказалась на 100-метровой глубине, говорит о том, что потеряна школа, предан забвению 5-ти этапный контроль за соблюдением мер безопасности. Таким ПЛ даже при одиночной отработке задач давались полигоны с глубинами свыше 150-ти метров, а при совместной отработке задач – свыше 200 метров.
…Почему Лёха Мамин начинает службу на надводных кораблях и вдруг переходит на дизельные ПЛ, а потом на атомные ПЛ ? Это не выдумка автора. Такой путь прошли многие, в частности Герои Советского Союза адмирал Э. Балтин и вице–адмирал Е. Томко. На атомных ПЛ служить желали многие, и на командирский мостик приходили нередко, пройдя должность замполита. Других легальных путей было очень мало. Поэтому, ничего надуманного в прохождении службы Лёхой Маминым нет.
Что из приведённых ситуаций выдумано, а что правда? Ничего нет выдуманного. Я позволил себе в отдельных случаях сместить время и место событий, а факты все реальны. Раздумывал – может мне назвать фамилии тех офицеров, кто является подлинным героем некоторых ситуаций? А потом решил – пусть каждый узнаёт самого себя. В отдельных случаях я пишу и о себе. Всем за байки и флотские истины я признателен и благодарен. Сейчас много пишут о флоте, но чисто бытовой срез жизни офицера, как правило, упускается. Возможно, моя книга заполнит этот пробел. Герой «Василий Тёркин» появился, как «Вася Тёркин» в 1939-м году в период советско – финской войны, автором которого являлась группа поэтов: Н.Тихонов, В.Саянов, Ц.Солодарь. В неё входил и А.Твардовский. Нечто подобное было в период войны 1812 года, когда в народных картинках в героическо – лубочном тоне отображались отдельные герои и образы. Так что Герой Лёха Мамин родился не на пустом месте. Моё отличие от А.Твардовского в том, что он – поэт, а я офицер. Но Твардовский в окопах не сидел, а я, всё о чём пишу, испытал многое на себе.
Флотский читатель и время всё оценят и расставят по своим местам. Жаль, что флотские офицеры и поэты не оставили такого повествования за период от Крымской войны и до Цусимы.
Н.ГУЛЬНЕВ
Санкт-Петербург
14.02.2004 года
{multithumb}
