20 мая 1974 года в полдень мы прибыли в Лиепаю, где нас проверил штаб дивизии. Никаких серьезных замечаний выявлено не было. В 5-ом Военно-морском госпитале я получил у подполковника  Дудочкина препараты для анестезии фентанил и дроперидол.  Их использование в условиях дальнего плаванья преследовало научно-исследовательские цели и являлось, с одной стороны - моим заданием на поход, а с другой стороны – полученный материал должен был лечь в основу кандидатской  диссертации главного анестезиолога Лиепайского госпиталя.

21 мая мы предъявляли нашу лодку для проверки штабу флота. На этот раз все обошлось без конфузов. Толстоногов больше ни на что жаловаться не посмел. Пусть бы он попробовал это сделать, народ бы ему этого не простил. После той февральской осечки, когда по вине командира БЧ-3 сорвалась автономка, офицерский состав лодки стал относиться к своему коллеге неприязненно, вступать с ним в дружеские отношения никто не хотел. Напрасно Валерий Алексеевич  пытался расположить к себе сослуживцев, лед недоверия  и отчужденности в отношениях ему растопить не удалось
.

-Как-то все сложится в походе, - думал я, - не отчебучит ли этот «нехороший мальчик»  какой-нибудь номер, который может подорвать мир и благополучие в нашем коллективе. 

В дальнее плаванье вместе с нами отправились приписные военнослужащие. Правами старшего на корабле был наделен заместитель начальника политотдела бригады капитан 2-го ранга Андреев Юрий Георгиевич. Андреев только что окончил военно-политическую академию. Его выход на боевую службу и старшинство на корабле были связаны с важным политическим событием в жизни страны – с выборами в Верховный Совет СССР. Выборы должны были состояться 17-го июня, то есть во время выполнения экипажем задач боевой службы. Вторым командиром был назначен командир пл «С-329» Жигалев Юрий Трофимович. Он был опытным командиром, имел за плечами много автономок, но все они были в годы службы на Северном флоте, в своем новом качестве подводника-балтийца Юрий Трофимович дебютировал именно в этом походе. С Жигалевым мне уже не раз доводилось общаться в неформальной обстановке. Впечатление от этого общения было самым благоприятным. Среднего роста, сухощавый, стройный сорокалетний мужчина, спокойный, доброжелательный, интеллигентный, с развитым чувством юмора. 

     В должности командира БЧ-5 с нами в поход отправился механик с одной из лодок консервации капитан 3-го ранга Горшков Михаил Степанович. Наш штатный механик Кожанов Николай Борисович уехал поступать в дипломатическую академию. Горшков был невысоким мужчиной кряжистого телосложения 43-х лет от роду. Он был хорошим специалистом своего дела. По характеру Горшков был  спокойный и рассудительный.   Если бы не пристрастие к алкоголю – цены бы ему не было. Но Михаил Степанович любил «зашибить». Выпивал он деловито, без суеты, но никогда не терял контроля над собой. В хлам не напивался, никогда не буянил, песни на всю округу дурным голосом не орал. Но, тем не менее, выпивал офицер-механик регулярно, что и вызвало негативную реакцию со стороны политотдела, проводившего неустанную борьбу за здоровый образ жизни. Михаила Степановича взяли на заметку и занесли в «черные» списки, как весьма неблагонадежного, а посему, пусть уж лучше он на берегу не мозолит глаза, а сходит в автономку, там его профессиональные навыки пригодятся наилучшим образом. 

    Отправился в плаванье вместе с нами и наш старый знакомый Евгений Иванович Казаков, без второго штурмана в походе никак нельзя обойтись.

     На поход к нам были приписаны три мичмана, из которых было двое бывших  сослуживцев по пл «С-297». Паша Савченко должен был исполнять обязанности боцмана,  а Боря Найдёнов – старшины команды торпедистов. Когда я пришел на службу молодым и зеленым, никто из этих мичманов не воспринял меня всерьез, считая мое появление в военной форме случайным недоразумением. Не скрою, что надо мной посмеивались и подшучивали. Шутки и розыгрыши на флоте – явление весьма распространенное. Трудно найти моряка, которого по прибытию на лодку ни разу не разыграли. Впрочем, я на шутников не обижался. Сегодня все они относились ко мне с уважением, видно я заслужил доверие с их стороны. На должность старшины команды трюмных к нам был прикомандирован мичман Воробьев. С ним я был знаком мало.

     Были к нам прикомандированы на время похода и военнослужащие срочной службы. В соединении подводных лодок всегда имелись в наличии хорошие специалисты, которыми  командование старалось усилить лодки, уходящие на боевую службу. 

     Все идет по плану, лодка следует в надводном положении, взяв курс на Атлантику. Прощайте родные берега. Мы вернемся к вам через месяц