- Мамуля! Посмотри, что я нарисовала! – Зайка  зашла в комнату, держа в руках тетрадный  листок в клеточку.  Подбежав к дивану,  забралась на него с ногами и прижалась к матери.

- Давай-ка посмотрим, -  Вика отложила в сторону книгу, которую читала.   И взяла из рук дочурки рисунок.

Поспешив похвалиться, Зайка снова  небрежно вырвала листок из тетради. И теперь  можно было подумать, что помимо юного художника над рисунком потрудилась голодная гусеница.

- И что тут у нас? – она  рассматривала карандашное разноцветье.

- Это лето.  Разве ты не видишь? – удивленно вскинула брови девочка, и, тыкая пальчиком в рисунок, стала объяснять непонятливой матери, - Вот пчела. Она мед собирает. Вот с этих цветов. Летом ведь всегда пчелы. Вот желтое – это солнце. Вон там медведь. Он только маленький у меня. Потому что большой уже не влезал на картинку. Я его   с книжки срисовала. Похож? Правда?  А это…  это  ягоды. Красные. Это клубника.

Зайка замолчала и ненадолго задумалась. Видимо, вспоминая вкус этих самых ягод. Вика вздохнула и прижала  русую дочуркину головенку к груди .

Вообще-то  Зайку на самом деле звали Зоя. Но, когда пять лет назад ее принесли из роддома, отец взглянул на маленькое белокурое чудо и сказал: «Вот ведь, какая Зайка теперь у нас появилась!».  С тех пор родители ее так и звали – Зайка. Если же мать  звала ее по имени – Зоя, значит,  на что-то сердилась.

- Мам, пойдем,  повесим его на холодильник, -  девочка высвободилась из материнских объятий и спрыгнула с дивана на пол.

Холодильник уже давно стал своеобразным мини-вернисажем.   Разноцветными магнитами на нем крепились Зайкины шедевры . От совсем крошечных,  размером со спичечный коробок, до   внушительных полотнищ  на альбомных листах.  Правда, периодически «выставочный зал» обновлялся. Старые рисунки снимались и отправлялись в картонную папку,  а новые занимали освободившееся место.

- Наш холодильник уже похож на дикобраза, - шутил Дима, когда цеплял очередную нарисованную принцессу или кота.  Коты у Зойки получались особенно похоже.

Прикрепляя круглым красным магнитиком рисунок, где медведь по размерам больше походил на пчелу, а пчела на медведя, Вика с грустью подумала, что снаружи холодильник теперь выглядит более наполненным, нежели внутри…

Третий месяц в базе не выплачивали зарплату. Не то, чтобы совсем. А так – лишь бы с голоду не умереть.  Проблемы с выплатами начались давно.  Весной, по возможности, мужчины отправили жен и детей к родителям.  Потому что здесь, в отдаленном   гарнизоне, в буквальном смысле приходилось выживать.

Север – это ведь не Средняя полоса. Огород здесь не посадишь. Корову держать тоже не будешь. Продукты привозные.

Вика с Зойкой тоже уехала к свекрови. В апреле.  Здесь еще лежал снег. А там, на Украине, уже вовсю зеленела трава.   Когда зацвели яблони, Зойка удивлялась , что оказывается, снег растет на деревьях!

Димка писал письма. Звонил.  Часто. Убеждал, что все у него хорошо.  Только отмалчивался на   вопросы жены  по поводу зарплаты.  Как ни уговаривала свекровь  остаться, но  ко Дню военно-морского  флота Вика твердо решила вернуться.

В последнее воскресенье июля, на центральной площади  всегда собиралась куча народу. Посмотреть парад. Женщины и ребятишки высматривали в марширующих колоннах   мужей и пап.  Дети, узнав родное лицо, радостно кричали: «Папа! Вон мой папа!». А жены перешептывались: «Наши. Вот наши пошли!».

На парад Вика пошла пораньше. Чтобы успеть занять хорошее место, откуда можно будет рассмотреть не только чей экипаж идет, но и Димку увидеть. И даже помахать ему рукой.  Но в этот раз зрителей было очень мало. Настолько мало, что центр городка, несмотря на выстроившиеся коробки экипажей и воинских частей, казался пустынным.

Праздничный стол дома накрыли большей частью  из того, что она привезла от свекрови.  Дима не мог нахвалиться на домашнюю тушенку, которой она  заправила картошку.  Мамины соленые огурчики тоже оказались очень кстати.  Настоящее украинское сало – за этот гостинец муж был особенно благодарен. Сказал, что будет его растягивать как лекарство. И сам порезал к столу. Тоненько-тоненько.

Но привезенные гостинцы быстро съели. А с зарплатами дело так и не наладилось.  С каждой неделей становилось все труднее придумать, чем накормить семью.   А еще – что собрать  поесть Димке, когда он заступал на вахту.

Выручала  рыба, которую муж иногда приносил с рыбалки.  Но порыбачить удавалось не часто.   Еще большим подспорьем для многих  были грибы, но  их в этом году уродилось  немного. Чтобы набрать  на суп или жарёху, приходилось уходить довольно далеко в сопки.  Димка пропадал на службе, а Вика с Зайкой всего два раза выбрались «по грибы».   В первый раз далеко не ходили. Побродили в окрестностях городка, насобирали в игрушечный пластмассовый бидончик   черники, да нашли две сыроежки. На одну из которых кто-то наступил, оставив торчать из земли полуобломленную красную шляпку.  Во второй раз решили сходить подальше, но шустрая Зайка решила доказать, что она настоящий заяц и так активно прыгала по кочкам, что, догоняя ее, Вика чуть не заблудилась. На этом их самостоятельные походы на природу закончились.

Вчера после службы муж радостно сообщил, что, наконец-то, впервые за долгое время, у него наметилось два выходных. И они с Пашкой Новиковым пойдут на рыбалку.

- Вот уж набьем морозилку! – потирая руки весело воскликнул Димка и, мечтательно полуприкрыв глаза, протяжно добавил, - Рыбаааалка…

Ни одна женщина не в силах понять, что значит это волшебное слово.  Рыбалка.  Не просто ловля морской или речной живности. А целое священнодействие. Где  результат нередко не столь важен, как  сам процесс.

Вика помнила, как в детстве любила наблюдать сборы отца на реку. В специальном ящичке у него лежали какие-то замысловатые   штуки, которые смешно назывались «мормышки».    Вике было жаль этих самых мормышек, потому что их должны были съесть. Получается, в этом ящике мормышки ожидали своей смерти.

А еще в этом ящике лежали удивительно красивые блёсны. Вике даже название их нравилось:  «Блёёёсны». Словно лучик солнца на языке играет, когда слово это произносишь.  Они были похожи на   рыбок.  Разноцветные. И просто блестящие. Маленькие и побольше. С выпуклой или нарисованной чешуей.  Некоторые были гибкие, словно настоящие рыбешки.  Отец не разрешал их трогать, но однажды она ослушалась и горько об этом пожалела. Пережив настоящий шок, когда в палец почти наполовину вошел острый рыболовный крючок, спрятавшийся под ярким  перьевым хвостиком чудо-рыбки.

Димка заядлым рыбаком не был. Хотя с удовольствием рыбачил в отпуске с тестем. Не часто, но отправлялся за уловом и здесь. Если служба позволяла.  И если компания хорошая подбиралась. Вика не очень любила эти «компанейские» рыбалки. Так как однажды муж вернулся сильно пьяным. Без улова. И потом целый день приходил в себя, отпиваясь кефиром и крепким куриным бульоном.  А ей еще целую неделю казалось, что от него несет перегаром.

- Мы с Пашкой в пять утра завтра выезжаем.  До развилки автобусом, а там  - через сопки пешочком. Порыбачим и часам к восьми вечера вернемся, - делился муж планами, - И рыбы принесем. И проветримся немного. А то заколебался я что-то…  без выходных-то.

«Раз с Пашкой – опасаться нечего», - подумала Вика.  Пашка почти не пил.  Вернее, пил, но в меру. В любой компании умел вовремя остановиться.  Только вот когда в декабре родилась у них с Наташей Любочка, три дня  так «обмывал пяточки», что командир даже в шутку замечание сделал, мол, что ж вы, товарищ старший лейтенант, боеготовность экипажа подрываете? Дочка – дело хорошее, но зачем же людей из строя выводить?

Слишком уж крепким получился  «коньяк», сваренный из шила, которым Пашка «проставлялся» за дочку.  Шилом на флоте спирт называют.    В нем практически  никогда недостатка не было.   Виктория тоже умела делать  из «огненной воды»  удивительно вкусные ликеры.

Муж  наскоро собрал рюкзак и пораньше лег спать. Утром Вика даже не слышала, как он ушел.

Часы показывали   шесть  вечера.

Зойка притащила из своей комнаты игрушечный грузовик. Странное дело, но куклам она предпочитала игрушечную технику.

- Мам! Пойдем гулять.

- Вот поужинаем. И пойдем. А то сил не будет твой грузовик   катать, - сказала она дочке.

Начало августа в этом году было на удивление теплым. Можно сказать, по-настоящему летним.  А вот под конец месяца уже стало ощущаться близкое дыхание осени. Зайка никак не хотела привыкать к тому, что лето закончилось и теперь надо надевать    курточку.   Особенно прохладно становилось к вечеру.  Вот и сегодня Вика даже замерзла, пока дочурка возилась в песочнице,  загружая и разгружая свою машинку.  Так что прогулка не была долгой.

Ближе к девяти вечера, когда Зойка уже выбирала очередную книжку, которую они будут читать перед сном, женщина  заволновалась.  Но отогнала тревогу, решив, что  переживать глупо.  Наверное, ребята уже на пути к дому. Просто время немного не рассчитали. Видимо, клев удался.

Очередная глава «Винни-Пуха» была прочитана. Дочка  спала, обняв большую плюшевую обезьяну Анфису.

На улице совсем стемнело и пошел дождь. Вот теперь Вика не на шутку встревожилась. Если до того, как село солнце, Дима и Пашка не вышли из сопок на дорогу – беда. По мокрым сопкам и при свете передвигаться опасно. Мох становится скользким и стоит больших усилий не сорваться вниз.  А уж в кромешной темноте вообще передвигаться нельзя.

Пробовала читать. Но уже через пару страниц поняла, что это совершенно бесполезное занятие.  В голову лезли   жуткие мысли.  Ну, где… где они запропастились?! Что помешало вовремя вернуться? Ведь не дети же, ей богу… Неужели нельзя рассчитать время, чтобы засветло возвратиться домой?

Дождь усилился.  Крупные капли гулко ударялись о металлический подоконник снаружи. Стрелка часов неумолимо двигалась вперед, приближаясь к полуночи.

Вместе с тревогой внутри росли злость и раздражение. Ну, это надо быть таким бессердечным? Знает ведь, что волнуется. Что спать не ляжет, пока он не вернется.  Да фиг бы с ней… с этой рыбой!  Лучше бы выходные дома побыл. С дочкой  позанимался. А то папу ребенок не видит практически.

Вика погасила торшер и села к окну, вглядываясь во двор, тускло освещенный  фонарями.  Их свет дробился в лужах и словно рассыпался десятками искр. А она все всматривалась и всматривалась  в дождливую темноту, пытаясь рассмотреть знакомый силуэт.  Каждая одинокая фигура, появившаяся на дороге, заставляла сердце ёкать.

По оконному стеклу сбегали дождевые струйки, а по щекам потекли слезы. Слезы бессилия и страха. Вспомнился рассказ одной знакомой о том, как муж ее соседки погиб на рыбалке.  Надувную лодку перевернуло ветром, а он, запутавшись в снастях, не смог выплыть.  Лезли в голову воспоминания об  историях с переломанными в сопках ногами    неудачливых грибников и рыбаков.  Один вот тоже пошел  на рыбалку…  потом нашли в расщелине. С пробитой головой.

Нос заложило и стало нечем дышать. А еще не на шутку скрутило живот.  От сильного волнения или испуга у нее всегда  начинались колики. Димка   шутил по поводу хронической медвежьей болезни.

В голове лихорадочно крутилась мысль, что делать, если и с утра муж   не вернется.  Решила:  «Надо поднимать экипаж. Пусть ищут».  И с ужасом поняла, что не знает  телефона  ни старпома, ни зама.  Вообще, Вика понимала, что обращение к командованию ничем хорошим  не обернется.  Но  другого выхода нет. Поэтому с утра  пораньше, если Димка не вернется, решила бежать к одному из сослуживцев мужа, Николаю. У которого они не так давно собирались компанией.  Хоть посоветуется что делать  и возьмет  телефон кого-нибудь из начальства.

Надо прилечь. Остается надеяться, что у ребят хватит ума  не тащиться в ночь по сопкам . «Наташка сейчас тоже, наверняка, не спит.  А ведь у нее на руках маленькая Любашка, - опуская голову на подушку подумала Вика..  И снова мелькнула мысль о горе-рыбаках: « Вот ведь, паразиты! И не дай бог они там понапивались! Вернется – убью!»

А дождь все тарабанил по подоконнику.  Сквозь дрему Вике казалось, что это Дима стучит в дверь, боясь разбудить Зайку.  Вроде и не спала, а когда прохватилась, будильник показывал пять утра.

Мужа так и не было…

И здесь она перепугалась не на шутку. Как в полусне переждала еще час и, пока Зойка не проснулась, побежала к Николаю.

Даже в воскресенье не всегда морякам удается выспаться. Но этот день для экипажа был выходным. На звонок долго не открывали. Потом в полуоткрытый дверной проем показался заспанный Коля в цветастых семейных трусах.  Увидев Вику, произнес: «Пардон!» и скрылся. Через  минуту уже появившись  в спортивных штанах и футболке.

- Что стряслось-то? – спросил он, приглаживая ладонью взъерошенные волосы.

- Коля. Димка с Пашей пропали, - и, не сдержавшись, Вика расплакалась.

Николай, опешивший не  столько от раннего визита и такой вот новости, сколько от рыдающей в коридоре женщины, пытался собраться с мыслями.

- Как пропали?  Где?

- На рыбалку ушли. Вчера в пять утра. Обещали вернуться к вечеру. Их нет уже сутки!

- Куда пошли? Шило брали с собой? Много?

Вика с ужасом поняла, что даже не знает, на какое именно озеро ушли рыбаки. Как далеко и вообще в каком направлении. И что там у мужа в рюкзаке лежало она тоже не знает. Может, брали спирт. А , может, и нет.

- Коля… я не знаю. Он так быстро собрался… А куда?  Я помню, что он что-то про карьер говорил.  Коля! Надо старпому звонить. Или заму. Пусть экипаж поднимают. Их ведь искать надо. Вдруг, что случилось?

- Так, - Николай снова начал приглаживать волосы, -   Я сейчас   нашим пацанам позвоню. Сами поедем искать.  Остальным   в крайнем случае сообщим. Если к выходу на службу их не найдем.  А ты давай иди к Наташке. Ждите нас там. Поняла?

О «крайнем случае» Вика старалась не думать. Вернулась  домой. Зайка еще спала.  Поправив одеяло, наполовину раскрывшее дочурку, она решила привести себя в порядок. Подошла к зеркалу и  подумала, что сейчас очень даже смахивает на любимую дочкину обезьяну -   распухший нос и маленькие глазки.

Такой же распухший нос оказался у Наташки, когда она впустила их с Зойкой в прихожую. По темным кругам под глазами приятельницы Вика поняла, что в этом доме тоже была бессонная ночь.

Наталья молча сделала жест рукой, мол, проходите в комнату.

На полу, на  красном ватном одеяле   играла маленькая Любаша.  Зайка  плюхнулась рядом. Оставив детей возиться с игрушками, женщины ушли на кухню.

Вика вкратце рассказала, что поисками занялся Николай. И что они должны сидеть дома и ждать новостей.

- Вот ты мне скажи, они нормальные вообще? -  Наташка нервно  тарабанила пальцами по столу, - У меня с такими нервами молоко, на фиг, пропадет!  Всю ночь, как дура, у окна просидела!  Уж  не знала что и делать, если утром не объявится. Собиралась к тебе бежать…

При каждом звуке подъезжающей машины женщины подбегали к окну.

Дети в комнате играли до тех пор, пока маленькая Люба не заснула прямо на полу.  Наталья переложила ее в кроватку, а Зайку усадили смотреть мультики.

У обеих женщин было ощущение, что время остановилось. Казалось,  сил не осталось даже на то, чтобы плакать.  И мыслей в голове тоже уже никаких не было.  Они просто молча сидели в разных концах дивана. Зайка, засунув палец в нос, увлеченно смотрела телевизор.

Внизу хлопнула дверца подъехавшей легковушки. Наталья  медленно перевела взгляд на окно.  Нехотя поднялась и, откинув тюль, выглянула во двор.  А потом, вдруг, села рядом с Викой, обняла ее и заплакала.   Через минуту, отстранившись от застывшей в немом вопросе      подруги, тихо, но с чувством сказала : «Приехали, паразиты».

Приехавшие «паразиты»  даже не успели даже постучать , как дверь в квартиру распахнулась. То ли от неожиданности, то ли от ощущения нависшей грозовой тучи, рыбаки остановились у входа, не решаясь переступить порог.   По другую сторону которого, словно две статуи, стояли Вика и Наташа.  Первым молчание нарушил Павел.

- Мы вот тут… чернички насобирали, - и он протянул алюминиевый котелок, доверху наполненный крупными темно-синими ягодами.

Наташа  в ответ сказала крепкое словцо и, развернувшись, ушла в комнату.  Пашка остался стоять с котелком.  Снизу поднялся Николай. Он принес из машины мешок с надувной   лодкой.   Поставил на лестницу и, оценив ситуацию, сказал: «Ну, вы тут разбирайтесь. Только не забудьте – завтра на службу!».

Мужчины вошли в квартиру. Выбежавшая в коридор Зойка радостно повисла на отце, заметив, что он чем-то невкусно пахнет.

- Это костром, Зая. Мы с дядей Пашей уху варили.

- Ах, вы уху варили! – не выдержала Вика, - А мы тут, понимаете ли, уже молодыми вдовами себя ощутили! Чуть гарнизон весь на уши не поставили! А они уху варили!

Когда Вика , Зойка и Дима уже уходили, Пашка сказал:

- Вы вечером приходите к нам. На вареники. С черникой, - и, немного смущенно,  сказал уже больше для Вики, - А то рыбы почти не было.  Несколько штучек. Мы их там сварили…

Дома целых два часа Вика с мужем не разговаривала. Зойка удивленно косилась на родителей, не понимая, что это с ними случилось.  Дима принял душ, разобрал рыбацкий рюкзак, повесил на просушку мокрые вещи, от которых по квартире распространился запах костра.

- Вик. Ну, извини, - нарушил он молчание, - Понимаешь, вначале мы все ждали, что клев нормальный начнется. Потом набрели на черничник. Крупный такой. Решили хоть ягод набрать. Потом уже те пару рыбешек, что поймали, решили не нести домой, а уху сварить.  Ну, а после ухи у Пашки это…   живот прихватило… Пока туда-сюда, уже темнеть начало и дождь пошел.  Мы  его под  лодкой переждать решили. Не идти же впотьмах.   А   утром  пока чаю попили, пока собрались. Ну и пошли.  Ушам не поверили, когда услышали, что нас зовет кто-то. Думали уж галлюцинации. Оказалось, пацаны приехали… искали.  Обрадовались даже. Что пешком с лодкой не переться через сопки.

Вика подошла к мужу и уткнулась в плечо.

- Дурак! Ну какой же ты у меня дурак! – и, смеясь, добавила, - Ладно. Давайте к Новиковым собираться. Может там уже вместо вареников – бездыханное Пашкино тело.  Наталья его грозилась сковородкой огреть, когда вернется.

Вареники  удались на славу.  С волнистым краешком, смазанные сливочным маслом, они по-царски лежали в большой глиняной миске.   Из некоторых проступал темный черничный сок.

- Давайте, давайте! Пока не остыли, - хлопотал хозяин, - Сахаром посыпайте. С сахаром вкуснее.

- Под такие вареники грех  настойки не выпить, - Наташка достала из кухонного шкафа бутылку, - Так сказать за воссоединение семей.  И возвращение блудных мужей. Я не буду, а вам налью.

- Пашка, неужто и тесто сам делал? – удивилась Вика.

- А кто б ему еще тесто делал? – смеясь ответила за мужа Наталья, - Он ,так сказать, реабилитировался за проступок. Все сам. И месил. И лепил.

- В тесте главное – правильные яйца, - предлагая очередной тост, заметил Павел.

- Какие яйца?! – чуть не поперхнулась Вика.

- Правильные. Куриные, - и, подмигнув другу, пояснил, - Мы с Димоном тут по весне    бакланьими баловались.  Так сказать, в целях экономии.  На острова разок за ними смотались.  Есть можно, но тиной воняют.  Блины пытался с ними печь. Так выкинуть пришлось…

Прожевывая   вареник, Дима только покачал головой. Видимо, вспоминая этот экзотический продукт.

- И все-таки, важнее правильных яиц… правильные мозги, - строго поглядев на мужа, сказала Наталья.

Повисла минутная пауза. А потом Вику начал душить смех.  От которого на глазах выступили слезы.  Следом рассмеялся Димка.  Пашка поначалу только улыбался, но потом и он расхохотался, отложив в сторону вилку и откинувшись к спинке стула.   Наталья  от смеха почти согнулась пополам .

Упала и разлетелась на мелкие осколки цветастая чашка, которую задела Зойка, пытаясь вылезти из-за стола.

- Посуда в доме к счастью бьется, -  обнимая растерявшуюся от неловкости девочку, сказал Пашка.

На следующее утро Вика проснулась от того, что дочка залезла к ней в кровать. Сегодня она снова не слышала, как муж  ушел на службу .

- Мам. Посмотри, что я тебе нарисовала.

Зайка протянула листок, лишь наполовину уцелевший после выдирания из тетради. На нем была нарисована   чашка, в которой лежали темно-синие ягоды.

{multithumb}