Ощущения

Опубликовано в Александр Викторович Орлов "Однажды в Баренцевом море…" Понедельник, 25 июня 2012 22:18
Оцените материал
(8 голосов)
Как передать ощущения от нахождения в прочном корпусе подводной лодки? Как описать запахи, перепады температур, физическое ощущение замкнутого пространства, дикую усталость или раздражительность по отношению к себе или к окружающим?  Попробую на собственном примере.   

Ну,  во-первых, почему я пошел служить на подводную лодку?  Честно скажу - не знаю. Романтики и планируемого героизма хватало и на надводных кораблях. На надводных кораблях, быть может, было бы и интересней, повидать мир и все такое. Очевидно, в те молодые для меня времена казалось, что место настоящего мужчины только на атомных лодках. Как бы там ни было, но на преддипломную практику я отправился на Северный флот в 7 Дивизию Атомных Подводных лодок. Это были неуклюжие посудины с множеством различных дыр на корпусе, каких то провалов, с ржавыми разводами и помятыми носовыми оконечностями. Это были лодки первого поколения с надводным стартом ракет, американцы называли их «Ревущая корова».  Но это были Атомные Ракетные Подводные Лодки и этим было все сказано!       

А какие люди мне там встретились! Командиры - легенда живая, они начинали Атомный Флот лейтенантами и капитан-лейтенантами, они носили на груди боевые ордена и Звезды Героев Советского Союза.  Тогдашние лейтенанты, всего на год-два меня старше, но уже за спиной ракетные стрельбы и автономки*. Вопрос с моим местом службы был для меня решен раз и навсегда.  

Я назвал этот рассказ «Ощущения»… Вот ощущение запахов на подводной лодке. Каждыйотсек пахнет по-своему. Но всегда есть один общий запах – это запах запредельного труда, запах опасности, но никогда подводник не скажет о том, что на лодке ему страшно или, что он изнемог от непосильной работы.    Если и страшно, то никто не покажет вида, если и устал, то об этом не принято говорить.  К примеру, после докового ремонта пошли в море, своеобразные ходовые испытания. В доке снимали часть забортной арматуры** и естественно, надо проверить все ли в порядке.   На этот выход нам посадили нового заместителя по политической части, который до этого служил на надводных кораблях и на лодке оказался первый раз в жизни. Но мужчина был несколько самоуверенный и делал вид, что родился прямо на подводной лодке. Все стало понятно, когда пошли на глубоководное погружение***.   При глубоководном погружении матросики развлекаются тем, что поперек отсека натягивают нитку, от борта к борту, когда лодка достигает предельной глубины погружения. И при всплытии эта нитка лопается. Это говорит о том, что на глубине корпус лодки испытывает значительные сжатия. И вот погрузились до почти предельной глубины, метров на триста. Теперь доклады об осмотре отсеков начали поступать с изменением глубины на два метра. Опустимся на два метра и доклад: «Такой то отсек осмотрен замечания такие то». Конечно везде протечки забортной воды, где капает, где струится, в принципе все, как и должно быть после докового осмотра на глубоководном погружении.

Все действия происходят по «Боевой тревоге», весь личный состав на своих боевых постах, короче говоря, мероприятие очень серьезное и естественно опасное, напряжение от этой серьезности и опасности, как говориться висит в воздухе. В Центральном посту, соответственно, пик напряжения. Полумрак, зеленоватая подсветка приборов, с забортных клапанов находящихся в Центральном капает вода, из отсеков идут тревожные доклады, ну и тому подобное. Далее следует команда открыть двери продольных переборок. И тут новый зам меня спрашивает:.

- А зачем открыть эти двери? 

- За тем, что если провалимся на глубину, можно было бы выйти из помещений, которые находятся за этими дверями.

- А что будет, если провалимся на глубину?

- Хорошего будет мало, если сразу не раздавит, все эти двери перекосятся и выйти из боевых постов будет невозможно.

- А от чего раздавит?

- От давления воды, корпус выдержит определенное давление, а дальше вода его раздавит.

- А нас?

- Ну и нас вместе с ним.

Тут я подумал, что за дурацкий разговор и посмотрел на зама. Бог мой! У него из ушей шла кровь! Потихоньку доложил командиру и тот его отправил из Центрального. Это же надо было так себя накачать страхами!? Хотя к чести его сказать, панике не поддался, пересиливал свой страх.  

А вот другой случай. На боевую службу нам подсаживали командира группы ОСНАЗ – это специалист по электронной и радиоразведке. На лодке был оборудован специальный пост, где находилась вся разведывательная аппаратура, и доступ туда был строго ограничен, командир, старпом, зам и сам осназовец. Эти ребята очень много плавали, так как их пересаживали с лодки на лодку, идущую на боевую службу. У лейтенанта, которого к нам прикомандировали эта автономка была первая. Нормальный симпатичный, общительный парень.  

Ну, как говориться поехали. По распорядку дня, один раз в неделю положено проверять аварийно- спасательные средства и индивидуальные средства защиты, к которым относится и аппарат ИДА – 59*.   У каждого подводника должен быть такой аппарат и всегда находиться под рукой, на всякий пожарный случай.  Прошло уже около месяца с начала боевой службы и были уже мы в Средиземном море, как случилась эта самая проверка аварийно-спасательных средств и средств индивидуальной защиты.     Надо сказать, что ИДА – 59 довольно громоздкое сооружение и вечно путается под ногами, а тут что - то в моем ракетном посту стало довольно просторно. А, вот оно что! В посту нет ни одного аппарата. Куда думаю, они подевались?  Вызываю старшину команды БЧ-2, мичмана Сережу и сурово спрашиваю, где мол, аппараты ИДА-59. Сереженька мой глазки косит в сторону и не отвечает ничего вразумительного.

- Где аппараты!

- Да, Вы понимаете, я их тут… Ну вообще.… Сейчас будут на месте…

Короче говоря, я его расколол. Оказывается, он продал их, так и сказал, что продал командиру группы ОСНАЗ за бутылку коньяку, которую должен получить с него по приходу домой.   Во как!    И не только аппараты БЧ-2 проданы этому лейтенанту, но и аппараты штурманских электриков, и радистов, то есть все аппараты, находящиеся на боевых постах средней палубы 3 отсека.  

Заступив на вахту, я пошел по лодке, как и положено мне было по инструкции. Естественно сунул я свой нос в рубку ОСНАЗ, войти в нее было невозможно из-за аппаратов ИДА –59.   Конечно, было доложено командиру. Лейтенант ОСНАЗовец объяснял обилие аппаратов у себя в посту тем, что его не работает и на всякий случай он попросил запасные у боевых товарищей, которые и рады стараться сбагрили ему все, что можно и нельзя.  Через некоторое время лейтенанта сдали на надводный корабль, где он успешно продолжил службу. Что это было – страх, или легкое помешательство на почве клаустрофобии. На надводном корабле стал нормальным человеком и нормально служил.

Лодка стоит в базе у пирса, рабочий день, все заняты своими делами, скоро будет команда «Выйти построиться» - пойдем на обед.   И вдруг звон «Аварийной тревоги». Из Центрального поста по громкоговорящей связи: «Аварийная тревога! Пожар на средней палубе первого отсека, горит фильтр ФМТ!**». А в первом отсеке полный запас торпед и в аппаратах и на стеллажах, из них две с ядерным боезапасом. За прочным корпусом контейнера с ракетами и тоже с ядерными боеголовками. Рядом с этим самым фильтром трубопроводы гидравлики БЧ-2, трубопроводы воздуха высокого давления, да и много всего того, что не только с открытым огнем не совместимо, но и рядом в нормальных условиях должно быть на расстоянии в километр. Но это подводная лодка, по - другому здесь не получается.

Лет десять назад от описываемых событий, в Полярном, в результате пожара рванула дизельная подводная лодка, вернее взорвался торпедный боезапас. Так куском баллона ВВД – воздуха высокого давления убило женщину в собственной квартире на другом конце города. 

У нас тоже могла быть похожая ситуация. Но, слава Богу, не случилась.   

Пожар на лодке – самое страшное, что может быть. Пожар в замкнутом пространстве. Кислород воздуха в отсеке выгорает мгновенно, дым, горит краска и теплоизоляция, горит все, что может гореть и не должно гореть. Нет освещения, только аварийные фонари, а от них толку никакого.  Загерметизировали* переборку со вторым отсеком, пытаемся тушить этот чертов фильтр с помощью системы ВПЛ**. Ничего не получается, фильтр сам вырабатывает кислород и горит пуще прежнего. Из станции управления этим фильтром сыплются искры, рядом деревянные панели офицерских кают, кабельные трассы. Буквально метром выше люк на торпедную палубу. Ситуация явно не в нашу пользу. Чертов огонь ревет и набирает силу. Наконец сняли питание со станции управления ФМТ, а заодно и со всего отсека. Освещение только от пожара. Задраили люк на торпедную палубу, верхнюю палубу первого отсека. Сосчитали людей, на средней палубе нас оказалось пятеро и один матрос торпедист на верхней торпедной палубе. Четверо матросов и мы с командиром БЧ-3, два командира БЧ, два капитан-лейтенанта. Уже все включены в аппараты ИДА-59, жарко – страшное дело. Через верхнюю палубу затребовали подать в отсек ЛОХ – это химическая система пожаротушения, которая работает на фреоне. Без изолирующего аппарата верная смерть, дышать этим газом нельзя. (Когда от этого газа погибло н-ное количество людей, начальство приказало переименовать его в хладон, очевидно думая, что травиться будут меньше). Давали фреон раза четыре, наконец, начало затухать, добивали огонь системой ВПЛ. Вся эта огненная потеха длилась почти два часа. Сменили по два, по три Идашки. Провоняли дымом, все в саже, кое - где пообгорели, но справились.  И уже потом, через некоторое время, ко мне пришло понимание, чем же пахло в обгорелом отсеке.

А пахло Смертью. Запах перегретой резины маски изолирующего аппарата, запах собственного пота смешанный с запахом этой резины. Это и был запах Смерти.  Страха не было, просто было некогда бояться, потом уже, спустя несколько дней стало страшно, что бы могло произойти.

Всплыли после трех месяцев нахождения в подводном положении, через пять-десять часов будем в базе, закончилась автономка. Все рвутся наверх подышать свежим воздухом и, конечно  же, покурить. Курить в лодке было не принято, конечно, курильщикам в начале похода было трудновато, но дня три перетопчешься и уже не хочется курить. Но речь не об этом, запах.… Первый глоток воздуха вне корпуса это, что - то необыкновенное. Запах моря, запах водорослей, за три месяца лодка успела обрасти всякой морской растительностью, которая тут. же начинает обсыхать. А из открытого рубочного люка  поднимается свой запах, тоже совершенно необычный, запах разогретого метала, запах людей, которые вросли в этот метал.   

Снизу просятся покурить. И вот долгожданная команда: «Разрешен выход наверх по десять человек», конечно, лезет не десять человек, а все свободные от вахты.. И все начинают смолить в помещении под мостиком именуемым курилкой, площадью не более десяти метров квадратных. Представьте себе курящих сельдей в бочке. От свежего воздуха идет голова кругом, а от табачного дыма тем более. Не курил же три месяца! Каждый раз думаешь, все не буду больше курить, брошу, но не тут то было. А давайте и мне сигаретку!    

И сигаретка эта, как будто куришь в первый раз в жизни.    

Но это запах возвращения, скоро будем дома и там уже будут другие запахи, самые родные и узнаваемые. Запахи радости и возвращения!
Как выглядит подводная лодка? Ни кто ее не видел под водой, только в кино, да и там это компьютерное моделирование, трюк.  А вот в надводном положении мне довелось увидеть это чудо и не раз. Представьте, полярный день в Баренцевом море, ветра нет, штиль полный. Когда идет надводный корабль слышно свист его турбин, шум работающих вентиляторов и много других механических шумов. А когда идет в надводном положении атомная подводная лодка, слышен только шум морской воды, которую она даже не вспарывает, а толкает перед собой громадным валом.

Лодка напоминает собой необыкновенное, фантастическое животное. Есть самодеятельная песня, в ней слова   «Не каждый знает, что оттуда, из-за Привального плеча,   встает бесформенное чудо и семафорит «Я жива!».

Чудо, да и только, по-другому не скажешь. И выглядит это чудо со стороны очень органично, Лодка и Море – одно целое.   Атомная лодка в надводном положении – это невообразимая мощь, кажется ничто ее не может остановить, блестит черный корпус, летит белая пена вдоль него, спереди синий прозрачный вал воды, а сзади до самого горизонта кильватерный след.    

Грандиозно!    Как-то, в устье Кольского залива, нам навстречу проходил пассажирский теплоход «Алла Тарасова», когда мы с ним поравнялись, было видно, что вся публика столпилась на левом борту и во все глаза смотрела на наш Пароход. Точно, можно сказать, эти люди получили незабываемое зрелище...    

Ну, а внутри – лодка это весьма сложное сооружение, в которое напиханы в невообразимой тесноте всевозможные механизмы, трубы, кабели, приборы и люди.       Люди, нормальные люди не должны и не могут жить и работать в таких условиях. В нормальных условиях не совместимы, например, кислород и жидкое масло, да ещё под давлением. Если они, вдруг соединятся, то взрыв не минуем. А на подводной лодке эти два вещества соседствуют вплотную в трубах, да поверх этих труб еще лежит электрический кабель, по которому идет ток напряжением 380 вольт, всевозможные излучения от работающих приборов, да и сама ядерная установка, да трубопроводы с перегретым паром - много чего, что несет в самой своей сути опасность для человеческой жизни. Лодка – это опасная машина, но мы умели укротить ее мощь, мы ей доверяли, а она соответственно нам. Мы ее не боялись и относились с уважением, как к равной. Поэтому она оставалась целой и мы оставались живы.

Вот пример. Система кондиционирования у нас работала на забортной воде. Когда за бортом водичка градусов пятнадцать по Цельсию, то все хорошо. Но однажды волей судьбы и начальства нас занесло почти на самый Экватор, не дошли всего миль двадцать и две недели болтались вдоль этой воображаемой линии, что делит планету на две половинки.   Это  был настоящий ад! Уже не знали, что с себя снять. В отсеках температура за сорок. А в турбинном отсеке вообще самое пекло, две недели термометр показывал пятьдесят шесть, пятьдесят восемь градусов тепла. Турбинисты несли вахту по полчаса, больше не выдерживали. Мы понимали, что и лодке тоже тяжело, но ни минуты не оставляли ее без внимания. Потом, конечно стало полегче, когда поднялись севернее, ну и уж совсем стало легко, когда вернулись домой на родимый Север.

У моряков есть поверье, что крысы покидают корабль, которому предстоит погибнуть. На атомной подводной лодке крысы не живут, хотя им плевать на всякие там излучения. Американцы во время испытания атомной бомбы на аттоле Бимини угробили все живое, кроме крыс. Во время стоянки в доке, эти звери как - то попадают в корпус, но стоит только заговорить о том, что лодка должна всплывать в доке, они исчезают, будто их и не было. Совершенно неисследованное наукой явление. Были, конечно, еще безбилетники – тараканы. Уникальные существа, инопланетяне. Они жили даже в аппаратной реакторного отсека. Те, которые жили в аппаратной были прозрачные, как стеклянная безделушка, даже кишочки у них было видно.   Иногда устраивались тараканьи бега, но не как у Булгакова в «Беге», а по-нашему. Таракана за крылышки привязывали ниткой к чему-нибудь, к какой-нибудь трубе или клапану. Из тонкой бумаги склеивали колечки, такой ширины, чтобы он мог его держать в лапках. И давали таракану это колечко. Таракан начинал перебирать лапами это колечки и так до бесконечности, вернее до кончины таракана, так как пить-есть по условиям соревнование не разрешалось. Эти тараканы висели на каждом боевом посту. Суть спорта в том, чей дольше продержится без воды и питья.

Строки из детского стишка :
« На подводной лодке воздух очень плох                 
Вот тебя туда бы, там бы ты подох…».

На лодке в подводном положении от человека, если он выпил спиртного, спиртным не пахнет. Чем угодно, только не спиртным.  Загадка ? Да.
Как идет время в море? А время вытворяет все что хочет. Уходим в море и первые две три недели кажутся растянутыми в вечность. Время замедляет ход, время останавливается. Даже если и на неделю уходишь, эффект тот же самый. Вахте твоей конца нет и не предвидится. И между вахтами то же самое состояние растянутого времени. Кажется можно сдохнуть от тоски, как подумаешь, что, сколько еще времени придется просидеть здесь. Время, как густой кисель, клей из которого не выбраться, болото из которого нет выхода.  

Но, вдруг наступает момент, совершенно незаметно и все становится на свои места, время приходит в свое привычное состояние. В часе шестьдесят минут и все, как положено. Ну а концу похода время летит с космической скоростью.

Вообще на лодке в море вся жизнь размеренна и нетороплива. Это только в кино все решают секунды, если все идет по плану и без приключений, то очень даже неторопливое течение жизни. Бывало так, что не одни сутки следили за америкосом, или сами уходили от слежения.
Чем занимаются подводники в море.

Ну, во-первых, каждый несет свою вахту на боевом посту, это четыре часа через восемь, потом спят, едят, занимаются со своими подчиненными, со своей материальной частью. Свободного времени не много. В это время можно почитать, поговорить с теми с кем хочешь поговорить, посмотреть кино. В мое время в основном это были всякие политизированные фильмы, вроде «Ленин в октябре» и тому подобное.   И конечно был замечательный фильм «Белое солнце пустыни». Насмотрелись его так, что даже говорили фразами из этого фильма. Был у нас одно время помощник командира и кличка у него была Саид, хотя, но национальности он был натуральным русаком. Во время большой приборки частенько можно было услышать такую фразу: «Зачем ты убил моих людей Саид, я послал их делать приборку во втором отсеке…».

Большое удовольствие можно было получить от мытья в бане, это бывало раз в неделю. Баня была в трюме второго отсека, помещение метра четыре квадратных и два душа. Вода пресная и местами горячая – красота. Потом можно было переодеться в чистое, так называемое разовое белье – это такие голубого цвета трусы до колен с карманом на ягодице и футболочка из непонятного материала. Еще желающие могли принимать душ в седьмом отсеке – это отсек вспомогательного оборудования. Там был устроен из пластика тубус и над ним небольшой душик. Соленой, забортной водой можно было мыться сколько угодно, а если договоришься с хозяевами отсека, то и горячую водичку получишь.
Прочитано 11428 раз
Другие материалы в этой категории: « Брага С точки зрения хорошей морской практики »

  • Алекс
    Алекс
    Четверг, 08 ноября 2012 17:50

    Спасибо дали вспомнить срочную службу на "раскладушке" 675-го проекта. Мне довелось служить на К-35 возможно в одно время с вами уважаемый Александр Викторович. Я служил машинистом-турбинистом в 8-м отсеке в 1976-1979 годах. Командиром ПЛ был капитан 2-го ранга Ковальчук Петро Васильевич, Командиром БЧ-5 капитан 3-го ранга Циунчик, командиром БЧ-2 капитан 3-го ранга Каманин. С удовольствием читаю ваши рассказы. Честно говоря и самому есть что написать про службу, может осуществлю "мечту идиота" когда нибудь.
    Желаю Вам всего самого наилучшего особенно здоровья. Александр

    Пожаловаться
Авторизуйтесь, чтобы получить возможность оставлять комментарии

Пользователь