Учения «Вал-74» и особенности нашего участия в них

Опубликовано в Подполковник м/с Викторов Виталий Львович "Воспоминания врача дизельной подводной лодки" Среда, 06 мая 2015 02:54
Оцените материал
(3 голосов)

В середине сентября мы вернулись в Палдиски. По возвращении стало  известно, что нашей лодке выпала честь представлять подводные силы Балтики в учениях «Вал-74». Учения относилось к разряду оперативно-тактических, в них будут задействованы ВМС стран Варшавского Договора, а руководителем будет не кто-нибудь, как сам Министр обороны СССР.

 Штаб бригады приложил немало усилий, чтобы всесторонне проверить нашу готовность, оказать практическую помощь.  После проверки  нас  отпустили в Балтийск с легким сердцем. Вместе с нами к месту учений отправился комбриг, а также отдельные флагманские специалисты штаба соединения. Лодка прибыла в Балтийск заблаговременно. Нас дважды проверял штаб флота. Наконец, флотские специалисты убедились в нашем хорошем состоянии. Инструктажи, согласования, штабные тренировки, проводимые накануне маневров, свидетельствовали о масштабности ожидаемых мероприятий. Три или четыре дня мы находились в ожидании сигнала, извещающего Балтийский флот о начале учений. Время тянулось мучительно долго, всем нам хотелось поскорее «отстреляться» и вернуться с «победой» домой. Но вот, срок начала маневров стал известен всем. Завтра в 8.00 наша лодка должна выйти в море. Но у нас был еще вечер впереди, командир разрешил нам отдохнуть, набраться сил.

-Вечером можете отдыхать, но, чтобы все было  в рамках разумного. Завтра в 6 часов утра начнется приготовление к выходу в море. Все в это время должны быть на своих боевых постах. Надеюсь, вы меня поняли?-


Мы, конечно, с большим вниманием отнеслись к напутствиям нашего командира, обещали вести себя примерно, но у некоторых товарищей-офицеров слова разошлись с делами. Не все в назначенное время оказались на месте. В их числе оказался  и я. Обстоятельства моего опоздания на корабль имели бытовую подоплеку. Среди береговых сооружений, расположенных в гавани, был и плавательный бассейн. Бассейн был построен силами военных моряков, об этом сообщалось на мраморной доске, прикрепленной у входа в спортивный комплекс. Соревнования на плавательных дорожках нам были неинтересны, потому что мы не пловцы. А вот, о финской бане мы были наслышаны, мечтали туда попасть, но подступиться к ней мы никак не могли. Было известно, что париться в сауне – это удел избранных, к числу которых мы себя не относили. Нужно было искать связи. И, вот однажды, мне повезло. Помощь пришла со стороны моего товарища по интернатуре старшего лейтенанта Леонида Кукурузы, который служил на БПК (большом противолодочном корабле) «Неукротимый». Корабль этот был ошвартован у причала, расположенного на противоположной стороне от крейсера «Октябрьская революция». Плавательный бассейн отделяло от БПК расстояние 150-200  метров. Мы встретились с Кукурузой, разговорились и, как-то случайно, речь зашла о сауне. И тут выяснилось, что у Лени «тропинка в сауну давно протоптана» и что, организовать для меня баньку он может в любое время. О сроках посещения сауны  мы тут же и договорились. И «легкий пар», о котором так долго мечтали некоторые любители отдыха, состоялся. Не нарочно и не специально, а по воле случая,  мероприятие это произошло в самый канун учения, от которого нас отделяла всего одна ночь. Но поскольку баня была не только спланирована, но и подготовлена, в смысле протоплена, отменять ее посещение  было как-то неудобно. Сам Леня Кукуруза, в последний момент, ушел в сторону, заявив мне, что по сложившимся обстоятельствам он не может пойти в сауну вместе со мной. Я уже хотел отказаться от своей затеи, но Кукуруза не хотел показаться в моих глазах «балаболкой» и предложил запасной вариант.

-Вместо меня в сауну пойдут 2 офицера с нашего корабля. Они хорошие ребята. Я им поручил взять шефство над тобой.

-Спасибо. А,  может, не нужно было все это затевать? Обойдусь я без этой бани. Неудобно как-то напрягать незнакомых мне людей. Да и в море завтра нужно выходить.

-Виталий! Что за блажь? Ты просил баню, так и получай ее, тем более, она уже натоплена и ждет тебя. С офицерами я тебя познакомлю сию минуту. После бани можешь отдохнуть в моей каюте на чистых простынях, их только что поменяли на койке по моей просьбе.

-Леня! Я, конечно, люблю чистые простыни, но ведь меня никто без тебя и на корабль-то не пустит, те более  в твою каюту.

-За это ты можешь не волноваться, вахту я предупрежу немедленно, прямо в твоем присутствии.

-Да, мне же завтра в море нужно выходить с утра-пораньше.

-Ничего страшного. Передашь свою просьбу дежурно-вахтенной службе, и тебя разбудят в любое время суток, когда твоя душа пожелает.

-Ну, хорошо, я согласен.

Спустя какое-то время Кукуруза познакомил меня с будущими компаньонами по сауне, предупредил вахту о моем возможном прибытии на корабль, и какие мне должны быть оказаны «почести». После этого Леня ушел по своим делам. К 21.00 я прибыл в баню вместе с минным офицером Муртазиным, он к нам был прикомандирован на время учений. Наши банные удовольствия приобрели затяжной характер. Этому способствовали бутылка спирта, несколько бутылок пива и закуска в виде рыбных консервов.  Бесконечное число раз мы забирались на полок, каждый раз бросая свой взгляд на термометр, висевший на стенке. Термометр показывал совершенно невероятную температуру 150,  этот показатель нас просто завораживал. После парной мы бросались в бассейн и плавали по водным дорожкам. После заплывов самое время было, чего-то выпить. Что мы и делали. А потом мы снова шли в парилку. И все это продолжалось до 3-х часов утра. Напарившись и накупавшись вдоволь, мы с Муртазиным отправились на лодку, но, проходя мимо кукурузиного БПК, я вспомнил про чистые и белые простыни, о которых говорил мне мой коллега. Искус был очень велик. После недолгих колебаний я выбрал отдых в условиях  повышенной комфортности. Перед тем, как завалиться на койку, я предупредил дежурного по кораблю, что меня следует разбудить в 5 часов 40 минут. После этого я упал на белые простыни  и заснул сном праведника. Меня разбудили в 8.00. Я вскочил с койки как подстреленный. Дежурная служба утверждала, что в 5.40 меня пытались разбудить, но я не проснулся. Это была неправда. Я всегда сплю очень чутко, просыпаюсь моментально. А тут еще чувство ответственности, присущее мне, должно было подстегнуть меня, сыграть  роль дополнительного будильника.  Наскоро одевшись, я побежал на лодку, ни на что хорошее не надеясь. Наверное, лодка вышла в море без меня, - думал я, - вот до чего я докатился, уже на выходы в море стал опаздывать. Добежать до причала, где стояла лодка, можно было за 5 минут, но я преодолел это расстояние за 3 минуты. Каково же было мое удивление, когда я обнаружил лодку на прежнем месте. Она никуда не уходила, она, как мне показалось, даже никуда не собиралась выходить. Крадучись я проскочил во 2-й отсек. На диванчике в кают-компании сидел печальный комбриг Мартинсон, на лице Феликса Густавовича была маска печали и скорби. Заметив мое появление в отсеке, Мартинсон совершенно безучастным и равнодушным голосом произнес: «А, это ты, доктор?  Спасибо, что хоть ты пришел».


Вскоре выяснилось, что мое отсутствие на корабле в положенное время, явилось прямо-таки милым, безобидным пустячком. Без меня лодка спокойно могла выйти в море, подумаешь, доктора нет. Не велика потеря. Но бывают утраты куда более тяжелые. На лодку не прибыл тот офицер,  без которого выход в море просто немыслим – старпом. Мне неизвестно, как оправдывался Мартинсон перед вышестоящим начальством, об этом история умалчивает. Но, вернувшись из штаба учений после «разбора полетов» комбриг дал команду нашему командиру: «Срочно. Где угодно и как угодно разыскать старпома Казанцева и доставить его на лодку». Командир собрал всех офицеров и мичманов и поставил перед ними задачу по проведению розыскных мероприятий.

-Ступайте немедленно на поиски. Делайте, что хотите, но чтобы Казанцев к вечеру был на корабле.


Получив распоряжение, мы разделились на группы и приступили к поиску заблудшего старпома. Вечером мы вернулись на лодку, «не солоно хлебавши». Старпома найти не удалось. С утра следующего дня поиски Казанцева были продолжены. Наконец, следы Виктора Львовича были обнаружены. Подозрения о том, что без женщин тут не обошлось, подтвердились. Нашлись наши общие знакомые, которые утверждали, что видели Казанцева в обществе дамы. А если это так, то к вечеру наш «гусар» должен непременно  был объявиться в ресторане. Если учесть, что кроме ресторана «Золотой якорь» в Балтийске больше ресторанов не было, пришлось там и организовывать «облаву». Зайдя в зал ресторана, мы сразу же увидели среди публики знакомую фигуру нашего старпома, он танцевал танго с женщиной, одетой в брючный костюм салатового цвета. Приблизившись к танцующей паре, наши офицеры попытались вступить в диалог с Казанцевым, хотели вразумить его. 

-Витя, вернись на корабль. Комбриг тебя ждет.

-Вы, что не видите, что я с дамой танцую? Не мешайте мне отдыхать! Брысь отсюда!

-Витя, одумайся. Вернись.

-Я сказал, убирайтесь отсюда! Пошли все на хрен! Никуда я не пойду.

Так мы и не смогли призвать старпома к благоразумию. Вернулись на лодку, доложили обо всем командиру, выслушали его тираду о нашей недееспособности.  История с исчезновением Казанцева приобретала дурной оборот, а он, как будто бросая всем вызов, опять исчез в неизвестном направлении. И еще 3 дня мы прочесывали город Балтийск, забираясь во время своих поисков даже в самые трущобные районы, в которых можно было легко нарваться на «теплый» прием аборигенов. Один район под названием Комсигал достоин самых сочных эпитетов, как рассадник человеческих пороков - грязи, пьянства и разврата. Но, Казанцева не было и там, он  будто в воду канул.  Не было его нигде. Когда было решено прекратить поиски, наш «пропащий» старпом, как ни в чем не бывало, объявился на корабле. Нам неизвестно, как «промывали мозги» Казанцеву комбриг и иже с ним, только особых перемен в настроении нашего старпома никто из нас не заметил. Через 2 дня мы вернулись в Палдиски, в учениях «Вал-74» мы так и не смогли поучаствовать, они закончились без нас. Узнав о наших «успехах» в боевой подготовке, начальник политотдела Леонов рвал и метал. Перед строем бригады Леонов гневно бросал свои афоризмы.

- Учения «Вал-74» завершились без нашего участия. Спасибо вам, подводники «Владимирского комсомольца», здорово же вы «осчастливили» нашу бригаду на этих маневрах. Навалили, одним словом.  Ну, навалили! Ну, навалили!!! 

Все мы спокойно слушали эти «перлы» начальника политотдела, к его стенаниям мы были равнодушны, несмотря на очевидность нашего провала, горького чувства стыда мы, почему-то, не испытывали.

    На военной службе встречаются порой удивительные и совершенно необъяснимые вещи. Бывает так, что старается человек, из кожи лезет, но вдруг оступился, сплоховал (излишнее рвение далеко не всегда приводит к положительным результатам в работе) – и все, он уже задвинут на запасные пути, и карьера его покатилась под откос. Но порой, проступок офицера бывает настолько очевидным и вопиющим, что всем окружающим начинают приходить в голову мысли о неизбежности и неотвратимости наказания провинившегося. Но, не надо торопиться с выводами, не все так логично бывает в поступках нашего командования. Вместо заслуженной кары, выраженной в форме служебных и партийных взысканий, понижений в должности,  у отдельных индивидуумов карьера шла на  взлет, вопреки всякой логике. Так было и у нашего старпома Казанцева. Его не сняли с должности, не заклеймили позором. Его решили отправить учиться на командира. Несмотря на то, что возраст нашего старпома «зашкаливал» (ему было 33 года, а на командирские классы допускали до 32-х лет), командование бригады решило предоставить Казанцеву шанс. А вдруг, что-нибудь получится, выгорит, - думало командование, - бывают же исключения из правил, некоторых офицеров и в 34 года брали на учебу. Казанцеву в спешном порядке начали оформлять документы. Одним из таких  документов, играющих едва ли не самую главную роль в оценке перспективности  офицера к продвижению по службе, являлась партийная характеристика. Эту характеристику Казанцев должен был получить на партийном собрании по месту службы. Партийная ячейка на нашей лодке была немногочислена: Томач, Казанцев, Умнов, Кожанов (парторг) и я. Всего коммунистов  5 человек.  Накануне собрания командир провел беседу с членами парторганизации.

-Товарищи офицеры! Сегодня на партийном собрании мы должны дать партийную характеристику нашему старпому, рекомендовать его кандидатуру на учебу. На собрании каждый из вас должен высказать свое мнение по поводу служебной и внеслужебной деятельности Виктора Львовича. Нужно покритиковать его за плохое поведение в быту, но, в тоже время, нужно отметить его хорошие деловые качества, благодаря которым он достоин учиться на командирских классах.

Настроение наше в последние часы перед собранием было не на высоте. Мы, конечно же, знали все сильные и слабые стороны нашего старпома, но критиковать его было как-то страшновато. Выскажешь ему правду в глаза, покритикуешь, - думали мы, - а он возьмет и не поступит на эти классы. Вот и отдувайся потом за свое объективное мнение. Собрание началось. Каждый из коммунистов старался быть правдивым в своей оценке заслуг нашего старпома. Мы потели, бледнели, но, тем не менее, говорили о многочисленных прегрешениях Казанцева в быту. Говорили о его невнимательном отношении к членам своей семьи, о его загулах, которые иногда бывали помехой для  выполнения служебных обязанностей. В конце своего выступления каждый из нас положительно характеризовал высокий профессионализм нашего начальника, признавая его достойным к направлению на учебу. Последним выступающим был наш  командир. С начала и до конца своего выступления Томач «ласкал» слух присутствующих словами благодарности и признательности в адрес своего помощника, он не скупился на дифирамбы, рассыпался «бисером». Этим божественным «фимиамом», как сладкой патокой, наш командир залил наши уши и мозги. Все мы были потрясены характеристикой деятельности нашего старпома. По мнению командира, наш старпом был человеком идеальным во всех отношениях, прямо, каким-то, ангелом во плоти. Больше всех был удивлен данной характеристикой сам Казанцев, который даже и не подозревал, что у него имеется столько достоинств, при полном отсутствии недостатков.  Виктор Тимофеевич преподал нам всем «урок мудрости и дипломатии». Нас он подтолкнул на «подвиг», а сам «ушмыгнул в кусты». Томач был гораздо хитрее и предусмотрительнее нас, он, от начала и до конца, не верил в возможность учебы своего помощника, поэтому и не хотел портить отношения с ним. А мы, доверчивые и наивные «лопухи», поспешили выполнять напутствия командира, вдохновившего нас на смелый поступок. Зря мы так старались. Казанцеву учебу «зарубили», он не прошел отбор по возрасту, что и следовало ожидать. Мы будем служить с ним и дальше, преданно глядя ему в глаза. Хорошо, что наш старпом не злопамятный человек, он не будет никому мстить. Да и обижаться-то на нас не за что, мы ведь ему «правду-матку» в глаза сказали, а не за его спиной шушукались. Как показал ход дальнейших событий, ничего в наших взаимоотношениях со старпомом не изменилось. В свободное от службы время, мы, как и прежде, встречались семьями, отмечали праздники, дни рождения. Казанцев всегда был заводилой в любых увеселительных мероприятиях, он был стержнем любого торжества. Его жизнелюбие не знало пределов. Когда мне сообщили о его смерти, я не поверил.

Прочитано 3597 раз
Авторизуйтесь, чтобы получить возможность оставлять комментарии

Пользователь