К 25-ой бригаде подводных лодок, уже перемещенной из Полярного в Ягельный, была тут же приписана несамоходная плавучая зарядовая станция ПЗС. Командовал ею какой-то старший лейтенант. Его однокашники, служившие на лодках, давно стали капитан-лейтенантами, а он, видимо, за какие-то «заслуги» списанный в командиры посудины, терпел это наказание уже который год.
Какими-то неведомыми путями старлей сумел «удрать» со своей посудины на берег, и зарядовая надолго оставалась без командира. В политотделе дивизии были обеспокоены судьбой оставшихся без командира людей и назначили на время старшим старшину і статьи Ященко, служившего по четвертому году. Флагмех 8-ой дивизии всполошился, когда ПЗС не смогла обеспечить зарядку аккумуляторной батареи одной из подводных лодок. Что-то случилось с обоими безнадзорными дизелями. Вот тут и был найден выход — закрепить ПЗС за вновь прибывшей 25-ой бригадой. Комбриг решал, кого назначить и. о. командира этой посудины. Решение было найдено сразу после одного курьезного случая.
Старшина 1 статьи Сергей Ященко был моржом, более того, он спал в помещении кабельных вьюшек, которое не имело отопления. Спал и летом, и зимой в Заполярье. Каждое утро он совершал заплыв вокруг вверенного ему «корабля». На его несчастье, этот маршрут был однажды нарушен, так как к борту ПЗС ошвартовали на длительный срок подводную лодку «С-343».Ее длина значительно превосходила длину ПЗС, и это увеличивало дистанцию заплыва. Поэтому находчивый старшина договорился с боцманом, и в районе миделя лодки к поручню ограждения рубки с вечера привязывался короткий шторм-трап. Рано утром морж спускался в воду с ПЗС, вплавь огибал носовую оконечность лодки, по трапу поднимался на борт субмарины, где его ждало полотенце, а затем бегом к себе под душ.
Командование и бригады, и дивизии довольно быстро узнало об этих заплывах, тем более, что рядом находился причал с КПП. Опасаясь, что это примет массовый характер, запретило купание. Но уж очень «хоцца». Тайком он продолжил свой утренний моцион. От командира лодки доставалось и боцману, и верхнему вахтенному. Их вердикт был очень жесток. Накопив в баллоне подводного гальюна все 8о литров подводницкого продукта, а кормили подводников в те времена от пуза разными деликатесами, верхний вахтенный и вахтенный трюмный ждали момента. Только морж подплыл к шторм-трапу, верхний вахтенный нажал тангенту вызова дежурного по кораблю. Трюмный, услышав звонок, открыл кингстон гальюна и содержимое баллона под давлением 15 кг/см2 рвануло в воду прямо под моржом, а на поверхности бухты возник фекально-водно-воздушный гейзер, обдав и моржа, и борт лодки коллективным продуктом экипажа «С-343». Конечно, месть была чрезмерно жестокой. Пострадал хороший старшина, его забота о своем организме не уложилась в устои распоряжений старших начальников.
Невольно пострадавшим оказался помфлагмеха бригады по живучести. Как самого молодого из флагмеховых помощников, его временно назначили командиром ПЗС, по совместительству, без изменения величины денежного содержания. Обещали ненадолго, пока найдут «достойную» замену, но время текло, а жертвы постоянного командирства не находили. Став вдруг командиром «корабля», он осознал, что из маслопупов сразу стал люксом. Огорчило отсутствие ходового мостика, штурвала. Он не мог рявкнуть: «Свистать всех наверх. Паруса ставить!» Но хуже всего было другое — ему пришлось по понедельникам вести политзанятия с экипажем ПЗС. Это скучнейшее занятие вскоре нашло своё интересное русло.
После «повышения в командиры» судна помощник флагмеха знакомился с командой и «кораблем». Над помещением вьюшек был обнаружен швертбот, лежащий вверх килем. Была мачта, шверт, руль, не хватало паруса и лат. Старшина утверждал, что швертбот нашли на воде Ладожского озера, когда их перегоняли на Северный флот, но сквозь смущение читалось, что они его где- то слямзили. Пару недель у ПФ-5 не исчезала мысль: «Что делать с этим довеском к ПЗС?». Сомнения развеял и.о. флагманского физкультурника, он посоветовал махнуть на все рукой и заняться оснащением швертбота.
В журнале «Катера и яхты» был найден чертеж паруса. Бутылка «шила» позволила раздобыть на шхиперском складе кусок фильтро-ткани — тонкого брезента. Палуба надстройки превратилась в плаз, на ней в натуральную величину разметили парус, сделали раскрой ткани и всю зиму вручную шили парус, часто во время политзанятий, когда никто не имел права отвлекать личный состав от конспектирования первоисточников и прочих заморочек партийно-политической работы. Буковые латы заказали в столярном цехе плавмастерской. Опробовали посудину на пятачке у КПП базы. Все лето при хорошей погоде, получив у оперативного дежурного «добро», ходили в районе острова Ягельный. Позже, обнаглев, ходили в Малоручьевку, собирали там грибы, ловили под островом палтуса, зубатку и, конечно же, «гидрокурицу» — треску. Изредка охотились. Команда делала заготовки на зиму. Семья ПФ-5 тоже с удовольствием осваивала парус.
Опыт хождения под парусом пригодился ПФ-5 позже, когда его назначили после Индонезии и штаба 37 ДПЛ преподавателем военно-морской кафедры Николаевского кораблестроительного института им. адмирала С. О. Макарова. Девять походов по 30 суток на 6-весельных ялах он на общественных началах совершил по Черному морю, рекам Днепр и Днестр. Неоднократно ходили в Крым.
Похоже, что гальюн подводной лодки иногда нужен и не по прямому назначению.
