Главный военный советник при всех начальниках. Капитан 1-го ранга. Впоследствии старший научный сотрудник.
Алексей Алексеевич - душа управления, а его кабинет - центр общественной жизни. Он не имел ученой степени - да она ему была и не нужна - но на научно-технических советах и защитах диссертаций самые умные вопросы задавал именно он. Формулировал техническую политику института и писал основополагающие доклады руководству также он. Словом, начальство без него было, как без рук. Человек высокой эрудиции и исключительной скромности. Не существовало в природе людей, которых Алексей Алексеевич когда-либо чем-нибудь обидел. Во всей торпедной службе и в промышленности не было человека, который отозвался бы о нем неуважительно. Он не мог, как Юлий Цезарь, делать три дела одновременно. Но два дела одновременно он делал с присущим ему блеском и чувством юмора: играл в шахматы и подписывал не очень ответственные документы.
Как-то один из сотрудников отдела Сергея Васильевича Зыбина написал телефонограмму, внизу подпись: контр-адмирал Хурденко, показал начальнику и попросил подписать у адмирала. Сергей Васильевич прочитал текст и сказал:
-А чего это мы пойдем с такой несерьезной телефонограммой к адмиралу? Мы ее у Строкова подпишем.
Зачеркнул фамилию Хурденко и сверху аккуратно надписал: Строков. Получилось «контр-адмирал Строков».
Уже при подходе к кабинету Алексея Алексеевича он услышал доказательства того, что шахматы в Торпедном управлении игра коллективная.
-Луди его!
-Расхаживает фигуры! Смык защитан!
-Будем брать, сказал майор Пронин! …и т. д.
После очередного хода Алексей Алексеевич взглянул на текст в протянутом ему журнале исходящих телефонограмм и сказал:
-Ну, все это, конечно, муть голубая, не стоящая подписи. Здесь только одно и правильно, что «контр-адмирал Строков». И вспомнил, как в середине 60-х годов начальник управления А. И. Сочагин пригласил начальников отделов: его и А. Г. Пухова в кабинет. По окончании рабочего дня все собрались уходить. Пухов стремительно встал, схватил шинель и энергтчно помог Сочагину надеть ее. Сочагин, показывая большим пальцем руки через плечо себе за спину, где стоял Пухов, сказал, обращаясь к Алексею Алексеевичу:
- Вот он будет адмиралом, а ты - никогда.
Начальники управлений знают, кто из начальников отделов на что способен. Так все и получилось.
А вот конец его долголетней безупречной службы был несколько грустным по причинам, от него не зависящим…
Они с Ларионом были уволены одновременно «по сокращению штатов». Все имеет свой конец и их работа в том числе. Они не в претензии. В последний день прибыли рассчитываться, сразились в последний раз в шахматы и, получив причитающиеся деньги и сдав пропуска, в последний раз вышли из здания института. Начальники Ушиков, Поляков - большие специалисты по дележу денег, заработанных мозговыми извилинами сотрудников - не удосужились попрощаться с ним: ни к себе в кабинет не пригласили поблагодарить за службу, ни к нему не пришли. Такие теперь начальники.
-Алексей Алексеевич, все мы под богом ходим, скоро нам деревянные бушлаты45 примерять придется. Вот тогда начальники появятся. Подарят вам на дорогу на тот свет мобильный телефон. На всякий случай. Мало ли по какому вопросу потребуется консультация.
Алексей Алексеевич улыбнулся. Нерадостной была его улыбка. Они пожали друг другу руки и направились каждый к своей станции метро…
Один из уважаемых торпедистов после его смерти сказал так.
-Наш светоч угас.
Совсем недавно два убежденных трезвенника выпили по рюмке вина за упокой кристальной души Алексея Алексеевича.
Вот такие люди рулили торпедной наукой в Военно-морском институте.
