Кораблевождение входило в программу многих ВВМУ, несмотря на то, что они готовили минёров, артиллеристов, ракетчиков, специалистов по радиоэлектронике, которые, попадая на корабль, при всяком удобном случае пытались показать, что тоже сведущи в навигаторских науках, при этом иногда становились объектами штурманских шуток и розыгрышей.
В мае 1963 года пларк «К-122» проекта 659 готовилась к выполнению практической стрельбы крылатой ракетой «П-5» по морскому полигону с необорудованной позиции, в центре которого был установлен морской буй, а по окружности на расстоянии 8 км стояли корабли охранения (мпк, бтщ).
Несовершенство навигационного комплекса «Сила-Н - 659» и «Руководства по навигационно-гидрографическому обеспечению» создавало большие проблемы у штурманов в ходе выполнения стрельбы. Район огневых позиций задавался исходя из дальности и пеленга стрельбы. Боевой курс должен был быть равным пеленгу стрельбы. Боевая прокладка велась на огневом планшете, который строился на морской навигационной карте крупного масштаба. В каком бы месте района лодка ни находилась, можно было снять значения дальности стрельбы и боевого курса. Независимо от этого, после определения места лодки штурман должен был рассчитать по таблицам ТВА-57 пеленг и дальность стрельбы. Для расчетов на оценку «отлично» отводилось 5 минут.
Командиром штурманской боевой части лодки был капитан 3 ранга Колчин Генрих Александрович, один из самых грамотных штурманов ТОФ. Свою службу в ВМФ он закончил в звании капитана 1 ранга, будучи начальником кафедры кораблевождения ВВМУ имени М. В. Фрунзе. Генрих Александрович был очень общительным и эрудированным человеком, любителем разыгрывать тех, кто, не разбираясь в тонкостях профессии, пытался давать ему советы.
Г. А. Колчин отлично подготовил своих подчиненных к ракетной стрельбе. Расчеты он делал за 3-и минуты, используя восьмизначные таблицы тригонометрических функций Хренова Л. С. и арифмометр.
Во время ракетной стрельбы к нему был назначен офицер 4-го управления ТОФ капитан 1 ранга Н. контролёром № 1.
К нему контролером №1 на время ракетной стрельбы был, наначен старший офицер 4-го управления ТОФ капитан 1ранга Н. Он пытался находиться в штурманской рубке, которая из-за малых размеров была рассчитана на 2-х человек. Генрих Александрович несколько раз намекал ему, чтобы он не мешал работать, но тот не реагировал. Тогда Генрих Александрович решил его разыграть, отбив желание вообще заходить в штурманскую рубку.
Когда подводная лодка начала боевое маневрирование в районе огневой позиции, Колчин быстро определив место пл, сел за расчеты к маленькому столу, где хранились судовые хронометры. В это время контролёр, мужчина крепкого телосложения и значительных габаритов, удобно устроился за самописцем автопрокладчика, который заменял штурманский стол. Он даже не понимал, что мешает работать. Закончив расчёты пеленга и дальности стрельбы, Генрих Александрович нанес обсервованное место на планшет, взял «для вида» транспортир, снял величину пеленга стрельбы ( боевой курс) и доложил в ЦП расчетное значение с точностью 0.1 минуты согласно требованию документов, в то время как транспортир позволяет снимать угловые значения с точностью до 0.1 градуса( 6 минут). Это сразу насторожило проверяющего офицера, который не видел, как Генрих делал расчеты за малым столом. Контролёр сделал соответствующую запись в свой блокнот. В розыгрыше Генрих пошел дальше - измерил ниткой по километровой шкале расчетное расстояние стрельбы с точностью около 1 км, но в ЦП доложил расчётное расстояние с точностью до 0.1м. Это не осталось без внимания контролёра, который решил, что штурман занимается обманом, а он, не штурман, смог его поймать за руку.
Разбор ракетной стрельбы проводил 1-ый заместитель Командующего ТОФ контр-адмирал Васильев. Контролер командира БЧ-1 доложил, как штурман занимается обманом, рассчитывая параметры стрельбы с помощью транспортира и нитки. Васильев удивился и попросил Колчина объяснить всё, что и как он делал. Колчин объяснил, что проверил расчеты с помощью транспортира и нитки, чтобы не допустить грубого промаха. После этого 1-й заместитель Командующего ТОФ обратился к начальнику 4-го отдела с предложением привлекать к стрельбам более грамотных контролеров.
Самым удивительным было то, что ракета, имея техническое рассеивание 8 км и пролетев более 250 км, попала в центр полигона, в буй и утопила его. За эту стрельбу все, кто был причастен, поучили правительственные награды, кроме капитана 3 ранга Колчина Г. А., который во время вручения находился в отпуске и ждал перевода в училище.
У меня тоже был случай, когда пришлось разыграть представителей штаба ТОФ. В феврале 1968 г. пларк «К-23» отрабатывала задачу «Скрытное длительное слежение за АУГ». Наша лодка первая из серии лодок 675 проекта комсомольской постройки была вооружена ГАК «Кача -Керчь». Командованием Флота было приняло решение начать отработку тактического маневрирования при слежении за АУГом с нашей лодки.
Было два варианта. Первый вариант предусматривал слежение за целью на траверзных курсовых углах, второй — на кормовых.
Командир лодки принял решение — начать слежение по первому варианту с последующим переходом на второй.
Для контроля и наставления, как вести слежение, к нам прибыли два капитана 1 ранга - представители УБП штаба ТОФ. Как вести слежение они знали чисто теоретически, имея слабые познаниями в общих вопросах кораблевождения.
Представители почему то решили начать слежение поздно вечером, когда л/с уже устал. Ещё в период подготовки к выходу в море, мы с Ф-1 дивизии капитаном 2 ранга Алефиренко И. С. договорились вести на первом этапе графическую и боевую прокладку раздельно в две руки. Боевую прокладку должен был вести я, а графическую — командир ЭНГ старший лейтенант Горенко Евгений Иванович. Возникла проблема, на какой морской навигационной карте одному штурману вести графическую и боевую прокладки на втором этапе слежения. Дело в том, что на район учения не было крупномасштабных морских карт. Мы решили изменить долготную оцифровку карт, т. е. как бы сдвинуть весь район по долготе. При подготовке карт выяснилось, что при фактическом маневрировании в Японском море графическая прокладка будет вестись на той части карты, которая отображает берег.
Мы заняли район ожидания. Спустя несколько часов, акустики обнаружили цель. Классифицировали — крейсер, который по легенде считался АВУ и шел со скоростью 25 узлов. Цель маневрировала, используя один из вариантов неравномерного зигзага, рекомендованный для ВМС НАТО «Руководством АТР». Время лежания на частном курсе от 3-х до 18 минут, цикл -3 часа. Мы определили ЭДЦ и заняли позицию на его правом траверзе. Началась бешеная гонка. Подводники, атомщики лодок первого поколения, понимают, что значит маневрировать на полном ходу, когда помехи, возникающие от такого хода, затрудняют, а подчас полностью препятствуют работе акустиков. Так продолжалось почти три часа, после чего командир лодки принял решение - для дальнейшего слежения постепенно занять позицию на кормовых курсовых углах цели. Недавно я познакомился в Интернете со статьёй «Маринеско холодной войны», и понял, что автор Черкашин Н. несколько приукрасил возможности пларк проекта 675, которая больше 24.0 узлов на самом полном ходу развить не может, а без ГАК не имеет возможности вести длительное слежение за АУГом. Кроме того, автор статьи совершенно не компетентен в вопросах действий американских ВМС в случае обнаружения ими советских подводных лодок.
Мы стали постепенно отставать, но держали уверенный гидроакустический контакт и определяли ЭДЦ, успевая отслеживать все изменения курса. Скорость была несколько снижена до полного хода 18.5 узлов, что уменьшило нагрузку на работу всех механизмов. Предварительная подготовка к ведению одновременно боевой и графической прокладки позволила штурманам немного отдохнуть. На автопрокладчике была установлена морская навигационная карта масштаба 1:100.000, на которой была изменена долготная сетка. Если этого не знать, то, глядя на карту, можно слегка «тронуться». Дело в том, что графическая прокладка проходила по берегу. В один из моментов в штурманскую рубку, не спрашивая разрешения, вошел представитель УБП штаба ТОФ и стал рассматривать карту. Увидев перекрестие — «зайчик», которое показывало на карте местонахождение лодки, он сначала «остолбенел», потом спросил меня: «Мы здесь?» и ткнул пальцем в перекрестие.
Я не понял, что ему надо, машинально подтвердил место, Так как одному штурману вести две прокладки на полном ходу лодки крайне сложно, а тут ещё отрывают разными вопросами посторонние пассажиры, разъяснять некогда. В этот момент по графической прокладке с измененными координатами наш путь проходил далеко в горах, хотя глубина места была несколько сот метров. Выйдя из рубки, представитель что-то сказал своему сослуживцу. Тот тоже зашел в рубку, посмотрел и сделал запись в своем блокноте.
Так продолжалось все 20 часов наших гонок за целью.
Вернувшись в базу, мы подготовили полный отчет, который и был доложен на разборе командиру дивизии. Один из представителей УБП в своем выступлении заявил, что штурман всё время обманывал командира, т. к. лодка находилась совсем в другом месте, не там где она должна была быть по прокладке. Лодка перемешалась по берегу, а штурман говорил, что она идет на глубине 80 метров и под килем около 500 метров. Никто этого заявления не понял и значения ему не придали, но после разбора командир дивизии вызвал меня и Ф-1 дивизии, и мы ему всё объяснили. Претензий к нам не было.
Иногда встречались и досадные штурманские ошибки.
Когда я служил в штабе ТОФ, с 1972 по 1979 г.г., мне приходилось заниматься анализом походов кораблей. После изучения представляемых документов, я готовил заключение для Командующего Флотом, которое вместе со всеми документами высылалось в Москву для доклада ГК ВМФ и в институт, сотрудники которого делали себе диссертации об океанских походах, не выходя из кабинета.
В 1977 г. я получил отчет за поход рпкСН 8 дивизии, которой командовал Николай Тарасович Иванов. Изучив представленные материалы и поработав с представителями разведки флота, я подготовил заключение для Командующего Флотом. Но внутреннее чутьё подсказывало мне, что в документах есть какая - то ошибка, на первый взгляд незаметная. Только на третий день я понял, в чем дело. Наши лодки несли боевую службу в отдаленных районах Тихого океана, пересекая 180 меридиан - место смены даты и восточной долготы на западную.
При ведении журнала боевых действий по вине штурмана не была проверена правильность перехода на другое наименование долготы. В результате по отчету лодка как бы дошла до меридиана 180 градусов, повернула назад и пошла на запад. В итоге вместо Тихого океана она оказалась в Сибири, передвигаясь по суше. Я представил себе, какой скандал мог бы разразиться, если бы я не заметил этого промаха, а документы попали бы в ГШ ВМФ в таком виде. Пришлось возвратить все документы в соединение и перепечатать половину отчета. Это только один пример небрежного отношения к работе с документами. Подобных случаев было много. Штурманам надо быть внимательными и отвечать за сведения, представляемые командованием корабля вышестоящим начальникам.
Такие казусные случаи возникают каждый раз, когда некомпетентные или недобросовестные люди занимаются своим делом.
