«Вам не нужны тропические кочегары?»
реплика из кинофильма «Волга — Волга»
режиссера Г. Александрова
Хорошо помню слова командир 15 эскпл контр - адмирала Э. Н. Спиридонова: «Советские офицеры на работу не нанимаются». Однако на самом деле бывает иначе.
В период прохождения кадровой военной службы каждый офицер постоянно находится на конкретной должности, определяющей его положение и сумму должностного оклада.
Однако бывают моменты при переходе с одной должности на другую, когда любой может оказаться в подвешенном состоянии — быть выведенным за штат и находиться в распоряжении Командующего флотом или ГК ВМФ. Это самое неустойчивое положение. В этот период любой из кадровиков может «издеваться» над тобой. Чтобы понять это состояние, подводникам скажу, что сравнить его можно с нахождением лодки в позиционном положении. Я не один раз испытал это на себе.
В начале октября 1971 года согласно приказу ГК ВМФ я убыл в Ленинград для сдачи вступительных экзаменов в целевую адъюнктуру в ВВМУ имени М. В. Фрунзе на кафедру ТСК. Конкурса не было.
Накануне отлета в Ленинград флагманский штурман флота капитан 1 ранга Бородин Э. С. предложил мне должность Ф-1 29 дипл 629а проекта, которые к тому времени базировались в «Ракушке» ( Приморье, залив Владимира). Но я решил попытаться сдать экзамены.
24 октября я прибыл в училище. Первое, что мне бросилось в глаза, это редкая негостеприимность и желание сразу же отправить кандидата назад. Начальник строевой части училища заявил: «Я Вас не вызывал. Мест для размещения нет, не устраивает — катись отсюда». Но жилищную проблему я решил просто — остановился у своего однокашника по училищу Сергея Бережнова.
Начальник кафедры ТСК капитан 1 ранга Глебов Е. П. на первый взгляд мне понравился. Я рассказал ему о прохождении службы и моих планах на будущее. Во Владивостоке я уже сдал два из трёх вступительных экзаменов. Он дал мне программу и экзаменационные вопросы по ТСК и сказал, что на подготовку к экзаменам отводится 10 дней. Потом Глебов поинтересовался, знаком ли я с инерциальными системами и комплексом «Тобол», только что принятым на вооружение атомных ракетных подводных лодок, начиная с проекта 667 «б», и какой у меня уровень подготовки по высшей математике. А я объяснил, что не стал сдавать третий экзамен — по специальности, чтобы у меня было три года обучения. За первые полгода в адъюнктуре я планировал подтянуть свои знания по высшей математике. Инерциальные системы я не мог знать, т. к. на лодках ТОФ на вооружении они ещё не стояли. Вся информация о них была строго засекречена. Времени для изучения только навигационного комплекса «Тобол» в Палдиском учебном центре штурманам выделялось около 6 месяцев. У меня не было даже допуска к этим системам. Всё это Глебов хорошо знал, но допуска тоже не дал. А мне сказал, что вопросы по высшей математике и инерциальным системам из экзаменационных вопросов jy исключает. Как я мог ему не поверить?
Собираясь в командировку в Швецию, он предложил обращаться за консультацией по всем вопросам к своему заместителю капитану 1 ранга Лаврентьеву А. В. или к старшему преподавателю капитану 1 ранга Саморукову.
10 дней на подготовку мне было достаточно. В установленное время, 3 ноября в 9.00 утра, я прибыл на кафедру для сдачи экзаменов. Однако, без объяснения причины, Глебов перенес время экзамена на 10.00, а потом — на 11.00, а позже на 12.00. Когда в полдень я снова зашел к нему в кабинет, он предложил мне самому поискать класс, где можно организовать приём экзамена. Класс был найден, билет получен, я подготовился к ответу. Но Глебов только взглянул на доску, где я написал ответы на экзаменационные вопросы, и сказал, что по билету у него вопросов нет. Он хочет побеседовать со мной по инерциальным системам, навигационному комплексу «Тобол» и высшей математике. Такой подлости я не ожидал. Я попытался сослаться на его обещание при первой встрече, но Глебов сделал вид, что ничего не знает и первый раз это слышит. Подумав немного, он попросил меня выйти из класса и дождаться решения комиссии. Спустя 10 минут мне сообщили, что экзамен я не сдал, но у меня ещё есть возможность поступить к ним на учебу. Для этого я должен вернуться на Камчатку, оформить отпуск за 1971 и 1972 г. г., приехать к ним, два месяца позаниматься и вновь попытать счастья.
Хочу пояснить, что в то время офицеры - подводники на плавающих лодках имели всего два выходных. Один зимой, другой летом. В отпуск уходили всем экипажем. Глебов не мог этого не знать.
Такое предложение мог сделать человек или не знающий положение дел на флотах, или ведущий непонятную в то время для меня игру. Сейчас я всё понимаю, но объяснять не хочу. Я попрощался и пошел на кафедру «Электротехники», которую возглавлял капитан 1 ранга Б. Чертков. Мы были знакомы ещё по Калининградскому училищу. Здесь мы встретились с ним ещё в первый день приезда. Выслушав, как я, «не сдавая, не сдал» экзамен, он привел меня в зал, где занимались адъюнкты, и сказал: «Смотри. Вот тот - сын Командующего Северного флота адмирала Лобова, этот - сын командующего ВМФ Болгарии, следующий — сын генерала армии. А ты, чей сын? Твой папа адмирал или генерал?». Я всё понял.
В строевой части училища были шокированы моим «провалом». Такого у них ещё никогда не было.
Я возвратился на Камчатку. Кадровик 15 эскадры, узнав, что я вернулся для продолжения службы, сказал, что должности для меня нет, т. к перед отъездом в Ленинград меня вывели за штат. Меня наказали не только морально, но и материально — лишили двойного оклада, морских, подводных и атомных добавок к окладу. Это было грубым нарушением приказа ГК ВМФ. Перспективы никакой, но приходи к нему ежедневно и жди. У моря погоды?
Спустя неделю я узнал, что меня вызывает командир 15 эскпл контр - адмирал Спиридонов Э. Н.. На следующее утро мы пришли к нему вместе с Ф-1 эскадры Леонидом Ивановичем Михайловым. Командир эскадры поблагодарил меня за службу и, наградив грамотой, сказал, что по итогам года с учётом результатов трёх ракетных стрельб, меня объявили «лучшим штурманом — подводником ТОФ». На мой вопрос, где мне дальше служить, он ответил: «Не волнуйся, жди, будешь назначен на достойное место с повышением». Сказал и забыл, а как хорошо говорил!
Я остался без должности, поэтому на предложение Леонида Ивановича, за две недели написал большую общую тетрадь рекомендаций по подготовке штурманской части к обеспечению торпедных и ракетных стрельб. Михайлов остался очень доволен.
Итог. В адъюнктуру не приняли, должности лишился, материально и морально был наказан, вместо Правительственной награды за призовую ракетную стрельбу , как было обещано, ограничились «Спасибо». Да ещё к тому же узнал, что Камчатка действительно стоит на трёх китах, которые постоянно перемещаются, вызывая землетрясение, страх и панику у жителей.
В наших домах отопление квартир было скверное. Температура в комнате не поднималась выше + 8 гр. С. при температуре воздуха на улице минус 25. гр. С. Утром 25 ноября 1971 г. в 7час 35 минут моя 9-ти летняя дочка дела зарядку перед школой, а жена готовила завтрак. Я ещё дремал в постели. В этот момент мы ощутили сильные толчки, люстра зашаталась, погас свет, а телевизор на своих ножках заскакал по комнате. Испуганным голосом жена спросила меня, что это. Я понял, что это землетрясение. Толчки были около 10-15 секунд. Позже свет снова зажегся. Но через две минуты начались сильные, непрекращающиеся толчки, которые продолжались 1минуту 50 сек. И снова погас свет. Жена с дочкой выскочили сначала на лестничную площадку, а затем на улицу, прихватив теплые вещи. Я остался дома, т. к. бежать на улицу в сильный мороз в одних трусах не был готов. Подойдя к окну, увидел, как трясётся наш балкон. ( Это был единственный дом с балконами на Камчатке). Телевизор продолжал свой «танец» по комнате, в кухне кастрюли с продуктами падали на пол. Наш радиоприёмник, стоявший на ящиках, подпрыгивал.
Я быстро оделся и вышел на улицу. Толчки уже не чувствовались. Стояла зловещая тишина, как - будто природа размышляла - наносить ещё один удар или ограничиться уже сделанным. Позже мы обнаружили на земле трещину шириной около 1 метра и глубиной до 5 м от вершины сопки Заросшая в сторону моря.
Сначала на улице практически никого не было, потом люди начали выбегать, некоторые - в нижнем белье. Женщины и дети были сильно напуганы. Но долго в сильный мороз на улице не пробудешь, и люди все равно начали возвращаться в квартиры, хотя боялись повторных толчков. Занятия в школе были отменены. Успокоившись, многие стали вспоминать курьёзные случаи, происходившие с ними в момент землетрясения.
Мой приятель возвращался с ночного дежурства домой. У подъезда встретил свою соседку, которая подумала, что он пьян, т. к. она увидела, что из-под его ног начали «уходить» ступеньки.
Как потом сообщили, сила толчков в эпицентре, находящемся в 60 км от города Петропавловска в Тихом океане, составила 8 балов по шкале Рихтера. Жертв и сильных разрушений не было. У нас в эскадре пострадали дома старой постройки, а в городе в морском порту были повреждены причалы и трубопроводы. В момент землетрясения л/с эскадры находился в столовой на завтраке. Все вели себя спокойно, только один матрос, который должен был через неделю демобилизоваться, выпрыгнул со второго этажа и сломал ногу.
Но на этом природные катаклизмы не закончились. Вечером начался снегопад, который продолжался трое суток. Аэропорт «Елизово» был закрыт, все, кто, испугавшись, решили улететь, не смогли этого сделать. Когда снегопад закончился и сугробы достигли 2-3 метровой высоты, пошел проливной дождь, а потом ударили морозы.
Кроме природы, на меня пытались воздействовать местные начальники. 3-го декабря вызвал для беседы заместитель командира 8 дипл по политчасти капитан 1 ранга К. Поинтересовавшись, чем я занят, он приказал на следующий день прибыть к 8.00 на подъем флага и работать по заданию Ф-1 дивизии капитана 3 ранга Е. А. Панкратенкова. Зам. решил, что он Командующий флотом и может распоряжаться офицерами как ему вздумается. Находясь за штатом, я был в распоряжении Командующего ТОФ, и только он один имел право давать мне распоряжения.
Уходя, я сказал заместителю , что с завтрашнего дня буду получать только за звание, т. к. прошло два месяца со дня вывода меня за штат. Зам. по политчасти заверил, что сегодня же меня поставят на штат на одну из лодок нашей дивизии. В 17.00 я зашел в строевую часть дивизии, где мне сообщили, что на штат меня не поставили. Все врут. Кому верить?
Наступило 4-е декабря. В 9.00 я был на плавказарме «ПКЗ-10», где размещался штаб дивизии. Вахтенный сообщил, что заместитель комдива по политчасти уже час воспитывает Ф-1 дивизии. Я доложил, что прибыл. Уточнив у меня время, когда я должен был прибыть, зам. комдива спросил: «В чём дело?». Я ответил: «На штат вы меня не поставили. Обманули. С сегодняшнего дня я получаю только за звание, а на Камчатке жить с семьей на 100 рублей невозможно. Служить бесплатно я не буду. Ещё Фёдор Шаляпин сказал, что бесплатно только птички поют!». Повернулся и вышел. Закрывая дверь, я услышал смех Жени Панкратенкова, который не смог сдержаться. Вообще капитан 1 ранга К. не пользовался авторитетом ни у кого в дивизии.
Через день меня всё - таки поставили на штат старпома лодки 629 проекта, которую уже отправили «на иголки». Из экипажа было только два человека — зам и я. Видя, что кадровики практически ничего не делают для решения моего вопроса, я обратился к ним с просьбой отпустить меня во Владивосток, чтобы самому найти место службы.
О моей просьбе было доложено командиру 15 эскадры контр-адмиралу Спиридонову. Эмиль Николаевич сказал, что советские офицеры на работу не нанимаются, а он сам найдёт мне достойное место. Сказал и забыл.
Прошло ещё две недели. Все молчат. Тогда я обратился, но уже к начПО эскадры. Он разрешил мне съездить на неделю во Владивосток. 20 декабря я был уже во Владивостоке. За три дня я ничего не добился. Нигде в «тропических кочегарах» потребности не было. Совершенно случайно встретил на улице моего хорошего знакомого капитана 2 ранга Анатолия Аристова, бывшего штурмана пл «С-77», на которой я стажировался. Узнав о моих проблемах, он предложил мне пройти в ОУ штаба ТОФ, где служил сам. Я хорошо знал также его начальника капитана 1 ранга Коновалова В. Х и даже 4 месяца, как было записано в моем личном деле, служил под его командованием во втором экипаже.
Владимир Харитонович выслушал меня, зашел к начальнику ОУ штаба ТОФ и через 5 минут вопрос с моим назначением на ОКП ТОФ( Основной Командный пункт Тихоокеанского флота) был решен. Для личной беседы меня пригласил начальник ОУ штаба ТОФ контр-адмирал Вячеслав Дмитриевич Золотухин. Встретил он меня очень радушно. Поинтересовался, как складывалась моя служба, собираюсь ли я писать диссертацию. Затем Вячеслав Дмитриевич сказал, что уже с завтрашнего дня я могу выходить на службу. Поблагодарив его, я заметил, что мне нужно забрать с Камчатки семью.
Вечером на квартиру мне позвонил начальник разведки флота и предложил утром прибыть в штаб флота для беседы. Я доложил о вчерашнем посещении Золотухина. Начальник сказал, что это не имеет значения. Он представит меня командованию флота на должность начальника штаба — заместителя по водолазной подготовке школы подводного спецназа, т. к. я имел соответствующие документы. Итак два обещания.Я успокоился, вернулся под новый 1972 год на Камчатку.
Но шло время. Отметили старый Новый год, Из Владивостока не было никаких известий. Какой - то злой рок. Наконец, меня вызвали в отдел кадров и дали прочитать телеграмму, в которой говорилось, что по рекомендации Ф-1 флота капитана 1 ранга Бородина Э. С. мне предлагается должность старшего лейтенанта командира взвода в учебный отряд подводного плавания в г. Владивостоке. Я естественно отказался, так как посчитал это предложение оскорблением. Потом последовал звонок Бородина, с которым я даже не стал разговаривать. Он забыл всё, что обещал в сентябре.
На следующий день пришла новая телеграмма. В 11.00 я прибыл к зам. комдива по политчасти для ознакомления с её содержанием. Вместе с ним в каюте находился неизвестный мне капитан 1 ранга, с которым он играл в нарды. Позднее я узнал, что это был представитель военного отдела ЦК КПСС. На приветствие я ответа не получил, но с телеграммой ОК ознакомили. Мне предлагалась должность дежурного офицера на БИП КП ТОФ с категорией старший лейтенант. Это ли не издевательство? Естественно, я отказался, чем вызвал гнев зам. Комдива: «Сколько мы ещё будем с вами нянчиться? Я обещаю Вам, что через два — три месяца вы будете назначены на должность с категорией второго ранга». Глядя на этих двух, абсолютно равнодушных людей, которые со мной даже не поздоровались, не предложили сесть и продолжали играть в нарды, я задал замкомдиву вопросик «Сколько Вам лет?». Он ответил, «42». Тогда я спросил «Если завтра у Вас будет инфаркт и вы умрете, к кому и куда мне обращаться с вашим обещанием?». Этого он уже выдержать не смог. Я вышел, оставив его с открытым ртом.
Наконец, 15 января я обратился непосредственно к Командующему ТОФ, как депутату Верховного Совета СССР. Ответ пришел через месяц. В нем говорилось, что я назначен на должность , предложенную мне контр-адмиралом Золотухиным В. Д. Мои мучения и издевательства со стороны всех «благодетелей» закончились.
Уже во Владивостоке мне удалось узнать причины задержки в назначении и в отказе назначить в разведку флота, хотя необходимая специальная подготовка и соответствующий допуск у меня был.
Вопреки заявлению контр-адмирала Спиридонова Э. Н., советские офицеры на работу нанимались.
