Поти (лирическое отступление)

Опубликовано в Капитан 1 ранга Апрелев Сергей Вячеславович "Под "шорох" наших "дизелей" Среда, 30 мая 2012 11:48
Оцените материал
(3 голосов)

В Поти находился учебный Центр ВМФ, где издавна обучались иностранцы, в том числе экипажи кораблей, уходящих на экспорт. Место считалось весьма тухлым с точки зрения климата. Построенный на болоте город, тем не менее, был единственным чисто грузинским портом на Черном море, поскольку Сухуми был столицей Абхазии, а Батуми - Аджарии, руководители которых во все времена лишь формально подчинялись Тбилиси.

Я был «заслан» туда за три недели до начала практики для рекогносцировки в компании симпатичного преподавателя кафедры тактики ВМФ капитана 1 ранга В.И. Николашина. Валентин Иванович был здесь не впервые, а значит, его опыт был крайне необходим для решения поставленной задачи. Перво-наперво мы разыскали знакомых. Я - старого товарища по службе на Севере - капитана 2 ранга Гену Хайдарова, оказавшегося начальником цикла Учебного центра. Его гостеприимный дом стал для меня надежной гаванью в предстоящих житейских штормах. Связи Валентина Ивановича оказались гораздо шире и глубже и простирались как минимум до столицы - солнечного Тбилиси. Самыми выдающимися среди его знакомых были, несомненно, Вано и Котэ.

Человек редких душевных качеств - Вано, являл собой образец щедрости и хлебосольства. Не потому ли он возглавлял профильный Главк, снабжавший хлебом всю Грузию. А Котэ, он же князь Константин Джапаридзе - глава старинного рода, носитель традиций и просто человек широкой души буквально открыл мне глаза на прекрасную страну, населенную трудолюбивым, музыкальным и веселым народом. Взять хотя бы пример его героических усилий по возрождению родового особняка в центре столицы, в котором семья Като занимала верхний - пятый этаж. После обретения независимости Грузией разрешение на это было получено, с одним условием - расселить жильцов нижних этажей.

Котэ, как человек умеренной состоятельности, смог расселить за год лишь обитателей первого этажа. Основная работа была впереди, но князь - типичный  «трудоголик Востока», не унывал. Еще в советское время он организовал мебельное производство и считался по тогдашней классификации видным «теневиком». Отменный вкус, талант дизайнера и опыт руководителя позволяли надеяться на значительное расширение бизнеса в легальных условиях. Параллельно шел процесс возвращения  в отчий дом фамильных ценностей, разобранных по домам родственников ближних и дальних в далеком 1922 году (год прихода в Грузию Советской власти). Знаете, что больше всего меня потрясло, когда я увидел эти картины в золоченых рамах, старинную мебель, мейссенские сервизы, столовое серебро и пр. аккуратно сложенным в залах верхнего этажа? То, что потомки родственников и друзей вернули все до последней ложки. Разумеется, те, кому удалось уцелеть в горниле исторических катаклизмов. Вы можете представить нечто подобное в России?   Короче говоря, мы сразу подружились.

Убедившись, что, по крайней мере, эта практика пройдет без потерь, я доложил в Академию свои выводы и стал ожидать прибытия слушателей. Излишки свободного времени позволили вплотную перейти к изучению страны пребывания. «Кто знает, представится ли еще такая возможность?» - проносилось в голове. Недавно избранный президент Звиад Гамсахурдиа проводил политику резкого дистанцирования от России, упоминание о которой сопровождалось исключительно негативными эмоциями по поводу тбилисских событий1989 года. «Саперные лопатки», пущенные в ход не столько солдатами, сколько ангажированными СМИ, перечеркивали столетия совместной истории и тесную взаимосвязь культур. То, что это было «кому-то надо», и всего лишь звеном в цепи событий, приведших к распаду СССР, особенно теперь не вызывает никаких сомнений. Методика провокаций под видом «свободного волеизъявления народа» становилась обыденным явлением, чему немало способствовала риторика новоявленных глашатаев «демократии» «а-ля Собчак». «Демократизация» и «парад суверенитетов» стали магистральными направлениями развала казавшегося нерушимым Союза. Недаром, появившаяся в ту пору на вооружении полиции (милиции) дубинка тотчас получила народное  прозвище - «демократизатор». Внутренние войска становились главным видом вооруженных сил на всем постсоветском пространстве.

Тем временем в Поти прибыл для эвакуации посильного количества военного имущества ЧФ целый БДК (большой десантный корабль). Старшим на борту оказался мой старинный приятель, севастопольский комбриг капитан 1 ранга Володя Васюков. Он то и ввел меня в курс политических хитросплетений «в части касающейся», если пользоваться типичной флотской формулировкой. Обстановка  была не из лучших, но в лицо не стреляли, и за это спасибо. Используя редкую мобильность, обеспеченную как новыми, так и старыми друзьями мы с Валентином Ивановичем не просто утолили свое географическое любопытство, а смогли планомерно исследовать историческое наследие Грузии, посещая  древние храмы, крепости и монастыри, включая Мцхету. Христианские святыни и горные деревни одинаково гостеприимно распахивали ворота и двери, а присутствие таких выдающихся гидов как Вано и Котэ позволяли совмещать научный подход с княжеским размахом. Чувство вечного праздника  проявлялось особенно ярко в часы застолий, сопровождаемых  чудесными песнями, философскими тостами, нескончаемым потоком превосходных вин и обилием острейших кавказских блюд. Последнее и сыграло со мной злую шутку. На закате второй недели странствий я вдруг почувствовал резкую боль в правом боку и был немедленно доставлен в потийский военный госпиталь. Учитывая политическую обстановку, ехал я туда со странным чувством неопределенности.

- Выздоравливай быстрей, дорогой, - пожелали Вано и Котэ, освобождая меня из могучих объятий, - нэ забудь, что на следующей неделе поездка в Кахетию. Там каждая деревня - марка вина. И какого! Вах!

- Жив останусь, я с вами! - Выдавив подобие улыбки, я упал на подушки…

Врачи о чем-то долго шушукались, после чего пропали, так и не вынеся окончательного вердикта. Меня вновь посетило нехорошее предчувствие, с отступлением которого я погрузился в тяжелый обволакивающий сон. Часа в три ночи я проснулся от громкого разговора, доносившегося из-за тонкой двери. Слова, долетавшие из коридора, явно касалась меня.

- Слюшай, кого вчера вечером привезли?

- Да полковника одного, русского. Аппендицит вроде!

- Давно русских полковников не резали, да?

Раздались смешки, от которых стало не по себе.

- Когда операция?

- Завтра утром. Пускай поспит… пока (снова послышался смех).

- А кто будэт рэзать?

- Как кто? Выходной ведь. Дижюрний врач - шеф гинекологии. (ха-ха!)

Волосы поднялись дыбом. «Вот уж дудки вам!» - подумал я, - чтобы потом говорили «Пал в Грузии под ножом гинеколога!»

Утром я наотрез отказался от операции, вызвав полное недоумение небритого гинеколога. Пожав плечами, он предложил подписать бумагу, освобождающую его от ответственности, что я незамедлительно совершил...

Оказавшись в кругу друзей, почувствовал резкое облегчение. Бок отпустило. Вскоре выяснилось, что никаким аппендицитом там и не пахло. Острая пища вызвала протест организма, выразившийся в сигнальном приступе холецистита.

- Все понятно, Сережа, -  сказал Котэ, - больше не получишь ни сациви, ни аджапсанды. Закусывать будешь манной кашей. А сегодня я поведу тебя в Тифлисские серные бани…

Но вновь вернемся к нашим баранам, то есть в Алжир. Как уже говорилось, год 1984-й был памятен не только тридцатилетием революции, но и массовым переселением СВС-ов в арзёвскую «резервацию». Столица нефтеперегонки - старинный порт Арзёв (Arzew), и днем и ночью озаренный факелами попутного газа, с первого взгляда не внушал ни малейшего экологического доверия. Это подтверждали и грибы, в изобилии водившиеся в окрестных лесах и рощицах. В процессе варки на поверхности и стенках кастрюль скапливался такой слой битума, что любой здравомыслящий человек должен был немедленно бросить это «грязное дело», включая сбор, а тем паче употребление грибов в пищу. Однако не такие это ребята - русские, чтобы примитивно следовать какому-то там здравому смыслу. Активный сбор грибов, напоминавших одновременно и моховики и маслята, продолжался, вызывая недоуменные взгляды местных аборигенов. Слава богу, что не конкуренты!  В лесах, окружавших «Андалузию» иногда попадались французы, собиравшие шампиньоны. Встретив в лесу СВС-а, они, как правило, останавливались и, картинно приподняв шляпу, приветствовали: «Бонжур, товарищ!»  Дикие люди! Французы совершенно игнорировали рыжики, достигавшие в тамошних лесах невиданных размеров. Шляпка в две ладони и полное отсутствие червяков, превращало этот царский гриб в нечто сказочное. Утром засолил, вечером закусил, вечером засолил - утром закусывай! Встречались там и волнушки. Именно с ними был связан случай, характерный для типично советского явления  кампанейщины.

Посольство регулярно издавало указы, адресованные многочисленным советским специалистам. Они были естественной реакцией на какое-либо происшествие или безобразие и носили профилактический характер. Своего рода перестраховка. Ведь повторись ЧП, начальство всегда могло прикрыться «бумагой», мол, мы запрещали, а они ослушались. Как уже говорилось, утонул человек - запретить купаться! Отравился грибами - запретить их сбор! Появлению «высочайшего указа» за подписью посла СССР в АНДР Таратуты «О запрещении волнушек» предшествовал случай отравления нескольких человек в районе городка Блида. Нас, офицеров-подводников, лично ознакомил с указом  оранский вице-консул. В один прекрасный вечер он появился в нашем бунгало с самым, что ни на есть, загадочным видом.

- Здорово живешь, ребята!

- И вам не хворать!

- Грибы по-прежнему солите?

Взгляд дипломата скользнул по кроватям, ножки которых являлись естественным гнетом для  вместительных кастрюль, в которых были засолены отборные волнушки. Не далее чем позавчера он ими закусывал. И вообще, Евгений Дмитриевич был здесь довольно частым  гостем.

- Ваша наблюдательность делает вам честь, сэр!

- Я к вам по делу. Серьезному!

Офицеры изобразили подчеркнутое внимание.

- Посол издал указ о запрещении употребления в пищу…волнушек!

- А рыжиков?

- О них пока ничего не сказано.

- Ну, и слава богу!

- О том, что приказ посла выполнен, а все запасы уничтожены, я должен доложить лично Борису Васильевичу (генконсулу Б.В. Хлызову). Он догадывается о масштабах заготовок.

- Еще бы, сам, небось, лакомился и до сих пор жив. Можешь доложить, что все в порядке...

Через неделю вице-консул вновь осчастливил наше бунгало визитом.

- Ну что, мужики, выбросили волнушки?

- А как же? С размаху, в пропасть!

- Жаль. Выяснилось, что отравление было связано не с грибами, а с «косынкой»!

Подводники услышали поучительную историю о пагубности спиртосодержащей жидкости, прозванную «косынкой» за ярко-красную пробку.

К сожалению, целый ряд соотечественников применял ее отнюдь не по прямому назначению - для мытья окон.

- Ну и что? - поинтересовался я, когда информация подошла к концу.

- Как что? Может быть, закусим? - азартно потирая руки, призвал консул.

- Почему нет. Ну-ка Шура, будь ласков, извлеки чего-нибудь ядовитенького!

- Сей момент, - с готовностью отозвался доблестный начальник РТС - Шура Бабушкин, высвобождая из-под кровати горшок с волнушками.

- Значит, так вы относитесь к официальным приказам? - нарочито строго произнес консул, доставая из дипломата бутылку «Столичной».

- Мы же флотские, Женя! Не спеши выполнять приказ, ибо вскоре наверняка поступит новый приказ - Отставить!

Так что соленые огурцы, грибы и морепродукты были непременным украшением стола подводников, наряду с фенхелем и артишоками, любовно именуемых матросами «артюшками». К последним наши люди долго привыкали, пока вошли во вкус и оценили полезность. Поначалу подводникам, заселившим  виллу Сен-Клотиль, местная сторона в знак признательности за самоотверженный ратный труд частенько подкидывала всякие вкусности, не удосуживаясь объяснить, что и как едят. В результате, простодушные матросы выбрасывали на помойку и акульи плавники, и неведомые русскому человеку «артюшки».

По праздникам, главным среди которых был, несомненно, Новый год, команда собиралась на вилле в полном составе. По-прежнему сыпались шутки в адрес старшины команды РТС мичмана Славы Желтова, чьи золотые руки без труда починили усилители и динамики на минарете соседней мечети. Если местный мулла терялся в догадках как отблагодарить «неверного» за богоугодное деяние, то свои уже который день грозили физической расправой. Усиленные до громогласности призывы муэдзина к утренней молитве поднимали героев глубин гораздо раньше, чем того хотелось…

В этот день на общем столе, помимо обязательной дичи: кабанятины с крольчатиной - результатов командирской охоты, можно было наблюдать и рыбу-меч. Помимо того, что она была на редкость вкусна, ее было очень удобно готовить. Ведь по своей структуре она напоминала колбасу. Сочное мясо вокруг хребта. Отрезай себе круги, размером со сковороду, да обжаривай. На базарах, в рыбных рядах обычно валялись никому не нужные, отпиленные мечи красавцев «эспадонов» (меч рыба - фр.). До сих пор жалею, что не прихватил хотя бы один на память.

Посещение восточного базара, несомненно, - один из важнейших элементов приобщения к неведомой культуре. Продавец-араб относится с нескрываемым презрением к тому, кто, приняв на веру первую же названную цену (как правило, превышающую реальную в два-три раза!), тут же готов раскошелится. В этом случае бедняга может рассчитывать лишь на сочувственный взгляд торговца, что, по сути дела, является лишним подтверждением надалекости «неверного». С другой стороны, ничто не поднимет вас так в глазах торговца, как желание поторговаться всерьез. Поверьте, если он это почувствует, с радостью пойдет вам навстречу, сбросив цену до минимума.

Как вы понимаете, офицеру, ни при каких обстоятельствах, не пристало торговаться, особенно в форме. По крайней мере, так считалось раньше. А если считать это заблуждением, то его жертвой как-то раз стал и ваш покорный слуга. Случилось это в Мурманске в 1978 году. Перед тем как навестить жену, лежавшую  в мурманской больнице, я зашел на местный рынок. Естественно в форме. Набрав фруктов, я небрежно бросил смуглому торговцу: «Сколько?»

Полученный ответ заставил если не содрогнуться, то сильно призадуматься - хватит ли денег на обратный билет до Видяево? (70 км). Но, как говорят французы, “noblesse oblige”. Ощетинившись цветами и фруктами, я обрек себя на суточный пост. Не мог же я покуситься на фрукты, врученные больной супруге... А торговец все правильно рассчитал, в его деле знание психологии - залог успеха!

 

Похожий случай произошел на арзевском базаре семь лет спустя. Мы с другом Василием Личинкиным  и сыном Павлухой трех лет от роду прохаживались вдоль торговых рядов, совершая закупки к неумолимо надвигавшемуся Дню 8-го Марта. Видимо этим и объяснялась сугубо мужская компания. Оценивая  голенастых бройлеров, мы с Василием настолько увлеклись обсуждением вопроса - дойдут они пешком шесть километров  до гарнизонных ворот или нет, что не заметили, как исчез Павел. Впрочем, искать пришлось недолго. По взрывам хохота со стороны рыбных рядов мы почему-то сразу поняли, что искать надо там. Сцена, которая там разыгралась, действительно выглядела забавно. Павел стащил с прилавка за хвост огромную рыбину - меру, почти с него ростом, и теперь с интересом разглядывал чудище, распластавшееся у ног.

- Что же ты наделал, Павел?

- Павлик хоче рыбы! - прокомментировал ситуацию сосед слева - высокий мужчина, в котором угадывался строитель-югослав. Из той самой когорты, что воздвигла бетонные многоэтажки нашей «резервации», забыв, что в Африке бывает прохладно.

Стоит ли говорить, что папаше пришлось раскошелиться, и, учитывая габариты рыбины, весьма крупно! Так мы и побрели домой. Я с рыбиной наперевес, Павлуха, скачущий вприпрыжку и гигант-Вася в сопровождении стреноженной стайки кур, весело семенящих навстречу своей нелегкой судьбе.

Празднование Международного женского дня  в марте 1985 года в гарнизоне СВС Арзёв удалось на славу, хотя и началось не совсем обычно. Тогда еще многие из нас даже не догадывались, что праздник сей никому, кроме советских дам, попросту неведом. Так или иначе, но отмечать его, особенно в частях и гарнизонах, расположенных за рубежами нашей родины, было принято с международным размахом. И начиналось праздничное действо с торжественного собрания в духе партийных съездов, с речами и аллилуйей в адрес руководящей и направляющей роли… У нас на арзевщине все собрания традиционно проходили в «красном уголке» -  обширном цокольном помещении одного из трех 16-ти этажных зданий, выделенных алжирцами для размещения западного «куста» СВС. Вместить всех обитателей гарнизона, число которых превышало цифру 200, «красному уголку» было не под силу, но как говорится «за неимением гербовой, пишем на простой». К тому же, не зря ведь у русских так популярна поговорка «в тесноте, да не в обиде».

Как командир гарнизона, состоявшего к тому времени из 9 групп (ПВО, танкисты, летчики, гарантийщики разных видов ВС,  артиллеристы и, конечно же, моряки) я пригласил максимально возможное число соотечественников во главе со старшими групп и, конечно же, все женское население. Посовещавшись с «аксакалами», я решил несколько отойти от традиционных формальностей, передоверив основной доклад самому симпатичному офицеру гарнизона - розовощекому старлею береговой артиллерии  Юре Черноусенко.

Ограничившись коротким спичем в адрес милых дам, я представил следующего оратора как яркого представителя офицерской молодежи, способного отойти от приевшихся штампов и внести свежую струю…, после чего широким жестом указал тому дорогу к трибуне. Вместе со своим начальником - старшим группы передвижного ракетного комплекса «Рубеж» подполковником Ваней Скляруком Юра был неотъемлемой частью нашей компании. Поэтому «юный поручик» вряд ли воспринял акт доверия командования как провокацию местного значения. Его воцарение на трибуне было воспринято виновницами торжества с видимым воодушевлением. Для начала Юра густо покраснел и только потом решительно приступил к памятной речи:

- Уважаемые женщины, дорогие друзья! В этот радостный день, как никогда, хочется воздать должное нашим боевым подругам! (Его взгляд встретился с понимающими глазами любимой жены Светы, и голос зазвучал еще уверенней). Можно долго говорить об особом место, которую занимает женщина в жизни советского военного специалиста в Африке, но я бы погрешил против истины, не подчеркнув  особой роли, которую играет в этом их главный орган… (аудитория замерла) Женсовет!

Стоит ли говорить, что после такой увертюры зрители были вправе ожидать новых откровений. И они их дождались! Подождав, когда аудитория утихнет, Юра с пафосом продолжал:

- А все ли мы сделали, чтобы облегчить и украсить жизнь наших дорогих женщин? Нет и еще раз нет! Уж мы то с вами знаем, какого высокого уровня может достигать их искусство вдали от Родины (речь скорее всего шла о повальных хобби, подстегиваемых красочными французскими журналами: вязании, вышивании и пр). Наверное, стоит всерьез обратиться к командованию (Тут уже встретились наши взгляды и поверьте, сохранить серьезную мину стоило мне немалых усилий) - почему бы не предоставить нашим  дамам какое-нибудь помещение, где они могли бы делиться с нами своими маленькими тайнами!

Вот теперь ситуация стала абсолютно неуправляемой. Народ, корчась от приступов гомерического хохота, буквально валялся. Магия светских двусмысленностей нашего друга не позволяла публике подняться выше оставленных ей сидений добрых пять минут. А когда страсти уже, было, начали стихать, случайную паузу разрезала чья-то реплика - «Ишь чего удумал, гад!» И приступ всеобщего веселья повторился с новой силой…

Непросто оказалось вновь завладеть трибуной, но еще сложней - всеобщим вниманием. Прежде чем объявить торжественную часть закрытой, я клятвенно пообещал собравшимся всерьез рассмотреть поступившие предложения...

Теперь можно было не сомневаться, что праздник пройдет на высоком идейно-политическом уровне. И в подтверждение этого тем же вечером наш старый друг - консул привез в гарнизон весть - «К вам едет ревизор!»

Речь шла о визите нового главного советника - генерал-лейтенанта М.Г. Титова, прибывшего на смену генерал-лейтенанту Мокрополову. Во время Карибского кризиса Михаил Георгиевич Титов был на Кубе был начальником Оперативного управления группы войск, а самое главное, провоевал Великую Отечественную от самого начала до победного конца, пройдя от командира взвода до комполка. Но об этом мы узнали позже…

За два дня до предполагаемого визита я собрал старейшин и предложил хорошенько подготовиться, завершив представление групп и творческих планов добрым русским застольем. Возражений не последовало. Сказано сделано! В назначенный срок все и вся было готово.

Однако в назначенный час высокий гость так и не появился. Подождав для приличия часа 3-4, военачальники, отметив, что на дворе смеркается, пришли к единодушному выводу, что сегодня уже никто не приедет. Не менее единодушным стало и решение незамедлительно возликовать. Тем более что многие из собравшихся знали друг друга лишь понаслышке. Был дан клич боевым подругам, которые не замедлили появиться. Событие стало во многом поворотным моментом в жизни  арзевского гарнизона.

- Почему мы так редко собираемся?

- Больше эта ошибка не повторится! - Поспешил заверить собравшихся я, как командир гарнизона.

Короче говоря, сказать, что вечер удался, означало бы не сказать ничего.

Прощаясь, все договорились о совместной поездке на море на автобусе авиаторов. Утренняя часть прошла не менее успешно.

К воцарению полуденного зноя, усталые, но довольные старейшины возвратились в «резервацию» и предались послеобеденной сиесте.

Как сейчас помню, проснулся я от прикосновения детской руки. Перед софой, на которой я кимарил, стоял маленький, совершенно незнакомый мальчик.

- Дядя Сережа, там какие-то дяди приехали, просят вас…

- Кто ты, малыш? - не совсем соображая что происходит, спросил я.

- Ваня, сын дежурного по гарнизону.

Я вскочил, как угорелый, забыв даже спросить Ваню, чем занят его папаша.

Несколько дней назад ко мне пожаловала целая депутация малышей - «Дядя Сережа, там арабы животную мучают!»

- Какое животное? - поинтересовался я, но, видя, что малыши лишь поводят плечами, я выбежал во двор, где застал двух алжирских подростков, издевавшихся  над хамелеоном. После очередного удара палкой тот утратил способность менять цвета в соответствии с фоном, но после стремительного освобождения вскоре вновь обрел его. К вящей радости маленьких соотечественников, мгновенно ставших моими друзьями...

Выглянув из окна, выходящего на тот же двор я увидел «лендровер», вокруг которого прохаживались, поглядывая по сторонам, солидные мужчины определенно генеральской наружности.

Сбрызнув личину холодной водой, я мгновенно обрел рабочий вид и уже несколько минут спустя бодро представлялся:

- Товарищ генерал-лейтенант, командир гарнизона Арзев капитан 2 ранга Апрелев!

Судя по всему, мой вид не вызвал неприятия или недовольства.

- Ну что, командир, - задушевным голосом начал генерал, не сердишься, что вчера не приехали?

- Сердиться это - дело генеральское...

- Вот-вот. Не получилось. Понимаю что сегодня выходной, но людей собрать сможешь? Мне нужны старшие групп, женщины и члены…профсоюза. С кого начнем?

- Наверное, с женщин!

Все заулыбались. Инспекция начиналась без надрыва.

- Тогда действуйте!

Через тридцать минут женщины были собраны, чуть позже подтянулись и остальные. Все шло вроде бы неплохо, но мозг судорожно пытался решить проблему «товарищеского ужина». Законы гостеприимства, в отнюдь не попытка задобрить начальство, оставались святыми.

Разговоры со старшими групп не принесли облегчения. «Все выгребли вчера, Вячеславыч, сам понимаешь!»

Я понимал, но душевный дискомфорт оставался.

Мои тяжкие думы прервал генерал:

- Ну, что, капитан, неплохо тут у вас, совсем неплохо! И организация  на высоте. Рад знакомству. Как там у вас говорят - так держать!

- Есть так держать, товарищ генерал! Служим Советскому Союзу!

- Ну, а теперь нам пора.

- Может быть немного задержитесь, поужинаете? - Шалея от откровенного блефа       (а ну как согласиться?), изрек я.

Генерал на мгновение задумался: - Спасибо, командир, в следующий раз обязательно посидим и даже споем!

Камень упал с души, а вскоре генеральский «лендровер» исчез за воротами.

 

Генерал сдержал свое слово и приехал к нам уже не внезапно, а оповестив загодя. Гарнизон расстарался, и ужин стал в полном смысле слова товарищеским. И выглядел бы вполне традиционно, если бы не два забавных момента. В морской группе к этому времени сложилась устойчивая творческая группа. Помимо коллектива приличных доморощенных гитаристов во главе с флагманским ракетчиком Валерой Кишляром несомненной находкой стал его коллега Валера Осетров, прирожденный затейник, виртуоз-баянист и поэт-песенник. С вокалом, как мы считали, дела и вовсе обстояли прекрасно. Лирический тенор Юры Черноусенко прекрасно дополнялся героическим  баритоном моего друга Васи Личинкина. Вася, как признанный пианист, страдал от отсутствия инструмента, но в дни особого вдохновения охотно музицировал на клавишной части аккордеона. Меха при этом растягивали специально отработанные ассистенты. Помню, что наше исполнение дуэтом известной одесской песни «Я и Рабинович сильно испугались и решили удочки мотать...» не раз удостаивалось возгласов «Бис!» даже в арабской аудитории. Да и «массовка» могла подтянуть все что угодно, активно опровергая расхожее мнение, что русские редко знают более одного куплета самых популярных песен. В общем, арзевцы были весьма высокого мнения о своей самодеятельности до тех пор, пока не услышали пения... нового генерала. Терпеливо выслушав и искренне похвалив наше творчество, Михаил Георгиевич вдруг исполнил, одну за другой, несколько арий из итальянских опер. На родном итальянском языке. Если генерал хотел ошеломить присутствующих, то это ему удалось с блеском. После того как он прекратил пение, воцарилась гнетущая тишина. Нарушил ее голос генерала, который, похоже, не впервые сталкивался с подобным эффектом. И это был, отнюдь не эффект «виртуозной» игры крепостного на механическом пианино. Генерал был интеллигентен, умен, умело руководил беседой, но абсолютно ничем, до поры до времени, не выдавал своих вокальных талантов. Чем и вызвал столь ошеломляющий взрыв эмоций. На этом фоне продолжать наше «блеяние» казалось просто немыслимым.

- Ну, что, орлы, скисли? Кстати, а почему вы поете, в основном,  флотские  песни?

- Так у нас же в гарнизоне моряки командуют, товарищ генерал, - елейным тоном заметил старший авиационной группой полковник С.

- А что, плохо командуют, Олег Афанасьевич? Есть перетензии?

- Ну что вы, товарищ генерал. Давайте «Варяга» что-ли!

Моряки, переглянувшись, расхохотались. Хохотал и генерал, и остальные офицеры, и даже несколько сконфуженный Олег Афанасьевич...

Через месяц я уезжал на родину. На душе было празднично...

Прочитано 5765 раз
Другие материалы в этой категории: « Праздники Встречай, Родина! »
Авторизуйтесь, чтобы получить возможность оставлять комментарии

Пользователь