Шефство

Опубликовано в Старшина I статьи Томаткин Валерий Степанович "Моя срочная" Понедельник, 07 июня 2010 15:34
Оцените материал
(2 голосов)
22 июня 1966 года исполнилось ровно четыре года со дня моего призыва на службу. До демобилизации оставалось три месяца. А 2 июля меня в порядке шефской помощи неожиданно направили в пионерский лагерь вожатым 1-го отряда имени Героя Советского Союза, подводника, капитана 1-го ранга И. В. Травкина. Пионерлагерь был организован при школе № 8 посёлка Рыбачий. Начальником лагеря была Нина Алексеевна Кольцова, а воспитателем 1-го отряда — Элеонора Михайловна Бойкова. В моём отряде было 50 отчаянных сорванцов с пятого по седьмой класс. А всего таких отрядов было три.

Политотдел выдал мне удостоверение в том, что мне разрешалось «ежедневно с 9.30 утра до 19.00 вечера (кроме воскресенья, а также в понедельник с 14.30 до 19.00) хождение по маршруту: военный городок — школа № 8 пос. Рыбачий». В понедельник — только после обеда, т. к. до обеда — политзанятия, а это дело было святое.

Ребята очень развитые, любопытные, суматошные. Постоянно требовали внимания и полной мобилизации сил. Правда, с октября 1964 года по просьбе моего учителя Н. М. Мараевой я уже переписывался с 5-Б классом родной Пышминской средней школы. Кстати, это привело, в последствии, к тому, что я стал больше писать вожатой этого класса, а после демобилизации вообще на ней женился. Но кой-какой опыт общения с пятиклашками всё же получил.

Ежедневно мы проводили всевозможные мероприятия: устраивали походы на озёра Вилюй, Пресное, Лесное или просто в сопки, совершали поездки в П-Камчатский на экскурсии по памятным местам города, посещали музеи Боевой славы и краеведческий, побывали на городской телестудии. В своём посёлке проводили спортивные игры и соревнования с другими отрядами, занимались художественной самодеятельностью. Многие ребята хорошо играли на рояле, аккордеоне, баяне. Классические вещи исполняли не хуже приезжих гастролёров. Одна девочка прекрасно читала стихи.

В воскресенье, 10-го июля, мы съездили в Петропавловск на праздник рыбаков, проходивший на городском стадионе. День был чудесный. Народу собралось — тысячи. Посмотрели там большой концерт с участием артистов кино и эстрады — Виктора Авдюшко, Ирины Головко, Юрия Белова, Ал. Пена, болгарской певицы Маргариты Другаровой и многих других. В конце представления наши пионеры преподнесли всем артистам букеты цветов. Ребят сняли на киноплёнку и уже вечером показали по телевизору.

Интересным был четырёхдневный поход нашего отряда в Паратунку — знаменитую водо-грязелечебницу союзного значения. Начался он 16 июля. День был жаркий. Дождей не видели уже более месяца. Пошли всем отрядом — человек 50. Взрослых пятеро: воспитатель, вожатая и нас трое вожатых-мореманов. Добирались и на катере, и — на машине, и на своих-двоих, а где и — на четырёх. Преодолев километров 20 с гаком, добрались до цели. Все порядком устали — волокли на своих горбах семь палаток, 24 надувных матраса и сухой паёк на четыре дня. Но ничего, писка не было. И вот мы увидели эту знаменитую лужу. Небольшой четырёхугольный бассейн с целебной горячей водичкой, обрамлённый низенькой — до колена — кирпичной стенкой, рядом речушка с прохладной водой, и всюду груды трепещущих розовых тел отдыхающих. Недалеко ещё один бассейн, крытый — то ли зимний, то ли платный. Но нам больше подошёл открытый. Скинули мы с себя поклажу и одежду и попрыгали в воду.

Чувствуешь себя в этой воде, как в горячей похлёбке. Дольше 15 минут купаться нельзя, на сердце, говорят, отражается. Действительно, в горячей воде утомляешься быстро. В углу, где бьют ключи, вода очень горячая, дальше — немного прохладнее. На другом конце бассейна через небольшое окно вода выливается в речку. Глубина всего метра полтора. Дно усыпано камешками, до блеска отшлифованными тысячами ног. Но я в первый же раз ухитрился чем-то разрезать кожу на больших пальцах обеих ног. Но это не испортило мне впечатления. Как-никак, здесь даже Герман Титов однажды купался.

Совершив «паломничество», мы отправились дальше. Остановились у озера Лесного, между двумя пионерскими лагерями. День клонился к вечеру, да и небо что-то стало хмуриться. Разбили палатки, поужинали, и тут хлынул дождь — первый в это лето. Мы — в палатки, комары — за нами. Палатки двухместные, и в каждой набилось по семь человек. Хворост кончился, костёр почти погас, палатки стали промокать. А впереди ещё целая ночь. И до утра никто не сомкнул глаз. Но не от экстремальных условий. Всю ночь ребята горланили песни, галдели и плясали танец огня вокруг хилого костерка.

Настало утро. Надсаженные от смеха животы почувствовали голод. А дождь и не думал переставать. Но многие убежали купаться на озеро. Кое-чем позавтракали, а обсохнуть негде. Оглядевшись, обнаружили около нашего стойбища пустое строение. Перетащились со своим скарбом туда. Послали разведчиков в соседний лагерь попросить воды и сушилки. Воды нам дали. Но пусти лису... Пришлось директору лагеря и накормить нас, и сушилку дать, и фильм показать.

Дождь льёт, но у нас всё-таки крыша, стены, буржуйка затоплена — жить можно. Электричества тут нет, сидим при свечах. Пристанище довольно тесное для, того, чтобы разместиться на ночлег пятидесяти путешественникам. Кое-как втискиваемся. И снова неугомонная детвора бесилась до двух часов ночи.

На третий день дождь стал стихать. Чуть просохло, и мы договорились сыграть в волейбол и футбол с обитателями пионерлагеря. После игр пошли купаться, хотя на солнце и намёка не было — туман да сырость. Словом, погода шептала... Погрелись втроём. Слегка, конечно. Всё-таки на пионерской работе.

На четвёртый день, собрав свои манатки, отправились в обратный путь. Но уже другой дорогой — через город — 75 км на автобусе. До дома добрались около девяти вечера. Все целы, здоровы и невредимы. Из трёх ночей две почти не спали, но все бодрились и не унывали. Крепкий народ — пионеры!

Погода снова наладилась. Снова солнечно и жарко. Дождь, видимо, специально для нас был заказан, для испытания. Договорились, в следующий раз такое большое количество ребят в поход не брать. Хотя бы — половину. Каждого накормить, уложить — целая проблема.

Снова — походы, спортивные игры, поездки в город. 31 июля праздновали День ВМФ и закрытие пионерского лагеря. Утром была проведена торжественная линейка. Нас, шефов, поздравили с праздником, поблагодарили за работу и подарили по большой коробке фигурного шоколада. После обеда — состоялся концерт худ. самодеятельности и прощальный пионерский костёр. Остаток вечера провели в своём кругу воспитателей и вожатых за шампанским.

За месяц мы так привязались к своим пионерам, что наутро просто не могли оставаться в казарме и снова все собрались в школе. Ребята тоже рвались в походы, и нам разрешили ещё немного позаниматься с ними. 2-го августа мы были уже в пути. На этот раз в отряде было 24 человека кроме нас, вожатых. Маршрут пролегал через турбазу «Снежная», пионерлагерь «Камчатские зори», село Коряки, посёлок Южные Коряки, безымянное озеро и обратно тем же путём. В оба конца — более 200 километров. Поход продолжался пять суток при переменной погоде. Впечатлений было очень много, все были довольны. Жаль, что никто не захватил фотоаппарат. Виды природы были удивительные. Но и этот поход не был у нас последним. Самый запомнившийся — ещё впереди.

Накануне последнего похода обстановка была нервозная. Пионеры наседали: когда да когда пойдём в поход? Сначала не было руководителя. Затем не стали отпускать нас, шефов, когда руководитель был уже найден. Наконец, нас отпустили, но воспитатель руководителем отказалась пойти с нами. И это уже в последний день. Объявление о дате похода уже висело — выход 14-го, то есть завтра. Пришлось срочно опять искать руководителя. Наконец, нашли.

Утром к школе, где был назначен сбор, пришло всего 15 желающих: четыре девчонки и десять парней. Почти все из 8-го класса. Из нашего первого отряда пришло всего четверо. Остальные решили, что поход отменён из-за отсутствия руководителя. Лагерь уже был закрыт, и никто не хотел брать на себя ответственность за поход. Ждать больше не имело смысла, и мы отправились в путь. Мы — это руководитель Элеонора Михайловна Бойкова, студентка третьего курса пединститута Ольга Георгиевна Сопкина, трое шефов: Владимир Руднев, Виктор Будницкий и я и 15 школьников. Самому старшему — руководителю — 35 лет, самому младшему — её сыну Сереже — 9 лет. Им в походе больше всего и досталось.

Маршрут мы взяли сложный, но по своей неискушённости в трудностях такого похода, мы эти трудности и недооценили. Путь наш лежал через Начики (точнее, через 89-й километр в сторону Начиков), Туристский лагерь и — на Банные Ключи. Там должны мы были отдохнуть, выкупаться в горячих источниках и вместе с геологами вернуться обратно.
До туристского лагеря мы добрались к шести часам вечера. Там нас должны были снабдить картой и проводником. Первую свою ночёвку мы решили провести вблизи этого лагеря. Погода была чудная, и свои три палатки решили раскинуть на берегу речки. Приготовили себе ужин и беззаботно уснули.

То обстоятельство, что проводника в лагере нам не дали, и карты тоже не оказалось, нас не омрачило. Мы опоздали, и все уже ушли по маршрутам. Чтобы мы как-то могли сориентироваться, старший инструктор турлагеря довольно примитивно изобразил наш маршрут на листке бумаги и утешил, что до Банных Ключей километров 40, и можно дойти за сутки. Предстояло пройти вброд пять речек и преодолеть горный перевал Козельского. Однако предупредил, что этот путь сложный, и можно избрать другой — по тракторной дороге. Но мы — народ бывалый, нам давай что-нибудь посложней. Не смутило нас и то, что пополнить запас продуктов в лагере нам не удалось, а мы, понадеявшись на лагерь, сами тоже впрок не запаслись в городе. Но раз до цели всего сутки, мы и не волновались. На сутки у нас продуктов хватало.

Проснулись в семь утра, сварили завтрак, свернули палатки и — в путь. Хлеб свой у нас, правда, кончился, но в столовой лагеря нам дали две булки. Да перед самым отходом ребята выловили в речке крюком огромную кижучь — килограммов на 15. Захватили и её с собой.

Часа через три пути в стороне от нашей тропы мы заметили озеро. Повернули к нему. Время было обеденное. Пока варили одним ведром первое, второе и третье — подошёл вечер. Решили тут и заночевать. Остаток дня провели весело и шумно. Купались, собирали грибы, жимолость, шикшу, голубицу. Обед у нас довольно затянулся, поэтому ужинать не стали. Да и осталось всего полбулки хлеба. Оказалось, что и соль кончилась. Рыбу ели уже без соли. Многие начали предлагать вообще остановиться здесь и не ходить дальше. Тем более что хлеб и соль кончились, консервов совсем немного, а впереди ещё более тридцати километров бездорожья. Я тоже склонялся к этому варианту, но один из вожатых и несколько ребят упорно настаивали идти дальше. После долгих споров всё-таки решили продолжать свой поход. Не зря мол проехали 100 километров, а такое озеро у нас и дома есть. Под палатки нарвали травы, освободили вещмешки и тоже набили их травой — получились подушки. А одеяла мы несли с собой. Спали с комфортом.

Наступил день третий. Проснулся в шесть утра — привычка. Выкупался в озере, развёл костёр и вскипятил чай. В восемь все уже были на ногах. Сварили грибной суп, какао и доели последнюю половинку булки. В 10 утра снова вышли на тропу и двинулись дальше. Через километр увидели на берёзе затёску и на ней букву «Т» — тут, значит, сворачивать с дороги. Она пошла круто влево, а мы пошли по тропке вправо. День снова жаркий, грызут комары. Идём вдоль ручья уже часа три. Тропа то взбегает на высокий берег, то спускается к самой воде. Перешли вброд десяток ручейков. Вода ледяная. Стали подниматься на перевал. В расселинах ещё лежит снег. Барахтаемся в снегу, загораем, фотографируемся. В 14.00 скромно пообедали — три небольших баночки лосося на троих. Надеемся, что к вечеру дойдём до Банных Ключей, а там геологи снабдят нас провизией. Часам к четырём дня поднялись на перевал. Картина чудесная: кругом высокие сопки, в долинах — джунгли. Вокруг красивейшие цветы.

Тропа снова идёт по кедрачу и ольхе. Еле продираемся. Воспитательница и её сын стали отставать. Приходится постоянно их дожидаться. Тропа часто теряется среди густых зарослей и массы ручейков. Переходим их, не разуваясь — пришлось бы слишком часто снимать да надевать обувь. Вдруг на илистом участке тропы мы увидели огромный медвежий след, и совсем свежий. Даже ямки от когтей не успел ещё илом затянуться. В это время года медведи не нападают на людей, если их не дразнить, но всё же стало как-то не по себе. «Топоры передать вперёд!»,- прозвучала бодрая команда. Наше «вооружение» составляли три маленьких топорика размером с молоток и несколько перочинных ножей. Так что встречи с медведем можно было не бояться. Медведю, конечно, достаточно слегка махнуть лапкой, и мы бы разлетелись, как комары, но когда сжимаешь рукоять топора, чувствуешь себя гораздо уверенней. Следов человека мы так и не увидели нигде, а медвежьи — по всей тропе. Так и шли мы за косолапым, пока нас не настигли сумерки.

Остановились около какого-то ручья. С установкой палаток пришлось повозиться. Земля возле речки каменистая, колья никак не хотели вбиваться. Пришлось их обкладывать камнями. Развели костёр, слегка обсушились, поели немного оставшихся консервов, попили чаю с остатками сахара и легли спать прямо на камнях — траву рвать уже было некогда, стемнело быстро. По расчётам сегодня мы должны были уже дойти до назначенного места, но, увы! Я ещё прошёл вперёд километра четыре, пока тропу ещё можно было различить, но никаких признаков людей или жилья не обнаружил.

Ночь прошла спокойно. «Хозяин» не наведывался. Наступил четвёртый день нашего путешествия. Проснулись в семь утра. На завтрак — кружка чая без сахара, без хлеба, без масла и без надежды утолить голод. Всего лишь кружечка чая. А студентке Оле даже и этого не досталось. Пустились дальше в путь. А тропа всё больше и больше уклонялась влево. Шли по огромному лугу. Трава по плечи. Много жимолости, и мы набивали этой ягодой свои пустые желудки. Дальше — снова Кедрач, ольха, крапива и бесчисленное количество ручьёв. Снова по пояс мокрые, искусанные мошкой и комарами. Идём без обеда. Рады бы, да поклевать нечего. Осталось несколько баночек консервов, но это — НЗ.

Перешли широкую быструю речку. То ли это Банная, то ли Прямая — спросить не у кого, а медведь не скажет. Тропа пошла вверх по этой речке, перебегая, то на правый, то на левый берег, потому что или слева, или справа от самой воды начинали подниматься отвесные скалы. Самый младший — Серёжка Бойков — начинает хныкать. Брести по ледяной воде, по скользким камням, когда быстрое течение почти сбивает с ног, и старшие едва выдерживали.

В 16.00 провели совет племени. Видимо, заблудились, и никаких Банных Ключей нам не видать. Решили возвращаться. Но идти снова по ледяной воде, по своим старым следам, делая большой круг, не хотелось.

Когда мы подходили к перевалу Козельского, я запомнил его особый зубчатый рисунок. И теперь, ориентируясь на него, предложил идти напрямую. Пробираться придётся совершенно безо всяких тропинок, но зато путь короче.

Решили идти напрямик. Трава — в рост человека, местами — и выше. Каждый шаг даётся с трудом. Как обычно, иду впереди, раздвигая руками стену плотных трав и зарослей. Сквозь кедрач и ольху еле продирались. Постоянно приходилось карабкаться на крутые склоны сопок и по-суворовски спускаться с них. Жара. Комары. Под ложечкой сосёт. Но — ничего, идём бодро, напевая свою походную песню:
«Ты снова идёшь со стадом диких слонов
среди лиан, среди болот и лесов...»
Ну, почти, как про нас. Идём, не останавливаясь до 21.00, пока не стемнело. Весь день шли на одной кружке кипятка — и ничего, выдержали. На ужин — несколько оставшихся баночек консервов на всех 20 человек — это, в среднем, по микроскопическому кусочку рыбки на брата. В 22.00 — отбой.

Мы уже пятый день в пути. А по плану должны быть уже дома, до которого ещё не известно, когда доберёмся. Утром вскипятили ведро воды, бухнули в него баночку рассольника, попили этой жижи и побрели дальше. Снова по пояс в воде и с ног до головы в комарах и мошке. Полное бездорожье. Трико на моих коленях давно расползлось, кеды, теперь уже бывшие, или то, что от них осталось, привязано к ступням тесёмками. Веду прямо на перевал, ориентируясь по солнцу. Из высоченной травы и густых зарослей кроме солнца больше ничего и не видно. Около трёх часов дня, наконец-то, вышли на старую тропу, ведущую через перевал. Ура!

Облегчённо вздохнув, решили идти сразу до турлагеря, хотя и ночью. Дорога уже знакомая. Снова карабкаемся на перевал. На вершине наши силы почти иссякают. Падаем на мох, едим ягоды, которых тут очень много. Тем временем подул сильный северный ветер, пополз туман. Когда шли вперёд на этом перевале изнывали от жары, а теперь — от холода. Пошёл дождь. Серёжка снова хнычет, остальные держатся молодцом. Идём дальше. Тропинок теперь масса, и все они расходятся в разные стороны. Сопки в тумане, солнца не видать. Снова — медвежьи следы. По какой тропе идти — не понятно. Пошли по самой торной. А дождь припускает. Все вымокли до нитки. Намокшие мешки стали тяжёлыми. Под ногами — болото, сверху — льёт как из ведра. Спешим выйти на дорогу к лагерю, а дороги всё нет. Стемнело. Поняли, что пошли в противоположную от лагеря сторону. До перевала, даже до озера я вёл безошибочно, а тут — завёл! Мне казалось, что если по дороге вперёд горная гряда оставалась справа, то на обратном пути она должна быть, естественно, слева. Но, видимо, с благополучным выходом на перевал после напряжённых скитаний мозг расслабился и всё пустил на самотёк.

А дождь всё усиливался. Тьма — кромешная. За стеной ливня пальцев вытянутой руки нельзя было разглядеть. О поисках дороги и думать было нечего. От холода трясло, как в лихорадке. Надо было как-то устраиваться и дожидаться утра. Нащупали кедрач. Берёзу в такой ливень не разожжёшь. Кусок берёсты и спички хранили мы в целлофане, и сумели разжечь под навесом палатки небольшой костёр. Но кедрач руками ломался плохо, и топорики мало помогали. Ветки быстро прогорали, и ливень быстро погасил наш очаг. С большим трудом установили на ощупь свои палатки и забрались в них. Кто сидя, кто лёжа дремал. К трём часам ночи наша палатка оказалась затопленной. Сидим на мешках, а ноги по щиколотку — в воде. И сверху капает. Дождь льёт, и выходить из палатки всё равно не хочется.

Шестой день нашего похода стал последним. Когда чуть рассвело, собрали свои пожитки и пошли искать дорогу к турлагерю. Побродив изрядно по болоту, наконец, наткнулись на знакомую тропу, а затем и на дорогу. Сразу приободрились. Да и дождь начал стихать. Идём по дороге — кто в обуви, а кто и босой, в одних носках — всё равно до ушей мокрые, но горланим свою песню. Почти нигде не отдыхаем. Только остановились съесть две банки шпротов (НЗ) на всех и по чайной ложке тушёнки — не еда, а только запах.

К пяти вечера добрались до турбазы. Дали нам три булки белого хлеба и соли. Но оставаться ночевать ещё ночь в мокрых палатках и мокрой одежде никому не хотелось. Через два часа сели на проходящий автобус и двинулись в город. В автобусе снова пели песни, острили над своими злоключениями. Столько пробыли и в холоде, и в голоде, и хоть бы что! Даже никто насморка не получил. Видимо, наши организмы так мобилизовались, что стали невосприимчивы ко всем тяготам. Нет еды, и не хотелось есть. Усталости тоже никто не чувствовал. В два часа ночи на попутном катере мы вернулись в Рыбачий. Так завершился наш самый памятный поход по земле Камчатской.

Небольшое дополнение: в городе мы купили ребятам компот, а за одно прихватили себе две бутылки «Анапы». Проводив детей и учителей, мы по дороге в казарму осушили эти бутылки, досталось по полтора стакана каждому. Но удивительно, что я совершенно не почувствовал никакого влияния алкоголя — так сильно был настроен организм, хотя кроме жимолости последние четверо суток я почти ничего не ел.

В кубрике взглянул на себя в зеркало — худой, обросший, сам себя еле узнал. Сразу лёг на койку и проспал до обеда. Проснулся — в казарме кроме дежурного никого нет. Оказывается, наш экипаж два дня назад вышел в море. Вместо меня пришлось брать электрика из другого экипажа. Не знаю, может быть, у кого-то из-за моего опоздания были неприятности, но мне никто претензий так и не предъявил.

От родителей наших ребятишек нареканий тоже не было. 1-го сентября в школе проходила торжественная линейка. Поздравил всех своих подшефных с наступлением учебного года, подарил им самодельные стихи о нашем последнем походе. Все ребята были довольны и весело вспоминали наше лагерное лето.

За полтора месяца с пионерами 1-го отряда и его воспитателями у меня сложились добрые, дружеские отношения, о которых я с теплотой вспоминаю до сих пор.

Интересно было бы узнать, как сложилась их дальнейшая судьба, где теперь Саша Жовтяк, мастеривший космическую ракету; озорная девчонка Таня Гиленко, маленькая хрупкая девочка Наташа Бархатова, которую, почему-то, называли Раффлезия; сестрички Рита и Света Ковальчук, Миша и Серёжа Бойковы, младший из которых участвовал в нашем последнем, трудном походе; Мила Боева, Нелли Сулейманова, Таня Лазаренко, Саша Рябцев, Саша Носенко, Таня Казанцева, Валя и Володя Шумейко, Люда Гончар, Таня Сауляк и десятки других замечательных ребят. Может быть, они случайно увидят свои имена, вспомнят, отзовутся...

Итак, позади 4 года и 4 месяца моей срочной службы на флоте. Они пришлись на самые лучшие годы моей юности и стали лучшими годами моей жизни. 23-го сентября 1966 года в 10.50 местного времени самолёт, оторвавшись от камчатской земли, унёс меня туда, где всё начиналось впервые.
Прочитано 6269 раз
Другие материалы в этой категории: « Интересы Стихи »
Авторизуйтесь, чтобы получить возможность оставлять комментарии

Пользователь