Сборник стихов "Памяти двадцати восьми"

Опубликовано в Старшина I статьи Ветчинников Владимир Алексеевич Понедельник, 07 июня 2010 15:07
Оцените материал
(5 голосов)
От автора

35 лет назад, в феврале 1972 года на ПЛАРБ К-19 произошла авария — пожар в подводном положении, в огне которого сгорели судьбы двадцати восьми моряков-подводников.
В память о погибших, а также с посвящением экипажу Атомного Подводного Ракетного Крейсера «Орел» этот небольшой сборник стихов, написанных в период осени 1972 года по весну 1975 года при прохождении действительной службы на К-19.

С искренним уважением, старшина I статьи (запаса) Ветчинников  В. А.
г. Орел, октябрь, 2007 год

Краткая биография:
Ветчинников Владимир Алексеевич, родился в с. Мельшино, Болховского р-на, Орловской области 02 апреля 1954 года. В 1962 году вместе с родителями (отец — военный штурман) переехал в г. Токмак, Киргизской ССР, где и закончил среднюю школу в 1971 году. 11 мая 1972 года был призван в ВМФ. Учебка в Кронштадте где-то до 20 декабря 1972 г. (песня «Ты, мама, не печалься, я — матрос» подписана этой датой), а 31 декабря 1972 года песня «Я служу на атомных» подписана уже «Север-Гаджиево». На К-19 был электриком (в песне «Блюз электрика-подводника» есть строки «Я не ангел, я — бог восьмого, я электрик подводной лодки».) 12 мая 1975 года -ДМБ- вернулся в г. Токмак. В августе 1975 года, после увольнения отца в запас, переехал в г. Орёл. Работал трубокладом, каменщиком, колесил по стране. В 2002 году — инсульт, инвалидность. Умер 27 ноября 2007 г.

От издателя.

Через месяц после того, как было решено издать сборник стихов, Владимир Ветчинников трагически ушёл из жизни. Он выбрал для публикации только 9 стихотворений, которые посчитал лучшими. Я же, в память о брате, решил издать весь цикл его стихотворений, относящийся к периоду его флотской службы с 1972 по 1975 годы. Расположенные в хронологическом порядке, эти стихи, как мне кажется, наиболее полно отражают срез того времени глазами молодого парня Советской Страны, который из «салаги», тоскующего о «гражданке», превращается за годы службы в Моряка ВМФ СССР. То было время «холодной войны», время, когда только упоминания о трагедиях на флоте подвергались жесточайшей цензуре, но некоторые песни, написанные на стихи Владимира, пусть и сильно переделанные, дошли до наших дней
Надеюсь, что современным морякам ВМФ России будет интересно узнать, о чём думали их сверстники почти два поколения назад. Ведь это вечная тема...

Cергей Ветчинников.

Где вы...?!!

Где вы, девушки милые, скромные?
Далеко нас от вас увезли,
Разделили нас дали огромные,
И не видно родимой земли.

Где вы, те, что любили и холили,
Здесь, девчата, без вас нелегко.
Нас законом в Морфлот заневолили,
Завезли далеко-далеко.

Где вы, девичьи губы далёкие,
Всё в былом, так угодно судьбе.
И встречая здесь зори нелёгкие
Я порой сомневаюсь в тебе.

Где вы, чистые чувства невинные,
Кто их будет комкать и топтать?
Кто из бывших друзей в ночи длинные
Тебя будет ласкать, целовать?

Где же вы? В ожидании твёрдые,
Где любящие души, сердца?
Где красивые, милые, гордые,
Что с тобою всегда до конца?

Где вы? Не было вас ожидающих:
Верность, дружба — всё книжная муть,
И утешив вас «нежных», «страдающих»
Наше место займёт кто-нибудь.

Кронштадт 13/VI/1972 год

Последнее письмо.

Послушай, милая, я долго ждал ответа
На письма те, что я тебе писал,
Прими последнее с усмешкой иль с приветом,
Пойми, что в нём тебе я всё сказал.

Ты всё забыла. Помню летний вечер,
Неспешно надвигающийся мрак,
Твои бессильные опущенные плечи
И горечь в зацелованных губах.

О, эти губы! Горечью полынной
В последний раз меня вы обожгли,
В последний раз перед разлукой длинной
Глаза твои манили и вели.

Твои глаза, улыбкой согревая,
Сейчас мне часто снятся по ночам,
Ведь мы ценили, милая, родная,
Одну лишь страсть, всё остальное — хлам.

Одну любовь, любовью сыт не будешь,
Тоска в улыбке твоего лица,
Я знать не мог, как скоро ты забудешь
Всё то, что раньше грело нам сердца.

Ну что ж, забудь матроса в синей робе,
Ласкай других любя и не любя,
Но если вновь схлестнутся наши тропы
Напомню, кто был первым у тебя.

Кронштадт 29/VI/1972 год

А что делать?!!

Свет потушен, казарма давно
Спит. Ребята умаялись очень.
Я в наряде, открою окно,
Я люблю эти звёздные ночи.

Море дремлет, а мне тишина
Навевает тоску и досаду,
Что то шепчет, казалось, она,
Не пойму только что, и не надо.

Вот и осень стучится в окно,
Бабье лето цветёт, увядает,
С веток листья опали давно,
Птицы стаями в даль улетают.

Улетают туда, где теплей
Ближе к Югу (скажи-ка на милость),
Я южанин до мозга костей,
Не по мне Север — стужа и сырость.

Я, конечно, не нежный цветок,
Не взращён за семью я стенами,
Но всю службу послал бы, коль смог,
Я немедля к чертям с матерями.

По призванию я не матрос,
И скажу откровенно, не споря,
Мне милей твердь земли, шум берёз,
Я не верю в романтику моря.

Я не вижу романтики в том,
Месяцами гнить в толще пучины
Или вспыхнуть горящим костром
Из-за спички, зажжённой кретином.

Нет, такая судьба не по мне,
Мне б сейчас от Карпат до Памира
Прошагать с рюкзаком на спине
И подальше от всех флотов мира.

Вот приказом в Морфлоте служить...
И служу, свою думку лелея,
Как и все, я люблю тебя, жизнь,
Но придётся — отдам не жалея.

Кронштадт 10/VIII/1972 год

Ну и пусть!

Я считал, что всегда мне везло
Чтоб ни делал и где бы я не был,
Что всем бедам и грозам назло
Светит солнце мне с чистого неба.

Я считал: невозможного нет,
И студентом я был и рабочим,
И всегда мне дарили привет
Непокорные девичьи очи.

Но труба протрубила: «В поход!»,
В синей дымке растаяли сказки,
Я ушёл на три года в Морфлот...
Где вы, милые девичьи глазки.

Всё прошло и любви больше нет.
Кто б согрел и утешил бы, кто бы?
Вместо модных клешей и штиблет
Я таскаю матросскую робу.

Но тоска по любимым пройдёт,
Ведь весенняя песня пропета
И теперь ни одна не пришлёт
В письмеце ни любви, ни привета.

И когда-то вернусь я домой,
А не встретит никто — и не надо,
Улыбнётся лишь домик родной,
Ведь к другому ушла моя Лада.

Кронштадт 13/XII/1972 год

Песня.

Ты, мама, не печалься, я — матрос,
Давно нас в робы синие одели,
И нет таких штормов на свете, гроз,
Которые б матроса одолели.

Прибой мне заменяет шум берёз,
Моряк — подводник умирает молча,
Ты, мама, не печалься, я — матрос,
И надо мною вод солёных толща.

Отвечу на незаданный вопрос,
Всегда с тобой во льдах, в глубинах синих,
Ты, мама, не печалься, я — матрос,
И ты гордись, родная, своим сыном.

Кронштадт 20/XII/1972 год

Я служу на атомных (песня)

Где-то под небом латаным
Хлещут друзья мои водку,
А я служу на атомных
И ношу пилотку.

Нет здесь шальной романтики -
Тундра и голые скалы,
На «громыхалах» бантики,
А в глазах тоска.

Мама, милая мама,
Белый мне свет не мил,
Солнышка б хоть малость,
Я бы тогда не ныл.

Где-то в квартирах каменных
Люди поют, веселятся,
А я служу на атомных
И мне девчата снятся.

Север — Гаджиево 31/XII/1972 год

Судьба «К-8» (1970)

Родная, не узнаешь ты сама,
Да и никто об этом не узнает,
Как пеленой скрывает берег тьма
И за кормой бурун косой вскипает.

И как за мног суток тишина
Рвёт уши и расшатывает нервы,
И как о борт крутая бьёт волна
Морей, в глубинах чьих прошёл ты первым.

И может так случиться, что родным,
Которым снишься ты ещё ребёнком,
Придёт, взрывая болью душу им
Казённая скупая похоронка.

Заплачет мать, застонет и отец,
Враз постарев, скупые вытрет слёзы,
Но даже им не скажут про конец,
Который был у сына их — матроса.

Годами будет в тишине лежать
Его подлодка, в тёмной мгле пучины,
Но ещё долго мать не будет спать
Не веря вести об его кончине.

Вы с нами, парни, вы в сердцах живых.
Пусть многое изменится на свете,
Но память о подводниках лихих
Останется, зовя других к победе!

Север — Гаджиево 1/I/1973 год

Надежда.

Девчонка, милая, отсюда как с Кронштадта
Матросские скупые письма шлю,
И пусть они, пройдя сквозь все преграды,
Тебе расскажут — Я тебя люблю!

Люблю тебя, ведь ты об этом знаешь,
Далёкого матроса будешь ждать?
Я верю, дорогая, понимаешь
Какой экзамен надо сдать «на пять»!

В цветеньи дня, в ночную непогоду
Через три года я приду назад,
Но что мне, в сущности, военные три года
Когда мне светят девичьи глаза.

Твои глаза, то нежные в печали,
То ласковой улыбкою бодрят,
И сны мои недолгими ночами
Твоими милыми губами говорят...

Север — Гаджиево 1/I/1973 год

Прибыл...

Прочь в былое службы 8 месяцев,
А конца не видно и не светится.

В это время изменилось многое,
Я бреду теперь другой дорогою,

Распрощался с тихой лужей Балтики,
Вдаль погнался за шальной романтикой,

И служу сейчас почти что в Арктике.
Что хорошего в такой «романтике»?

Север жмёт ветрами и морозами,
Милыми мечтами длиннокосыми.

А во снах — девчата синеокие
Раны треплют, старые, глубокие.

А вокруг лишь сопки молча высятся,
Ледовитый с рёвом мечет — крысится,

Да ещё от инея морозные
Корабли стоят немые — грозные.

Оживут как вдруг, взревут турбинами,
Изжуют, проволокут глубинами,

Завлекут..., а может целым выплюнут.
Если так, тогда ещё я выплыву.

Если так, то я ещё поплаваю
Где-то возле, у, иль под Державою.

Хоть у бога, хоть у чёрта в печени,
Что тут ныть — работа, делать нечего.

А когда лишь службы день останется
ДМБ в улыбке мне оскалится.

Вот тогда взгрустну, что годы лучшие
Ты во снах меня, родная, мучила.

А потом весенним разноцветием
Я приду домой, к родным отметинам.

Пусть встречают всяко-проче-разные
Сине-серо-каре-черноглазые!

Север — Гаджиево 2/I/1973 год
К Ю. А.

За окном завывает непокорная вьюга,
«Северянин» озлобясь ломит окна в домах.
Здесь на Севере дальнем я мечтаю об Юге,
О зелёных деревьях, о журчащих ручьях.

А за окнами море, неспокойное море.
Волны брызгами сыплют, бьются в серый гранит.
Где же ты, моя радость, где же ты, мое горе,
Неужели год счастья навсегда позабыт?

Неужели забыты те весенние ночи,
Клейкий запах листвы, терпкость влажной земли?
Я хмелел, заглянув в твои карие очи,
И опять до утра пели нам соловьи.

Вспомни знойные дни, вспомни море прохлады,
Иссык-кульский прибой прочертил лунный путь,
А теперь ты в письме пишешь: «Помнить не надо,
То, что было, прошло и назад не вернуть.»

Может ты и права, может так оно лучше.
Ты решила сама, я б решиться не смог,
Но тогда перестань меня письмами мучить,
Не терзай, я прошу, ложью ласковых строк.

Моря — Гаджиево 12/I/1973 год

Той, которая будет...

Я тебя разбужу на заре,
Закидаю букетами роз,
Перебью полумрак на дворе
Нежной влагой предутренних рос.

Загляну в дорогие глаза,
Застучит мотоцикла мотор
И помчится дорога назад,
Извиваясь среди снежных гор.

Голубые вершины горят
Дымкой розовой в ранних лучах,
Невесомо, казалось, парят,
Разгоняя предутренний мрак.

Духи горные будут нас гнать
Сквозь волшебный неведомый лес,
Мы несёмся рассветы встречать,
Ждём от утра красот и чудес.

И стремится навстречу заря
По росистой траве босиком,
Пусть с насмешкой шумят тополя
Обвеваемые ветерком.

Пусть искрится тугой водопад,
Разгоняя тоску и печаль.
Я готов много лет и в подряд
Лишь с тобою рассветы встречать.

Но пока что, любимая, я
Лишь грущу о далёкой земле.
Ты дождись, дорогая моя,
Я тебя разбужу на заре!

Моря — Гаджиево 13/I/1973 год

Памяти двадцати восьми (1972) с «К-19»

Автономке конец, путь на базу, домой.
Тихо лодку глубины качают.
Спит девятый отсек, спит девятый жилой,
Только вахтенный глаз не смыкает.

Что он думал тогда, может дом вспоминал,
Мать, друзей или очи любимой...
Резкий запах чужой, вдруг мечты оборвал.
Что такое? Несёт вроде дымом?

Доложить? Ерунда! Не уйдет никуда,
И в «центральном» ведь люди, не боги...
Поздно! Пламя ревёт, но успел — душу рвёт
Перезвон аварийной тревоги.

Кто читал, отдыхал, или вахту держал
По постам боевым разбежались,
А в девятом, кто встал, кто услышал сигнал
За себя и за лодку сражались.

Ну а кто не успел, тот заснул навсегда,
Не почувствовав, что умирает
Что за миг до конца им приснилось тогда,
Никогда и никто не узнает.

За живучесть борьба! Ставка — жизнь! ИП забыт,
Гидравлические рвутся трубы.
Смерти страх. К переборке восьмого открыт
Путь огню! Дым и новые трупы!

Бьет струя ВПЛ, но огонь не поник,
Тщетно ищут спасенья в десятом...
Сквозь удары туда пробивается крик:
— Что ж вы держите?!!! Сволочи!!! Гады!

Отзывается сердце на каждый удар,
Рядом гибнут свои же ребята,
И открыть бы... Да нет, смерть войдет и сюда.
И седеют от криков в десятом.

Тишина. Нет страшнее такой тишины...
Смирно! Скиньте пилотки, живые.
Двадцать восемь парней, без вины, без войны
Жизнь отдали, чтоб жили другие.

Встаньте все, кто сейчас праздно пьёт и поёт,
Помолчите и выпейте стоя!
Наш подводный, ракетный, наш атомный флот
Салютует погибшим героям!!!!

Док-Северодвинск 11/II/1973 год

Весна 1973 года

Вот и сюда, к нам, пришла весна,
Ожил суровый холодный Север,
Гибнет в ручьях «ледяная страна»,
Солнышко греет, а я не верил...

Ждал, что опять заведут ветра
Песню снегов, подвывая вьюге,
Как это было ещё вчера,
Ну а сегодня? Тоска по Югу.

Я не южанин, но долго жил
В мирной долине, средь скал угрюмых,
Рос там, учился, страдал, любил,
Да и сейчас там, в смятенных думах.

Это весна обдала тоской,
Сердце заставила биться чаще.
Поднадоел мне простор морской,
Год без весны — это что-то значит?

Год без любви, без девичьих глаз,
Год моряка, а домой не скоро...
Пусть же друзья наши выпьют за нас,
И за Весну и за тех, кто в море.

Баренцево море 30/III/1973 год

Зачем?!

Миллиончик годков, эдак к прошлому,
Вот на этой Земле — изначальной
Появился незваным непрошенным
Питекантроп — наш родоначальник.

Прекратив жизнь звериную целостно,
Оборвав круг времён бесконечности,
Повисел на хвосте, щёлкнул челюстью
И на две опустился конечности.

Жизнь разумную начал уверено,
Шевельнув мозговою извилиной,
Коммунальную сгрохал пещерину,
Где и жил и плодился усиленно.

Бил дубиною гордого мамонта,
Ел сырьём, не заботясь об этике,
И считая зверюшек обманутых
Научился простой арифметике.

Поклонялся он грому и молнии,
Мазал кровью придуманных идолов
И потомков учил, что б те помнили,
Чтили эту гремящую видимость.

Ужасался затмению малому,
Рвал волосья при землетрясениях,
Да откуда ж и знать-то отсталому,
Что природные это явления.

Но упрямо тот предок затрагивал
Корни знаний, ведущие к Истине,
Он прогресс по спирали вытягивал,
И умнел век от века, и выстоял.

И сейчас человек ходит козырем
С головы и до пяток в синтетике,
Потребляет громадными дозами
Атеизм, геофизику, этику...

Не дубиною машет при случае -
Бомба атомная его кредо...
Так зачем же прогресс ты раскручивал,
Мой далёкий, неведомый предок?!

Баренцево море 31/III/1973 год

Сон

Часто снится сон, довольно странный,
Вероятно, тосковать начал,
Словно ранним летом, утром ранним
Девушку я где-то повстречал.

Стройная, красивая как в сказке,
Словно песня, милая весна,
Взглядом одарила словно лаской
И с собою сердце унесла.

Я глядел ей вслед, и мне казалось,
Гордая в той неземной красе
Шла она, едва травы касаясь,
Босиком по утренней росе.

Кто ты, дорогая незнакомка?
Чудо? Быль? Иль памяти мираж?
Ты вписалась весело и звонко
В этот тихий утренний пейзаж.

И скажу, ребята, между нами,
Я в душе молил — остановись,
Я шептал вдруг сохшими губами -
Прежде чем исчезнуть — обернись...

Нет. Прошла как эхо над горами.
Просыпаюсь — в сердце пустота.
Кто же ты, что снишься мне ночами?
Где ты, недоступная мечта?

Будет день сменять прохладой вечер,
Но в один из многих дней в году
Я негаданно, нежданно тебя встречу.
Где? Когда? Не знаю, но найду!

Атлантика 28/IV/1973 год

Приди...!!!

Ты далеко, но ты со мной,
Приди ко мне, приди сюда
И ярким днём и в шторм ночной
Приди на миг и навсегда.

Приди во снах, приди в стихах,
Согрей меня своим теплом.
Приди в моих шальных мечтах
О предстоящем и былом.

Взглянуть в глаза родные дай,
Я верю: ждёшь и будешь ждать.
А если нет? Тогда прощай,
Тогда мне нечего терять.

Приду домой и буду пить
Как только может пить матрос,
Ласкать других, других любить
Под сенью зелени берёз.

Конец всему, конец мечтам,
Что было дорого — уйдёт,
Лишь будет сниться по ночам
Далёкий край, Подводный флот.

Север -Гаджиево 2/VII/1973 год

Знакомство малое, с утра, да пьяный вечер,
Да неожиданный, шальной ночной роман,
И вот дрожат твои нагие плечи,
Которые я жарко обнимал.

Мне б пожалеть, утешить тебя надо,
Иль, на худой конец, поцеловать...
Нет, не могу, ведь ты хотя и рядом,
Но через ночь, и эту вот кровать.

Север -Гремиха 1/VIII/1973 год

Гремиха (песня)

Судьба морская бросает лихо,
Что будет — скрыто в полярной мгле,
И вот матроса встречай Гремиха -
Кусочек ада на земле.

Эх, Гремиха, ты, Гремиха,
На карте точка и ветра вой,
Какого чёрта я здесь в Гремихе.
Ах, мама, я хочу домой.

Придём на камбуз, ухватим ложки,
С зари на лодке и до зари,
Глотаем клестер с сухой картошки,
Грызём ржаные сухари.

Эх, Гремиха, ты, Гремиха,
На карте точка и ветра вой,
Паршиво кормишь ты нас, Гремиха.
Ах, мама, я хочу домой.

Отслужим сроки — к вину, к чувихам,
Встречай Гражданка, флот — будь здоров!
Прощай подлодка, прощай Гремиха,
Страна дождей и семи ветров.

Эх, Гремиха, ты, Гремиха,
На карте точка и ветра вой,
Ночами снишься ты мне, Гремиха.
Мама, я приду домой.

Север -Гремиха 5/VIII/1973 год

Путёвка в Жизнь (песня)

Путёвка выпала на флот, на Северный,
Не нужен больше нам, какой иной.
Сильны подводники оружьем вверенным,
Мужскою дружбою, морской судьбой.

Сильны подводники морскими кадрами,
Стоит незыблемо Советский Флот,
К победам радостным зовёт нас Партия,
Под стягом Ленина, вперёд ведёт.

Вскормила Родина нас грудью щедрою,
Растите сильными — наказ дала.
Продула служба нас штормами, ветрами,
Души и сердца часть себе взяла.

Девчата милые, встречайте ласково,
Матрос отслужит срок, матрос придёт,
Но глядя в глазки вам, он вспомнит сказкою
С сиянье Севера Могучий Флот!!!

Север -Гаджиево 12/X/1973 год

Присяга (заказ)

Матросы, мы все принимали присягу,
А это не только нам текст надо знать,
Не просто формальность, прочесть по бумаге,
А надо всем сердцем принять.

А надо своими делами ответить
На строк суховатых и страстных накал
И в памяти накрепко надо отметить
Тот день, когда ты присягал.

Клялись мы народу, Советской Отчизне
Оружием, Партией данным, владеть.
Клялись беззаветно ни крови, ни жизни
За Родину-Мать не жалеть.

Когда наше мирное небо застлали
Зловещие тучи фашистской чумы
Не дрогнув, сражаясь, бойцы умирали,
Присяге, оставшись верны.

Храним мы солдатскую доблесть народа,
Пусть кто-то опять нам пророчит войну,
В труде и в учёбе и в дальних походах
Клянёмся сберечь тишину!

Север -Гаджиево 15/XII/1973 год

Алёнке (заказ)

Здравствуй, мой Ленинград, дорогая Алёнка!
Ты быть может в кино, иль гуляешь сейчас.
Я читаю письмо от тебя, незнакомка,
И не раз, и не два, а в который уж раз.

За спиной у меня годы долгие службы,
Знал я шторм и огонь знал, глубинный покой.
Верю в руки друзей, чту матросскую дружбу.
Почему же сейчас сердце полно тоской?

Может, вспомнился дом и сверкающий Невский,
Может, что-то простить и забыть не могу,
Может просто сейчас поделиться мне не с кем
Тем, что дорого мне, что в себе берегу.

Здесь мы вахту несём, на земле и в глубинах
Вдалеке от родных и заботливых мам,
А ночами мне снится мой город любимый,
Гул толпы, рёв машин и сиянье реклам.

В общем, всё это муть, может так оно лучше,
Что звезда далеко, что сияет маня.
Не к чему мне сейчас тебя лирикой мучить,
Я не знаю тебя, ты не знаешь меня.

И ещё, ты пиши, по возможности, чаще.
Я отвечу на всё, что захочешь узнать.
Для матроса привет очень многое значит,
С нетерпеньем я писем твоих буду ждать.

Север -Гаджиево 20/XII/1973 год

Сдача — Задачи (песня-шутка)

Все на лодке в тихой панике у нас,
Ведь сегодня, мы сдаём задачу — Раз.
И откуда навалилася беда?
Эх! Хоть бы спрятаться куда.

По тревоге, разбежались по постам,
Дай бог ноги, да по тёмным по местам.
Что ни «шхера», там подводчики сидят,
Лишь только челюсти стучат.

Мы с Сережей задержалися пока.
«Нам бы тоже...», — начал я издалека.
Он засмеялся и одно в ответ мне гнёт -
Авось их мимо пронесёт.

Не проносит, погорел дружочек мой,
Взяли, просят книжку, номер боевой.
Я как увидел, подхватился и бежать...
Лишь переборки дребезжат.

Вроде смылся, отдышался кое-как,
Всё же тяжко, я ведь бегать не мастак.
Эх жалею, что на зарядках не бывал -
Вот бы рекорды выдавал!

Так и бегал, вытер робой все трюма -
Это дело, тоже «требует ума».
Грязный мокрый, вылез — белый свет не мил,
Идти на камбуз нету сил.

Нет уж, братцы, мы конечно хороши,
Но если браться, так уж браться от души:
Сдать задачу, а потом спокойно жить,
Служить себе и не тужить!

Север-Гаджиево 31/XII/1973 год

Огонёк (песня)

В автономку подводника провожала жена,
Обнимала и плакала офицера она,
Но лишь скрылся за сопками кормовой огонёк,
А в квартире у жёнушки уж другой паренёк.

В портупею затянутый словно писанный франт
Обнимает красавицу лейтенант-интендант.
А в глубинах Атлантики парень вахту несёт,
Верит, ждёт сероглазая, этим дышит, живёт.

Офицеру-подводнику не к лицу унывать,
Надо лишь ненаглядную поверней выбирать,
Чтоб любыми глубинами смог пройти паренёк,
Зная, ждёт, беспокоиться дорогой Огонёк.

Баренцево море 12/I/1974 год

Последний удар

Опять прорываем рубеж ПЛО,
Под нами 6 000 пучины бездонной,
А где-то над нами тепло и светло,
Но ждут нас вверху «Орионы».

Режим тишины и турбина шумит
Как люди, не смея вдохнуть полной грудью,
За корпусом прочным, казалось, журчит:
«Забудьте! Забудьте! Забудьте!»

Забудьте о том, что вас ждут на земле,
Где света и солнца и воздуха вдоволь,
Во мраке ваш путь, в тишине и во мгле,
В бездонных глубинах суровых.

Забудем волнение радостных встреч,
Забудем объятья и ласки любимых,
Мы здесь чтобы Родину нашу сберечь
От грохота ядерных взрывов.

А если не выйдет, а если война
И если в квадрате нас всё же накроют:
Сиреною смерти взревёт тишина,
В минутной готовности — К бою!

Простимся, и нет нам дороги назад,
Застынем минуту в молчанье суровом.
Лишь пальцы на кнопках дрожат -
За КЭПом последнее слово.

И прежде, чем в лодку ворвётся вода,
И прежде, чем дрогнут от взрыва глубины
Сожжёт континенты, сметёт города
Последний удар субмарины.

Баренцево море 24/I/1974 год

Письмо (заказ)

Наверху бьёт зарядами вьюга,
В сотнях миль, за туманами, берег родной.
Я на вахте, мечтаю подруга
О тебе, друг единственный мой.

Дремоту навевают турбины,
На отсечных часах стрелки бьют третий час,
И коварно мне шепчут глубины:
«Где твоя дорогая сейчас?»

Если ты меня ждёшь, значит знаю,
Ты сейчас сладко спишь, по часам-то — пора,
Ну а может быть, кто-то ласкает
И заснуть не даёт до утра.

Вижу как наяву, очень чётко,
Как ты утром встаёшь, провожаешь его,
А потом пишешь письма, девчонка,
Мол, люблю лишь тебя одного.

Ты прости, что тебе я не верю,
Что поделаешь, годы меж нами легли,
По другим твою выдержку меряю:
Не дождались они, не смогли.

И теперь, опуская ресницы,
Вдаль уходят они через стыд и позор.
Пусть тебе никогда не приснится
Молчаливый матросский укор.

Баренцево море 26/I/1974 год

Мичманам

Как службы край, садись моряк — решай,
Сорви  С. Ф., сними морские ленты,
Сменяй бушлат и «беску» обменяй
На звёзды, мичманку, нашивки, позументы.

Все в мичмана! К морской своей мечте!
Служи в тепле (в глуши) не зная горя,
Ведь только мичману доступна в полноте,
«Романтика» седых просторов моря.

Дерзай моряк, недолог службы срок,
Лет восемь — Родине, и на «Москвич» — в кармане,
И каждый год (на месяц) сто дорог
Раскинут километры перед вами.

Ну, на Кавказ, ну, в Сочи на курорт
Пока шуршат в кармане «трудовые»,
А кончатся? Мура, назад Mein Goot?
За пару месяцев надремлешь на другие.

И будешь сыт, и «рыльце в табаке».
Неважно, туп ты, «шланг» или невежа.
Служи «сундук», забудь, что вдалеке
Гражданские заботы и надежды.

Подумай, друг. И плюнь. До ДМБ
Дослужишь, шмотки в горсть и с флоту ходу.
Иди вперёд, смотри в глаза судьбе
Подальше от вояк и от подлодок.

Северный Ледовитый океан 30/I/1974 год

Отход

Догорая в снегу солнце катится.
На берёзках снежок, словно платьице.
Уходя, я прощаюсь с морозами,
Что б вернуться с весенними грозами.

Надо мной в вышине нити золота,
Подо мной в глубине тени холода,
И призывно мне чёрная длинная
Субмарина рокочет турбинами.

С лязгом небо закрыв, люк закроется.
В синей дымке, родной берег скроется.
А над рубкой застыв в ожидании,
Мне шепнут облака — До свидания.

Молча пенные волны надвинутся.
Шумным всхлипом глубины откликнуться,
И потянутся цепью невольника
Наши трудные будни подводников.

День и ночь, темным комом смешаются,
Сотни миль за винтами сломаются.
Чтобы снились тебе сказки разные,
Я в глубинах не сплю, сероглазая.

Атлантика 28/II/1974 год

30 минут до удара

Мы в лодке, как в камере смерти,
И койки узки словно нары.
Как трудно нам жить и смеяться, поверьте,
За 30 минут до удара.

Не надо в поход много брать нам:
Устав, да белья смену, пару.
Родней стали мы своих милых и братьев
За 30 минут до удара.

Пары углерода вдыхая,
Мы ползаем в пьяном угаре.
Вся жизнь за кормой, впереди, дорогая,
Лишь 30 минут до удара.

Врага, если он замахнётся,
Постигнет суровая кара.
Нам жизни так мало и много даётся -
Все 30 минут до удара.

Атлантика 21/III/1974 год

Блюз — электрика (подводника)

Если спросят: «Кто главный в море?»,
Сомневаться друзья не надо.
Я отвечу — к чему тут споры, -
Это видно с первого взгляда!

Я вращаю штурвал гребного,
Пот струится из под пилотки.
Я не ангел, я бог восьмого -
Я электрик подводной лодки.

Говорят, я мол мало за?нят,
Говорят, я ленивый самый,
А я в трюмах иль Нули гоняю
То на левый борт, то на правый.

А как только придём на базу
Я питанья концы хватаю,
Взмокнув сразу, прокляв всё разом
Час, иль два, или пять таскаю.

Всё ж электрик в терпенье гордом
Обеспечит корабль до дому.
Убери нас, и знаю твёрдо:
Лодка станет грудою лома.

Но зато если всё в порядке,
И в отсеках светло и чисто,
Нет милей для меня отрады,
Шума справного механизма.

Если спросят: «Кто главный в море?»,
Вы не спорьте, друзья, не надо,
Не к чему тут пустые споры:
Поморячьте со мною рядом.

Атлантика 3/IV/1974 год

Возвращение ( Пришли )!!!

Два месяца мы не видали земли,
Два месяца пели нам песни турбины.
Два месяца трудные вахты несли
В Атлантике, в тёмных глубинах.

Остались чужие моря за кормой.
Где были? Там нет нас, а больше не знаем,
Но знаем, сегодня приходим домой,
Сегодня! Сегодня всплываем!

И вот уже воздух в цистернах шумит
И звуков прекраснее этих вот, нет нам,
А сердце быстрей субмарины летит
На встречу с простором и светом.

Продулись, отдраили рубочный люк.
А выход дают лишь по два человека.
Какое там по? два, рванули все вдруг,
Из душной теснины отсеков.

Вот мы наверху. Кто-то тихо: «Пришли...»,
А воздух нектаром врывается в душу.
И небо над нами, и сопки вдали,
И свежесть нам головы кружит.

И дым папиросный, о нём ты мечтал
В тяжёлые долгие будни похода.
Пьяны от него, и последний аврал,
Нам кажется гимном прихода.

Все вниз! На гребных — оба малый вперёд!
Привычны движенья, умелы и ловки.
Как тянется время, как нудно идёт
К последней команде: «К швартовке!»

Нас встретят оркестром, мы грянем: «Ура!»
Готовы сердца распахнуть всему миру.
И спрячет улыбку седой адмирал
И руку пожмёт командиру!

Северный Ледовитый океан 13/IV/1974 год

Весна 1974 года

Я не заметил, как пришла она.
Ушли зимой, пришли капели с крыши,
Ясней, понятней вод голубизна,
А небо стало радостней и выше.

Ещё не начинают зеленеть
Корявые полярные берёзы,
А сердцу хочется грустить и петь,
И пить берёз ликующие слёзы.

Чернеет снег, длиннее стали дни,
И сопки, как во сне, легки и зыбки.
В глазах матросов откликом огни
На женский взгляд, на милую улыбку.

Ночами часто снится отчий дом,
Закатный шум урюкового цвета.
Минует год и мы туда придём
Обнять родных, забыть, кто память предал.

Ну а пока тягучей чередой
Проходят дни в авралах и походах,
И нашу грусть, как талою водой
Смывает солнцем Матушка — Природа!

Весна 1974 год
Наваждение

Атлантика, над нами 100. Ребята
О женщинах хочу я рассказать.
Как часто в автономке мы в девятый
Сходились посидеть и поболтать.

О чём не шли хвастливые рассказы,
Но если вдруг являлась нам Она
То голоса стихали как-то сразу
И властно наступала тишина.

И расплывались дымкою приборы,
Перед глазами девичье лицо,
И били мы об пол магнитофоны
От женских, сатанея, голосов.

И ощущая глубину сердцами,
И зная, наверху цветёт весна,
Мы долгими бредовыми ночами
Шептали дорогие имена.

Но часто, как в неведомом недуге,
Презрев любовь и чистые мечты
Мы жадно, вырывая друг у друга
Смотрели карточки бесстыдной наготы.

Или устав в самом себе копаться,
Уставя взгляд на низкий потолок,
По сотне раз читали мы абзацы,
Страницами учили «назубок».

Вот так, друзья, не ценим мы девчонок
Когда их много больше наших нужд,
И лишь во время долгих автономок
Мы узнаём всю пропасть наших душ.

Баренцево море 10/V/1974 год

Другу Коле — просто так...

Друг коля, напишу тебе стишок,
А ты его по-дружески оценишь...
«Любовь? Девчонки?» Это хорошо,
Но только дружбу бабой не заменишь.

Нам на погибель женщина дана,
Она даёт нам ласки и утехи,
Как путами окрутит нас она
И перекрутит жизнь прелестным смехом.

В даль за собой невольно поведёт
Или прервёт мечты единым жестом.
На подвиг, на страданья призовёт
Или лишит под солнцем тебя места.

Но, Коля, это всё же ерунда,
И не любовь ценней всего, а дружба.
Плечом к плечу с тобой друзья всегда
И большего тебе уже не нужно.

А всё же пьём, братишка, за любовь,
Друзей так мало, женщин же, брат, море!
Пусть нас ласкают, утешают боль,
Пусть будут нашей радостью и горем.

Гаджиево 10/IX/1974 год

Динке

Север. Стужа. Промокшая ночь за окном.
Осень. Слякоть. Дожди и ветра.
Вспоминаю свой отпуск, родных своих, дом.
Всё так явственно, словно вчера.

Динка, милая, что ж ты молчишь и молчишь?
Напиши мне хоть несколько строк.
Иль из сердца долой? Равнодушие лишь
Коль ступил за военный порог?

Я люблю тебя, милая, верь мне — люблю!
Пусть твердят мне: «Дурак парень», пусть.
Я тогда говорил и сейчас говорю:
Ты дождись и к тебе я вернусь.

Я приду и скажу, что меня согревал
Твой призывный пленительный смех,
Взгляд твой ночью сырой мне заснуть не давал,
Что плевать мне на всё и на всех.

Поцелую тебя. Дай мне силы — смогу
Шар земной своротить. Я Люблю!
Мы по жизни пойдём сквозь метель и пургу,
А пока ты пиши, я молю.

Гаджиево 13/IX/1974 год

Снегопад (песня)

Кружит и колет белый снег.
Часы пробили ровно десять.
А я, несчастнейший из всех,
Стою уже, который месяц.
Я под твоим стою окном
И звёздной ночью и в ненастье
Мечтая только об одном:
Найти любовь свою и счастье.

Припев:

Девчонка милая,
Взгляни хоть раз любя,
Зеленоглазая
Любовь, мечта моя,
Родная, строгая,
Молю — услышь меня,
В ночной метели я
Зову тебя!

А свет горит в твоём окне,
Мерцает нитью путеводной.
О! Если б ты сказала мне,
Что в этот вечер ты свободна.
И мы б пошли с тобой в кино
Или куда б ты пожелала.
С тобой мне вместе всё равно
Куда идти. О! Если б знала.

Припев:

Девчонка милая,
Взгляни хоть раз любя,
Зеленоглазая
Любовь, мечта моя,
Родная, строгая,
Молю — услышь меня,
В ночной метели я
Зову тебя!

Какие нежные слова
Скажу тебе, ты только слушай,
От них кружится голова,
Сияют нежным светом души.
Я пронесу вот этот свет
Сквозь расстояния и годы,
Не говори мне только «Нет»!
Я «нет» не слышу в непогоде.

Припев:

Девчонка милая,
Взгляни хоть раз любя,
Зеленоглазая
Любовь, мечта моя,
Родная, строгая,
Молю — услышь меня,
В ночной метели я
Зову тебя!

Атлантика 10/III/1975 год

Мужество

Пробоина в корпусе, лодка лежит,
Затоплены все отсеки.
Лишь в первом отсеке теплится жизнь:
Остались в нём три человека.

На мину вчера наскочили они,
Моталась с войны ещё, видно.
Почётно погибнуть в военные дни,
А в мирные дни — обидно.

Вчера были живы под сотню парней,
И в взрыве их всех не стало.
Сегодня — лишь трое живых на ней,
На всю эту груду металла

Над ними 100 метров холодной воды,
И выжить ли им? — под вопросом.
С трудом приподнялся седой командир
И так говорит он матросам:

«... Втроём нам не выйти, так слушай приказ,
Поставим мы жизнь на везенье,
Через торпедный я выброшу вас,
А сам буду ждать здесь спасенья.

Матросы КЭПа бросать не хотят,
Кривятся от скорби и боли.
Приказ есть приказ, и вот вниз летят
Последние метры моря.

Когда субмарину подняли наверх
Застыли по стойке смирно.
До верха водою был полон отсек -
Последний  К. П. командира.

Атлантика 24/IV/1974 год

Вместо послесловия

День ВМФ

В ресторане летним вечером
Всяких всячин понаверчено.
Молодняк! Те хлещут весело.
Чинно лижут старики.
А напротив, сдвинув столики,
Не бичи, не алкоголики -
Разудалые соколики -
Веселятся моряки.

Про матросскую походочку,
Про усталую подлодочку,
Про морячку, про красоточку
Лихо тянем прямо с мест.
Люди молча озираются,
Понимают, улыбаются.
Видно: песни Флота нравятся,
Подвывает и оркестр.

Не беда, что ныне в штатском все,
И не палуба здесь шаткая,
Не клеша паркеты шаркают,
Что с того! Гляди бодрей.

Под рубашками гражданскими
Души те же, — океанские.
Хоть не «шило», а шампанское
Поднимаем за друзей.

Пьём за тех, кто ныне мо?рится,
Кто с волной и качкой борется,
Что бы вахте вечно «спориться»,
Что б «добро» не дать беде.
За страну! Не за лампасами
Мы прошли морями разными,
За штурвалами, компа?сами,
Под водой и по воде.

Пьём за всё, так получается:
Только раз в году встречаемся,
Здесь и хвалимся и каемся:
Дружба флотская не блеф.
Посидим за винегретами,
Задымимся сигаретами.
Что ж, запомним это лето мы
И День Советских ВМФ.

г. Орёл 25/VII/1982 год

{multithumb}
Прочитано 10789 раз

  • Алекс
    Алекс
    Вторник, 20 ноября 2012 19:46

    Спасибо! Узнал автора любимых песен.

    Пожаловаться
  • Анатолий Иванович
    Анатолий Иванович
    Воскресенье, 17 апреля 2011 19:11

    Уважаемый Сергей Ветчинников! Прошу выйти на связь. Мой скайп - gaiflot.

    Пожаловаться
  • Анатолий Иванович
    Анатолий Иванович
    Воскресенье, 17 апреля 2011 19:07

    Сергей! Дайте Ваш адрес.Есть загвоздка одна среди этих стихов.

    Пожаловаться
  • Зырянов Михаил
    Зырянов Михаил
    Воскресенье, 27 марта 2011 13:26

    За душу берёт,всё про меня.30 лет как и небывало.

    Пожаловаться
Авторизуйтесь, чтобы получить возможность оставлять комментарии

Пользователь