Владислав Мацкевич

В начале 60-тых годов на Северный флот пришел с юга новый командующий флотом. Как раз под праздник 1-го Мая, когда погода на удивление была хорошей для Севера. По-флоту до его прихода была объявлена, естественно, зимняя форма одежды – шинель и черная фуражка.

На Черноморском флоте, как известно, традиционно с 1-го мая переходят на летнюю форму одежды с белой фуражкой. Климат-то  позволяет. Комфлот, не заглянув в окно, в прогноз погоды и правила ношения формы одежды, исходя из своего южного опыта, приказал сменить черные фуражки на белые. Матросикам хорошо, они на черные бескозырки натянули белые чехлы, а офицерские плеши под тонкой тряпочкой белой фуражки стали сильно промерзать. Думаете, исправили ошибку? Несколько десятков лет этот новодел украшал праздник. Существует фотография, на которой в заснежнной ложбине служители Ягельного выложили грибами  дату «26.06.1960 г.».

В прочем, общепринято, что флотская форма одежды рациональна и красива. И парадная и повседневная. Ей воспеты оды. Но попробуйте втиснуться в рубочный и другие люки подводной лодки в шинели – хоть в парадной, хоть в повседневной. Диаметр люка 650 мм и он не растяжим. Служилые, кто  по крупнее телом, говорят: «Пищим, но лезем». Сколько поколений офицеров-подводников, служивших на «дизелюшках», мечтали о введении для них обычного суконного бушлата, с которым они сроднились за долгие годы учебы в училищах. Кто четыре года, кто пять, а кто и пять с половиной лет (последнее относится к механикам до 1958 года выпуска). Видимо в небесных инстанциях их услышали и много лет спустя  бушлаты ввели в табель снабжения. Это не значит, что отдел обустройства службы все это долгое время лежал, как Емеля на печи. То он ввел синие куртки, то  «тропикано», то обрезал рукава у рубашек. Однажды было принято революционное решение. Не думаю, что оно было вызвано заботой о флоте, скорее это было сделано в угоду флотским чиновникам высокого ранга, весьма удаленных от морей и океанов. Офицерскому составу флота для ношения вне строя разрешили шить шинели с каракулевым воротником. Видимо, он должен был облегчить скольжение по трапу рубочного люка. Первыми воспользовались этой новинкой молодые лейтенанты – нежена- тики. Тратить деньги в отдаленных гарнизонах не на что, а в автономках и на боевых службах тем более. Вот такой «экономливый» лейтенант-управленец с ракетовоза проекта 667А и пошил себе, но не шинель, а плащ- пальто из шинельного сукна с каракулевым воротником. Дело к лету, атомоход готовится к боевой службе, поэтому экзотичную амуницию лейтенант К… решил переправить в поселок на хранение домой к другу.В этом одеянии его у пирса и «тормознул» помощник коменданта – личность хорошо известная в гарнизоне.

В первую очередь как сторожил, засидевшийся в этой должности со старлейских времен, во-вторых, как большой приверженец Бахуса. Одно и другое за годы выработали в нем озлобленность на все и вся, что, в свою очередь, вызвало всеобщее отрицание этого субъекта у всех служилых и не служилых гарнизона.

Уставившись взглядом в воротник, набычившись, пом тычит пальцем и рычит: «Кто такой? Что это?» Лейтенант, представясь, взяв пеленг по его  пальцу, увидел за кормой свой родной атомоход. Удивился, что «комендатура» не может отличить лодку от баржи, и недоуменно пожал плечами. «Что это?» повторялось неоднократно.  Наконец помкоменданта дернул лейтенанта за воротник и изрек: «Что за лейтенант пошел. Я капитан 3 ранга, но не могу себе позволить это пошить».

Ответ молодого управленца лишил его дара речи.

- Товарищ капитан 3 ранга, Вы, возможно, много пропиваете?

Помкоменданта на мгновение онемел от наглости молодого лейтенанта, не выветрившийся хмель ударил ему в голову и, желая размазать визави по аппарели пирса, забыв догмы «Устава дисциплинарной службы», ограничивающие его «арестантские»возможности, завопил: «Десять суток ареста! Доложите командиру!»

Не каждый лейтенант решится ляпнуть подобное старшему по званию, но у этого нарушителя был папа, служивший  начальником крупного отдела в штабе флота.

Лейтенанта, конечно же,  не посадили на губу, так как атомоход уже дрожал от нетерпения уйти на боевую службу. А без управленца он ни туда, ни сюда.