Оцените материал
(1 Голосовать)

Утром  28-го мая погода стала портиться. Волнение моря нарастало с каждым часом и к полудню оно достигло своего апогея. За пять лет своей службы  на Балтийском  флоте я не был обделен штормами,  повидал, казалось мне, всякие капризы погоды, но таких не доводилось испытывать никогда. О своем вестибулярном аппарате я уже рассказывал, не легко ему пришлось на первых порах моей службы. Что такое морская болезнь я знаю не понаслышке. Последний раз меня укачало тоже в Северном море. Было это в 1971 году, когда мы на пл «С-381» преследовали американский авианосец «Бульварк». С той поры я много раз подвергался качке, но ни разу не валился навзничь, «сраженный» морской болезнью. Мне казалось, я перестал реагировать на качку, которая на Балтийском море – обычное, самое заурядное явление. Три года я гордился собой, полагая, что с морской болезнью покончено навсегда. Но то, что произошло в Северном море в мае 1974-го года, сильно поколебало мою веру в безграничные возможности человеческого организма. Впервые за 3 года я свалился «замертво» и, прошу меня извинить за излишний натурализм, блевал. Блевал от всей души. Быть может, кого-то из вас это мое откровение сильно покоробило. Но из песни, как известно, слова не выкинешь, – что было - то было. Можно было выразиться и более изящно, назвать это физиологическое явление рвотой, или регургитацией, но слово «блевал» мне нравится гораздо больше. Я не знаю, что там происходило на мостике, как там держались наши «флотоводцы, сидящие на цепи», только выбраться наверх по трапу, было физически невозможно, вода через рубочный люк хлестала в центральный отсек подобно Ниагарскому водопаду. Разъяренное море вздымало лодку как пушинку, а затем швыряло ее вниз с такой страшной силой, что весь корпус субмарины начинал содрогаться. Он трещал, как скорлупа ореха. В эти минуты всем начало казаться, что лодка вот-вот может переломиться. Наши мужественные коки впервые за время своей службы не смогли приготовить обед, их укачало. Единственное, что смогли сделать наши кормильцы – это выдать личному составу «сухой паек». Желающих подкрепиться, перекусить было немного. В офицерской кают-компании лишь старпом Казанцев и замполит Умнов проявили живой интерес к пище, с какой-то необыкновенной жадностью они пили сгущеное молоко прямо из железных банок, заедая его белым хлебом. Среди мичманов и военнослужащих срочной службы прикоснуться к еде смогли лишь отдельные, наиболее сильные индивидуумы. На следующий день погода чуть-чуть улучшилась. Вода в центральный пост продолжала поступать через рубочный люк, но уже как-то вяло, порциями. Любопытство распирало меня, очень хотелось помотреть, что там творится  наверху.  Не без труда мне удалось выбраться на мостик. Моему взору представилась довольно интересная картина. Волны были, как и следовало ожидать, высокими, море буквально клокотало в своей необузданной ярости. Но, меня больше всего поразило другое, а именно – состояние корпуса нашей лодки.  Последствия шторма были весьма впечатляющими. У нас на палубе, оказывается, вырвало носовой и кормовой аварийные буи. Их потеря была большой утратой в плане перспектив аварийно-спасательного обеспечения. С помощью буёв, выпущенных на поверхность моря,  затонувшая лодка может обозначить свое место, облегчив проведение поисковых мероприятий спасательными силами флота. Разумеется, все эти спасательные устройства, о которых я рассказываю, могли использоваться лишь на небольших глубинах, не более 100-120 метров. На больших, запредельных глубинах буи уже не понадобятся, глубина раздавит лодку, спасать будет просто некого.   Помимо потери буёв сильно пострадал легкий корпус лодки, по правому и левому борту он был во многих местах сильно ободран. Казалось, что какое-то гигантское, фантастически-сильное чудовище, типа Кинг-Конга, приложило здесь свою руку (или лапу). Непострадавшие части легкого корпуса, покрашенные в черный цвет, контрастировали  с красными (свинцовый сурик) обнажившимися фрагментами наружной части прочного корпуса, а также цистернами главного балласта. Сочетание красного и черного цвета ассоциировало с траурной темой. Почему-то вспомнились похороны  товарища Сталина. Впрочем, что за вздор лезет мне в голову. Тьфу! Тьфу! Тьфу! Не «накаркать» бы чего плохого. Некоторые конструктивные элементы лодочного устройства я видел только во время ремонтов, в походных же условиях разглядывать все эти «внутренности» было как-то непривычно. Итак, после сильного шторма в Северном море наша лодка сильно «подурнела», во всяком случае, – внешне. Внутри прочного корпуса в эти дни, также имели место поломки. Если «сгоревший» холодильник мог считаться небольшой утратой, в конце концов, на выполнение боевой задачи это не могло повлиять, то выход из строя агрегата гирокомпаса явилось тяжелым ударом для командного состава и штурманов. Определять свое место в море можно, разумеется, и с помощью магнитного компаса. Но сегодня, простите, не 18-й век. Мы, конечно, не заблудимся на морских просторах, с курса не собьемся. И небесные светила еще не погасли, сидят на прежнем месте и светят как миленькие. Любой мореход должен уметь определять место по солнцу и по звездам. Ничего, как нибудь выплывем. Штурмана у нас опытные, один Казаков чего стоит.

    Многих негативных последствий шторма можно было избежать, если бы была возможность перехода лодки из надводного положения в подводное. Но уйти на глубину лодка не могла по причине мелководности Северного моря. И 30-го мая море продолжало штормить, но уже не так сильно. Народ  «оклемался», пришел в себя и деловито принялся за исполнение своих функциональных обязанностей. И тут я вспомнил о моем дне рождения. Лучше бы его отметить в кругу своей семьи, зато в походных условиях это маленькое событие личного масштаба приобретало какой-то особый, даже романтический характер. А вообще, что за блажь, дома я еще много раз отпраздную свои дни рождения и даже юбилеи, а вот в Северном море такая возможность вряд ли когда-нибудь еще представится. Но не только поздравления ожидали меня 30 мая. В этот день меня ожидал сюрприз, и этот сюрприз был с медицинским уклоном. Мне, нежданно-негаданно, пришлось заняться стоматологической практикой. У старшины 1-ой статьи Савицкого разболелся зуб, консервативные методы лечения эффекта не дали. Таблеток я ему скормил много, но никакие анальгетики Савицкому не помогали, боль усиливалась и вскоре стала нестерпимой. Отступать было некуда, пришлось выручать человека из беды. Я решился на операцию. Больной против ее проведения возражений не имел.

Прочитано 3518 раз
Авторизуйтесь, чтобы получить возможность оставлять комментарии

Пользователь