1.1. Воспоминания об отце

Опубликовано в 1.Начало Вторник, 27 апреля 2010 17:35
Оцените материал
(5 голосов)

Мой отец, гвардии полковник м/с Островский Иосиф Амшеевич, родился    в июле 1910 г. в бедной семье домашнего учителя русского языка в селе Знаменка Александрийского уезда Херсонской губернии. Он был восьмым ребенком в семье. В 1919 г., когда на Украине была эпидемия тифа, его родители умерли в одну неделю. На руках старшей сестры, которой было 18 лет, осталось пятеро малолетних братьев и сестер.

 

Отцу было 9 лет, когда началась его трудовая деятельность. Ему удалось устроиться в пекарню. Десять лет  ему приходилось по несколько часов в день вручную месить тест. Это была тяжелая физическая работа, но она способствовала его физическому развитию. В 16 лет он  мог жонглировать 2-х пудовой гирей, поднимать её мизинцем, а также переносить сразу по два мешка муки общим весом 12 пудов (192 кг).

 

У него не  было возможности получить начальное образование. Но в 1927 г. он купил учебники по основным предметам средней школы и начал самостоятельно изучать их. Работал по 18 часов в сутки, учился и ещё находил время для комсомольской работы.     На сон оставалось 3-4 часа.

 

Когда умирали его родители, он увидел бессилие фельдшера, пытавшегося оказать им медицинскую помощь, и тогда решил для себя, что станет врачом.

 

Получив рекомендацию секретаря сельской партийной ячейки и его заместителя, в 1929 г. отец отправился в Москву поступать  в 1-й Московский Университет на медицинский факультет. Жить пришлось у старшей сестры. Питался только водой и хлебом. Ходил в калошах с картонками вместо подошвы, привязанных веревкой. Живущие сегодня молодые люди такое понять вряд ли смогут. Перед экзаменами в Москве он занимался по 20 часов в день. При сдаче первого экзамена по математике ему был задан вопрос о графиках. К сожалению, в его учебниках о них не было ни слова, поэтому с ним попрощались. Тогда он подал документы во 2-ой Московский Университет и тоже на медицинский факультет. Профессор, принимавший экзамены по физике, выделил его из всех абитуриентов. Несколько человек перед отцом «срезались» на одном и том же дополнительном вопросе «Что находится в Торричеливой пустоте?». Папа ответил правильно и не только на этот, но и на все другие вопросы. Все 4 экзамена он сдал на «отлично», но своей фамилии в списках поступивших не нашел. Тогда он обратился в приемную комиссию и получил ответ: «Вы в школе вообще не учились. Мы не верим, что вы смогли самостоятельно так хорошо подготовиться и сдать все экзамены на отлично». Но не того «напали». Он обратился в горкоме комсомола, где  его внимательно выслушали и, связавшись с председателем приёмной комиссии, посоветовали принципиально оценивать знания и возможности абитуриента. Помогло. Отец стал студентом медицинского факультета и получил место  в общежитии. В их группе было много талантливых ребят.  Среди них, Владимир Неговский, будущий основоположник советской школы реаниматологов; Миша Машковский, с которым отцу пришлось спать  на одной кровати по очереди. Впоследствии он стал ведущим специалистом - фармакологом , написавшим известное пособие «Лекарственные средства». На поминках отца один из его однокашников по университету сказал, что отец был самым талантливым из всей группы и мог бы стать крупным ученым, но вынужден был идти служить в Красную Армию.

 

Все время учебы он работал ночным сторожем, спал через сутки. Его сменщиком был Миша  Машковский. В течение всего времени учёбы  в университете у них была одна шинель на двоих. Кроме медицины они с Мишей увлекались точными науками, читали статьи по вопросам развития ядерной физики и зарабатывали на расчетах таблиц логарифмов для Академии Наук СССР.

 

В 1933 г. после окончания 2-го Московского медицинского института отец был  призван в ряды Вооруженных Сил. Сказали, что на год и отправили на Дальний Восток во вновь созданные Воздушно-десантные войска на должность младшего врача полка. В состав полка входил БОН (батальон особого назначения) — прообраз современного спецназа. Пришлось осваивать не только азы военной медицины, но и навыки спецназовца и в первую очередь — прыжки с парашютом.

 

Те прыжки совершенно не были похожи на то, что выполняют сейчас военные и спортсмены. Изменились самолеты, да и парашюты стали надежнее. Вот что об этом  рассказывал отец: «Группа десантников перед прыжком выходила на плоскость самолета, перебиралась на другое крыло, выстраивались и по команде все члены группы одновременно совершали прыжок, чтобы потом не тратить времени на сборы. Иногда, эти операции приходилось   выполнять над  Японским  морем, т. к. их  часть базировалась недалеко от озера Ханко в  Приморском крае. Были случаи, когда десантники падали в море и погибали».

 

Во многих современных фильмах неточно показывают организацию десантирования наших парашютистов во время войны, особенно в тыл врага, когда после сигнала летчика  «Пошел» тратится много времени, что, естественно, было недопустимо. На самом деле они прыгали, как правило, одной «кучей».

 

Были и сложнейшие задания, которые приходилось выполнять в условиях близких к боевым. Например, во время одного из учений батальону была поставлена задача: «Десантироваться в заданном районе. Марш — броском приблизиться к одному из аэродромов и сходу захватить его». Задача оказалась очень сложной. Молодой штурман эскадрильи самолетов, с которых им предстояло десантироваться, ошибся в месте выброски десанта. Когда БОН собрался на земле, выяснилось, что до аэродрома нужно добираться 60 км по тайге, а время предстоящей атаки никто не изменял. В одних трусах и сапогах с полным вооружением они бегом преодолевали это расстояние. Представьте: лето, в тайге — мошка, чащобы, буреломы     и прочие «прелести». Задачу выполнили, хотя на атаку осталось только 15 минут. В таких условиях зарождались наши славные ВДВ.

 

В 1937г., возвращаясь из очередного отпуска, который отец проводил в Европейской части СССР, в поезде Москва-Владивосток он познакомился с моей мамой. Она в то время работала во Владивостоке шофёром, возила 1-го секретаря крайкома партии Иосифа Коссиора и тоже возвращалась из отпуска. Мама хотела сойти на станции Свердловск, где проживали её родственники, и часть отпуска побыть у них. Но отцу она очень понравилась. Купив ящик мандарин, он оставил его маминой родне вместо неё. Приехав во Владивосток, они сразу поехали к папе в полк и в сельском ЗАГСЕ села Черниговка расписались.

 

До войны уделялось большое значение всестороннему развитию офицеров РККА. В частях часто устраивались соревнования по многим прикладным видам  спорта, в том числе и по стрельбе из личного оружия. Причем, победители получали не только грамоты, как в послевоенный период вплоть до 2000 г., но и ценные подарки. Так, в 1938 г. отец за отличную стрельбу получил золотые наручные часы и велосипед.

 

В 1939 г. после двухлетнего кандидатского стажа, отец был принят в ряды членов ВКП (б). На партийной комиссии полка ему был задан вопрос: «Какие у Вас слабости и недостатки?». Он честно ответил, что играет в преферанс. Этой карточной игре, игре умов, он увлекался всю жизнь. Его считали лучшим преферансистом ВДВ и ВС. Когда в 1979 г. он лежал в госпитале им. А. А. Вишневского, в палате с ним оказался известный хоккеист Кузькин  В. Г.. Я был свидетелем, как к ним в палату приходили посетители и спрашивали меня: «Где здесь лежит лучший преферансист ВС?». Но не было ни одного человека, кто бы спросил о Викторе Кузькине.

 

В начале 1939 г. по приказу Командующего Особым Дальневосточным  Округом был сформирован БОН, которому поставили задачу скрытно совершить переход на лыжах по маршруту Хабаровск — Ворошилов - Уссурийский. Отец в этой экспедиции не должен был участвовать.  Однако накануне выхода заболел врач, и отцу в спешном порядке, без подготовки, пришлось его заменить.Так он впервые стал на лыжи.

 

Стояли январские 40 градусные морозы. Отец был обут в чуни-легкие, но теплые длинные чулки из шкур на меху. Через два дня после выхода началась оттепель. Чуни не выдержали и развалились. А когда снова  начались холода, отец отморозил ноги. Отдыхать на привалах ему  фактически не пришлось. До пункта назначения он не дошел 2 км, упал и потерял сознание. Очнулся в госпитале и узнал, что с ногами дела плохи, т. к. чуни снимали вместе с кожей. Нужна была ампутация обеих ног, от которой он отказался.  Поправиться удалось, но это не прошло без последствий.

 

В 1938 г. продолжались репрессии в армии. Они коснулись и его полка. Были арестованы все офицеры, кроме него. Особисты пытались получить от арестованных офицеров признательные показания на отца, якобы он был японским шпионом. Но никто против отца не сказал ни слова. Тем не менее, он был отстранен от должности и дома приготовил вещмешок на всякий случай. Прождав два месяца, отец поехал в Хабаровск на прием к Командующему Особым Дальневосточным Округом. Но, к сожалению, и тот уже был арестован. Отца принял Заместитель Наркома Обороны - Начальник Главного Политического Управления Красной Армии комиссаром 1 ранга Л. З. Мехлис.

 

Выслушав отца, он вызвал начальника особого отдела округа и приказал  ему: «В течение 15 минут предоставить все сведения на Островского И. А.  При наличии порочащих данных, сегодня же его расстрелять». Всё это происходило в присутствии отца. Через 15 минут поступил доклад  «Претензий со стороны органов нет». Л. З. Мехлис тут же взял подписанный Наркомом Обороны бланк назначения и вписал в него «Военврач 2 ранга Островский И.А. назначается в распоряжение Командующего Ленинградским Военным Округом на должность старшего врача полка».

 

Через два дня мои родители убыли в Ленинградскую область, где я родился летом 1940 г.

 

В мае 1941 г. 10-ая воздушно-десантная бригада, где отец служил в должности Начальника медслужбы бригады, была переброшена  в Латвию в город Двинск  ( ныне Даугавпилс). Жить было негде, поэтому родители вместе со вторым секретарем горкома партии купили маленький домик.

 

Обстановка была напряженная, предвоенная. У других офицеров бригады семьи уже уехали. Мама тоже хотела уехать на Урал к родственникам, но отцу жаль было нас отпускать.

 

10 июня командир бригады попросил его съездить в Ригу и на базаре узнать, будет ли война и когда она начнется. Сейчас это кажется смешным, но так было. По возвращении из Риги папа доложил комбригу, что война будет 22 июня, как говорили все на рынке.

 

В 4 часа утра 21 июня, за сутки до начала войны, бригада была поднята по боевой тревоге, вскрыты боевые документы (пакеты), из которых  стала ясна задача, поставленная командованием Округа перед бригадой — « Доукомплектовать бригаду до воздушно-десантного корпуса по нормам военного времени и развернуть для  прикрытия штаба Северо-западного фронта».

 

Через два часа отец пришел домой и попрощался с нами, сказав, что завтра будет война, и мы срочно должны уехать на Урал, куда он будет писать письма.

 

Утром 22 июня начали бомбить город Двинск. Мама, завернув меня в детское одеяло, в одном халате и тапочках выбежала на улицу. Мимо проезжала штабная машина. Шофер довез нас до вокзала. Через час последний эшелон с эвакуированными отправился на запад. Через два часа после начала  войны в город вошли айзсарги ( латышские отряды самообороны).  Начались погромы и расстрелы. Уже к концу недели ими были расстреляны 8 тысяч евреев.

 

С первого часа войны корпус участвовал в кровопролитных боях, отступая от западных границ до Москвы. Во время боев отец за проявленный героизм и мужество 18 августа он был представлен к Правительственной награде. Вот как это было записано в наградном листе( см. архив РККА )

 

«Тов. Островский является начальником санитарной службы  10 воздушно-десантной бригады, в боях под местечком Абели, Субата, через которые бригада выходила с боем из окружения, лично сам на поле боя оказывал помощь раненым бойцам и начсоставу. Раненые в количестве 180 человек были вынесены и по выходу бригады из окружения сданы в госпиталь г. Репища».

 

Достоин награждения Орденом «Красное Знамя»

Командир 5 ВДК полковник Гурьев С.С.

Военком 5 ВДК Бригадный комиссар Королев».

 

18 августа 2 человека из корпуса были награждены Правительственными наградами — начальник разведки  корпуса получил медаль «За боевые заслуги», а отец — орден «Красная   Звезда» за № 42344, который он ценил больше всех остальных наград.

 

Хочу обратить внимание на следующие факты:   1. Он  был представлен к Ордену более высокого ранга;  2.  Номер ордена свидетельствует  о том, что им к тому времени было награждено  небольшое число военнослужащих;  3.  Представление было отправлено в кадровые органы 18 августа 1941 г., а награда вручена 8 мая 1942 г.; 4. Из 1500 человек  насчитывающихся в бригаде, было награждено всего 15 человек, в том, числе один медработник - мой отец.  5. Можете себе представить, как была организована медпомощь л/с бригады, если все  180 раненых были доставлены от восточных границ Латвии и Литвы до Подмосковья, а около 850 км с боями, не оставив по дороге ни одного раненого. Это ли не подвиг?

 

К сожалению, ещё не открыты все архивы РККА, чтобы  документально показать его заслуги в боях с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество, как указано в приказах, за что он получил ещё три ордена, несколько медалей. Позже он был представлен к званию Герой Советского Союза и награждению медалью Золотая звезда.

 

В августе 10-ая воздушно — десантная бригада была переформирована  в 5-ый воздушно-десантный корпус, и отец стал корпусным врачом в 31 год.  Это была огромная ответственность.

 

Корпус вел бои на подступах к Москве. Особенно сложная ситуация сложилась в начале октября 1941 г., когда корпусом командовал полковник Гурьев Степан Савельевич. В 1945 г. командарм Герой  Советского Союза генерал-майор             Гурьев  С. С. погиб при взятии   Кёнигсберга. Город Нойхаузен в 1946 г.  был переименован в город Гурьевск Калининградской области.

 

Корпусу была поставлена задача продержаться хотя бы 3 дня, а они держались почти два месяца, теряя только убитыми около 500 человек в день. Сейчас на месте этих боев стоит памятник- монумент защитникам Москвы. Командовал 10-ой армией, в состав которой входил корпус,  генерал -лейтенант Голубев К.Д.. Он был назначен осенью 1941 г. с должности начальника кафедры оперативного искусства Военной Академии  Генерального Штаба РККА. Бывший гвардейский офицер царской армии Голубев был смелым и решительным военачальником. Ростом около двух метров и весом около10 пудов он, несмотря на приказ Верховного Главнокомандующего  И. В. Сталина, всегда ходил в парадной форме  одежды.

 

Приняв командование армией, он начал самыми радикальными мерами наводить порядок. Сначала установил штаб армии на расстоянии 3-х км от линии фронта, тем самым вынудил нижестоящие штабы  располагаться ещё ближе к линии фронта. Панику и дезертирство приказал пресекать расстрелом на месте. Если остановленный им военнослужащий  не мог внятно объяснить причину своего пребывание в тылу, он приказывал своему адъютанту тут же расстрелять его. Однажды Командарм Голубев К.Д., прибыв в расположение 5-го корпуса, вышел на бруствер перед окопами и   прошел всю линию обороны корпуса. За ним шел его штаб. Несмотря на постоянный обстрел, Голубев ни разу не «поклонился» ни одному     выстрелу. Он должен был показать пример храбрости своим солдатам и офицерам. Будучи строгим, требовательным командиром, он иногда допускад грубость. В беседе с подчиненными он  никому не прощал возражений. Так при очередном посящении КП корпуса он начал учить Гурьева С.С. азам военного дела ( повидимому сказалась привычка преподавателя). В ответ Гурьев послал его по известному маршруту в присутствии офицеров своего штаба. Этого он простить и забыть не мог. Всю войну объединение, которым командовал Гурьев, он посылал в самые трудные места сражений.

 

В начале 1942 года  командиром вновь формирующегося корпуса был назначен г. С. С. Гурьев. Начальником штаба был назначен мой отец, что вызвало у кадровиков недоумение — военврач и вдруг начальник штаба корпуса. Тогда существовал порядок, что И. В. Сталин, как Верховный Главнокомандующий, лично беседовал с каждым вновь назначенным командиром корпуса и его начальником штаба. Так отец впервые увидел И. В. Сталина. Прямо с передовой отец с Гурьевым С. С. были вызваны в Кремль.  В приемной их встретил личный секретарь Сталина Поскребышев  А. Н., который предложил им пройти в рабочий кабинет Сталина и там подождать. Войдя, они увидели в углу небольшой столик, на котором стояли бутылки с вином и водкой, а на тарелке лежали бутерброды. Недолго думая, Степан Савельевич предложил отцу перекусить. Выпив по рюмке водки, они стали закусывать. В это время в кабинет вошел И. В. Сталин. Улыбнувшись, он сказал: «Закусывайте. Потом поговорим». В беседе И. В. Сталин поинтересовался у Гурьева, почему его начальник штаба  военный врач. На это Степан Савельевич ответил, что ему предложили  самому подобрать начштаба. А с Островским он воюет с первого дня войны, полностью ему доверяет и считает, что он подготовлен к этой должности. Сталин пожелал им успехов и распрощался.

 

В период Сталинградской битвы отец принимал участие уже в должности дивизионного врача  39-ой стрелковой дивизии. В первый же  день боев дивизия понесла тяжелые потери. За несколько часов было  убито и ранено более 80% л/с. Это был настоящий ад. Сергей Бондарчук правдиво показал подобный бой в своем фильме «Они защищали Родину». Бойцы держались до последнего, а потом переправлялись через реку Северный Донец. Но, несмотря на все трудности: постоянные бомбежки, отсутствие переправочных средств, большие потери в л/с медицинских работников, раненых не бросили на произвол судьбы и всех эвакуировали на другой берег. Когда командир дивизии увидел, что с ним остался только штаб, он разрешил ему переправиться. Отец не умел плавать, поэтому взял бревно и, держась за него, добрался до другого берега. С комдивом они были последними из всего состава дивизии, оставшегося на правом берегу. За  умелую организацию оказания медицинской помощи в боях при отступлении, когда не оставили в тылу врага ни одного раненого бойца, отец был вновь награжден ещё одним орденом Красной Звезды. В музее Военно - медицинской Академии в Санкт - Петербурге на стенде «Военные врачи - участники Сталинградской битвы» висит и фотография моего отца.

 

В сентябре 1942 г. отец был тяжело ранен в правую руку. Специальным самолетом, выделенным для него Командующим авиации фронта, он был доставлен в московский госпиталь. После выздоровления отец служил  в штабе ВДВ Наркомата Обороны и руководил работой всех госпиталей Московского военного округа. Он часто бывал в действующей армии. В 1943 г. за серию экспериментальных прыжков с парашютом ему было присвоено звание «Мастер парашютного спорта СССР».

 

Закончилась война, в которой отец потерял 4-х братьев и 2-х племянников. Сам он был тяжело ранен, но остался в кадрах ВС. В 1950 г. Приказом М. О. СССР   для проверки возможности массового десантирования частей в приполюсных, высокоширотных  районах СССР была сформирована экспедиция.  В её состав вошли 10 десантников самого высокого класса, в т. ч. и мой отец. Перелет     в приполюсный район был осуществлен на 2-х самолетах ИЛ-14 и 3-х планерах. Среди участников этой высокополярной экспедиции кроме моего отца были также мастера спорта полковники Доронины ( два брата), генерал-майор Зигаев  А. И. — начальник      парашютно — десантной службы ВДВ и др. Экспедиция проходила в зимнее время.

 

Так сложились обстоятельства, что первым в мире человеком,  совершившим прыжок в районе Северного полюса, был мой отец. В течение нескольких месяцев им было выполнено несколько десятков  крайне сложных и рискованных прыжков с парашютом на дрейфующие льдины, в полыньи и на торосы.

 

Часто парашютистов разбрасывало на значительные расстояния, а добираться до лагеря через торосы с парашютом было физически очень тяжело. Из — за этого иногда они бросали парашюты, тем более, что их было достаточно много. Но и выхода другого не было. После очередного прыжка отец оказался на расстоянии нескольких км от лагеря, поэтому  оставил парашют на месте приземления. Когда он вернулся в лагерь,  один из братьев Дорониных упрекнул его в разбазаривании материальных средств, хотя отец не был ему подчинен Возмутившись несправедливым упреком, отец взял сани и ушел за парашютом. Через 15 — 20 минут внезапно, как это бывает только на Севере, началась пурга. Видимость уменьшилась до 1метра. Для отца  это означало, что он просто погибнет, не сможет найти дорогу в лагерь. Все за него волновались, а Доронину пришлось выслушать всё , что о нём        думали члены экспедиции. Прошло несколько часов, прежде чем в палатку вошел отец, оставив сани с парашютом у входа. Все были очень рады его возвращению.

 

Сложность десантирования на Севере приводила к множественным  травмам десантников и обморожениям. Это были героические люди. Каждый день, проведенный на льдине, был подвигом. Командующий ВДВ высоко оценил действия участников экспедиции. Все десантники были представлены к высокому званию Героя Советского Союза. Для моего  отца это уже было третье представление, предыдущие два были сделаны в годы войны.

 


Министр Обороны СССР маршал Советского Союза Булганин Николай Александрович подписал представления на наградные листы на членов экспедиции, которые занимались всеми видами обеспечения. Так командир «ИЛ-14» получил орден Ленина, второй пилот- орден Боевого Красного Знамени. Для десантников Министр посчитал присвоение звания Героя слишком большой наградой и вообще перечеркнул их наградные листы.  «Так Родина высоко оценила своих Героев».

 

В то время была проблема с катапультированием пилотов реактивных истребителей. Была создана группа испытателей, которые проводили испытания катапульты во время фактического полета. Отец был назначен третьим из тех, кто должен был катапультироваться. Однако, после перелома позвоночника у первого и второго парашютистов, прыжки были запрещены.

 

В ходе экспериментальных  прыжков на Севере отец получил травму позвоночника, но продолжал принимать  в них участие, совершив более 300 прыжков.  Каждый прыжок был связан с испытанием новых видов парашютов и определением их возможностей.

 

В 1955 г. во время неудачного приземления отец получил множественные переломы костей правой стопы. Мы думали, что он обратится за помощью в госпиталь или, по крайней мере, отлежится дома. Но отец вызвал на дом главного хирурга ВДВ, который, не делая рентгена, наложил ему гипсовую повязку. Три дня папа целыми днями ходил по комнате, объясняя нам, что так лучше и быстрее образуется костная мозоль. На 4-ый день он ушел на службу, запретив подчиненным докладывать командованию войск  о своей травме.

 

В тот период отец в течение двух лет исполнял обязанности начальника медицинской службы ВДВ. Если к своему здоровью он относился  безалаберно, то здоровье его сослуживцев, независимо от звания, он оберегал всеми возможными способами. Однажды его вызвал  Командующий ВДВ генерал армии Александр Васильевич Горбатов. Отец вошел и увидел, что Горбатов лежит на диване, т. к. ему было плохо с сердцем. Отец осмотрел Александра Васильевича и вызвал для  консультации главного терапевта ВДВ, который подтвердил диагноз, установленный отцом — микроинфаркт миокарда. От предложения немедленной госпитализации Командующий отказался, сославшись  на то, что у него на этот день назначен доклад на Высшем Военном Совете ВС СССР, который будет проводить Министр   Обороны маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков.

 

Понимая, что с больным Командующим спорить не стоит, отец выбрал  другой путь. Он подошел к Правительственному телефону прямой связи с Министром Обороны и доложил Жукову о болезни Горбатова. В ответ  маршал Жуков  Г. К. сказал, что доклад Горбатова переносится на другое время, а Александру Васильевичу пожелал скорейшего выздоровления.

 

В тот период офицеры штаба ВДВ один раз в неделю, как правило, по субботам совершали экспериментальные прыжки с парашютом на одном из подмосковных аэродромов. Каждый десантник свой парашют  укладывал сам. Это золотое правило действует и до сих пор. Готовые к прыжку офицеры построились на обязательный инструктаж. При этом присутствовал Командующий войсками генерал — полковник В. Ф. Маргелов. Среди парашютистов находился и Зам. Командующего генерал — майор N, которому по медицинским показаниям прыжки были запрещены. Отец  еще раз напомнил ему об этом. Но генерал решил поступить по - своему. Увидев, что инструктаж закончен, и парашютисты сейчас будут садиться в самолет, отец подошел к генералу N., выдернул кольцо его запасного парашюта. Парашют раскрылся. Только так на этот раз удалось добиться исполнения правил безопасности прыжков с парашютом.

 

В 1956 г в возрасте 45 лет отец был уволен в запас. Несколько лет он не мог нигде устроиться на подходящую работу. Наконец возглавил одну из подстанций скорой помощи г. Москвы. Через два года он стал начальником оперативной части скорой помощи Москвы.

 

Всю жизнь отец был исключительно скромным человеком. В 1954 г.  Министр Обороны наградил его автомашиной «Опель — адмирал», которая до этого принимала участие в съемках фильма  «Секретная миссия». Я не помню случая, чтобы он на работу или   с работы ехал в машине один. Всегда брал с собой сослуживцев. Перед увольнением в запас он написал рапорт на имя М.О. СССР и сдал автомашину.

 

Когда в 1943 г. мы с мамой вернулись из эвакуации в Москву, отец получил комнату в коммунальной квартире. В этой 18-ти метровке мы жили и после рождения сестры. Отцу не раз выделяли отдельную квартиру, но он тут же отдавал её своим подчиненным, заявляя, что они живут ещё в более  худших условиях. Только в 1966 г. родители получили маленькую двухкомнатную «хрущевку». Но сколько радости и гордости было у отца, когда он показывал своим друзьям квартиру. Если бы он знал, сколько квартир, больших и благоустроенных, предназначавшихся для инвалидов войны, ( а у отца ещё с 1942 г.была 2-ая группа инвалидности) за взятки раздал главный врач скорой помощи г. Москвы, восторга было бы меньше.

 

Болезни и подорванное за годы военной службы и войны здоровье вскоре  дали осложнения -инфаркт миокарда, микроинсульт, заболевание сосудов обмороженных ног, закончившаяся ампутацией левой ноги. Но через два месяца он вышел на работу на костылях.


9 сентября 1980 г. на 71-м году жизни во время сдачи дежурства в кабинете главного врача скорой помощи города Москвы он скончался от очередного инфаркта.

 

Отец всегда был для меня примером. Он был из поколения людей, свято веривших в светлые идеалы будущего.

 

Островский Александр Иосифович  "Служили мы Отечеству" 

Прочитано 8018 раз
Другие материалы в этой категории: 1.2. Курсант четырех училищ »

  • Лев Геннадьевич Оболенский
    Лев Геннадьевич Оболенский
    Понедельник, 15 апреля 2019 16:17

    Прошу Вас связаться со мной. Ваш отец долгое время был соседом по адресу Щукинская,10 (Новая Бодрая) с моим дедом Львом Алексеевичем Оболенским. Мой отец - Геннадий Оболенский часто добрым словом вспоминал Вашего отца, который помог ему с переводом с Дальнего Востока в Европейскую часть России. Это было в 1958г. Я собираю материалы по истории рода и с удовольствием встретился бы с Вами.

    Пожаловаться
Авторизуйтесь, чтобы получить возможность оставлять комментарии

Пользователь