До начала майских праздников мы успели несколько раз отметиться в море успешными торпедными стрельбами. В начале мая нам предстояло продолжить совершенствование своей выучки. 4 мая у нас был запланирован выход в море для проведения учения. Сделав все необходимые приготовления к выходу, я получил от командира «добро» на сход. Пребывание дома, в семейном кругу пролетело как одно мгновение. Рано утром 4-го мая 1971 года я уже шагал по шпалам заброшенной узкоколейки по направлению в часть. Движение по шпалам всегда утомительно, однообразие ощущений, этот укороченный размер шага, отбивание ступни с удручающей монотонностью, - все это, отнюдь, не вдохновляет. По обеим сторонам узкоколейки тянулся чахлый кустарник, кажется, это был ивняк, но в народе такое творение природы называют словом  «хмызник». Листва на этом кустарнике, похоже, и не собиралась распускаться, хотя по срокам ей уже давно было пора «проклюнуться», но, видимо,  не хватало какого-то толчка, а может быть, просто тепла. Конечно, можно было идти в бригаду и по бетонке, но этот путь был в полтора раза длиннее. С семьей расставаться всегда было жалко, поэтому я из дома выходил в последний момент, что называется, впритык. В общем, это была вынужденная мера передвижения, позволяющая сократить расстояние и время, но, одновременно, действующая на нервы по причинам,  которые я только что указал в своем повествовании. Итак, я шел по шпалам, взирая на этот заурядный, унылый пейзаж. Природа явно не позаботилась о придании данному уголку земли хоть какой-то привлекательности.  Каменистая почва не способствовала росту растений, высоких деревьев было, раз-два и обчелся. Холодное море, окаймлялось береговой полосой, представлявшей собой хаотичное нагромождение камней различных форм и размеров. О прибрежном песочке можно было только мечтать, его здесь не было и в помине. Погода в Палдиски, почти постоянно, ветреная и дождливая. Эти тучи, постоянно висящие над головой, готовы были в любую минуту снабдить нас очередной порцией осадков. По поводу сырости и дождливости многие не весело шутили, говоря о том, что если Москва – сердце нашей родины, то Палдиски, наверняка, - ее мочевой пузырь (впрочем, это сравнение я слыхивал потом неоднократно, находясь в других районах Балтики). В декабре световая часть дня сокращалась до 2-х, 3-х часов. Казалось, только что было утро, а потом, не успел оглянуться,  а уже наступил вечер. Когда однажды ко мне в гости приехала теща Нина Григорьевна, она не могла понять, что происходит в природе. Она подолгу смотрела на эти серые сумерки за окном и испытывала невообразимую тоску и уныние. 

-Витя, - обратилась ко мне теща, - ответь мне, пожалуйста, а солнце, или, хотя бы, светлое время суток у вас бывает?

-Бывает, - ответил я, - но редко.

Отчего же так рвутся на Балтику моряки Северного и Тихоокеанского флотов? Что они могут здесь увидеть красивого и необыкновенного? Северян еще как-то можно понять, там у них все-таки полярная ночь. Говорят, что это явление природы отрицательно влияет на психику. Да и холодно там, на севере, что греха таить. Дальневосточников понять труднее, там солнца бывает до 100 и более дней в году. Правда, на Камчатке и Курилах земля находится в постоянном движении, подземные толчки свидетельствуют о сейсмоопасности региона. Но для жителей Владивостока, который расположен на широте города Сочи, перевод к новому месту службы в Палдиски уж точно является тактическим просчетом. 

      Вспомнился герой башкирского народа, сподвижник Пугачева Салават Юлаев. После подавления бунта его отправили в ссылку как раз в это место, именуемое Палдиски. Мне неизвестно, были или нет в 18-м веке здесь дома или, хотя бы, примитивные постройки. Наверное, тогда, 200 лет назад, Палдиски представлял собой еще более жалкое зрелище. И все это, описанное выше, и климат и отсутствие нормальных жилищных условий, отрицательно сказались на состоянии здоровья башкирского народного героя, который смог протянуть в этих, богом забытых краях, всего каких-то  двадцать лет.

     Такие размышления на историко-географические темы посетили меня, когда я шагал по шпалам в свою родную часть. Но вот, шпалы кончились. Вот КПП соединения. Встреча с однополчанами-подводниками. Подъем военно-морского флага. Приготовление подводной лодки к бою и походу. Все шло  как обычно, размеренно и буднично.  В последний момент мне стало известно, что в море с нами пойдет флагманский механик соединения капитан 2-го ранга Белов  Геннадий Михайлович. Он совсем недавно был назначен на должность  после ухода на заслуженный отдых В.М.Закса. В замах флагманского механика Белов прослужил довольно продолжительное время и вот теперь он старался наверстать упущенное, доказать всему миру, что он тоже не лыком шит.  Мы догадывались о целях пребывания Геннадия Михайловича на нашей лодке, но, все же, строили версии относительно того, насколько он «озвереет», проводя всевозможные учения. Нехорошие наши предчувствия оправдались с той минуты, как только лодка  заняла свой полигон. Учения под руководством флагмеха следовали одно за другим. Белов, распираемый гордостью от своего высокого положения, решил продемонстрировать нам, как нужно работать в экстремальной обстановке. Учения по защите от оружия массового поражения, сменялись учениями по борьбе за живучесть. После каждого учения следовал разбор «полетов», а затем это мероприятие повторялось вновь. Борьба с пожаром, с водой потребовала от наших подводников самоотверженных и решительных действий, проявления мастерства. Сначала все шло не слишком гладко, то пластырь на предполагаемую пробоину наложат недостаточно удачно, то в докладах с места аварии было много «отсебятины». Но, со второй-третьей попытки, в организации борьбы за живучесть личного состава стали появляться позитивные перемены. Два дня плаванья пролетели незаметно. Как и полагалось,  в промежутках между тренировками и учениями руководителями учения делались паузы. Надо ж было передохнуть, да ведь, война войной, а прием пищи никто не отменял. Наши коки уже прекрасно овладели навыками по своей специальности, их не нужно было контролировать и подгонять. Даже трудно было представить, что еще совсем недавно у этих ребят все валилось из рук. На фоне их успехов и моя жизнь стала гораздо спокойнее, командир хоть и цеплялся ко мне, но делал это как-то вяло, больше по привычке.  После сытного обеда всех тянуло на мостик, на свежий воздух. В природе произошла смена декораций, плохая погода, видимо, устала куролесить и уступила место хорошей. Резко потеплело. Солнышко ласково светило с высокого небосклона, согревая своим теплом наши тела и души. Море тоже выглядело необычно, куда-то подевалась его извечная злоба, сегодня оно спокойно и торжественно. Освещенное весенним солнцем, оно перестало быть серым, приобрело нежно-голубую окраску. Конечно, до Черного моря ему еще далеко, но даже эти маленькие позитивные перемены вселяли в наши души  радость и оптимизм. Настроение у всех приподнятое. Смех. Шутки. Многие с наслаждением курят. После обеденных изобилий, перекур на свежем воздухе особенно приятен. Впрочем, я не курю, и мне этот «пещерный восторг» совершенно непонятен.
 

     Два дня пролетело незаметно.  Учебные мероприятия чередовались с передышками, личный состав уже вкусил все прелести беззаботного отдыха, оценив по достоинству привлекательность хорошей погоды, которой он не был избалован. Казалось, что эти сказочные картины будут бесконечно сопровождать нас, и  наполнять наши души негой и блаженством. Третий день поначалу не вызывал никаких опасений, мы уверенно выполняли намеченную программу. 6 мая сразу же после обеда учение было продолжено. Сначала мы отрабатывали плаванье лодки под РДП (работа дизеля под водой). Лодка при этом режиме идет в подводном положении под дизелями, над водой торчит лишь шахта РДП, имеющая в своем составе 2 трубы, одна из которых предназначена для забора воздуха, необходимого для работы дизелей, а вторая труба – выхлопная, используется для удаления отработанных продуктов сгорания. Этот режим плаванья используется при работе выдвижных устройств (перископов).  Несмотря на прохладное отношение многих бывалых моряков к этому виду передвижения, ход под РДП имеет много плюсов. Скрытность на 100% этот режим плаванья, конечно, не гарантирует, но при нем можно вести наблюдение за надводными и воздушными целями, используя командирский и зенитный перископы. В случае опасности с воздуха или с моря на выполнение срочного погружения затрачивается минимальное время, что в боевой обстановке имеет жизненно важное значение. И, наконец, во время хода под РДП можно производить зарядку аккумуляторных батарей, а, как известно, дизель-электрические лодки без зарядки батарей не могут полноценно функционировать, имеют ограниченные возможности. 

Плаванье под РДП с элементами срочного перехода из позиционного в подводное положение прошло успешно. Предстояли самые неприятные и рискованные эпизоды учения, - плаванье в условиях отрицательной плавучести, заклинивание горизонтальных рулей.  И заклинивание состоялось. Речь идет о заклинивание мозгов у руководителей учения. В тот момент, когда рули заложили на погружение и лодка с дифферентом на нос начала двигаться по направлению к морскому дну, на руководителей учений напало какое-то непонятное оцепенение. В состоянии полного ступора они ловили ртом воздух, ошалело таращили свои глаза, но никаких команд они выдавить из себя были не способны. Не знаю, сколько градусов был дифферент лодки на нос, но сам я, находясь в 4-м отсеке, стал свидетелем того, как камбузные котлы вылетели из своих гнезд на электроплите. Но, в тот день бог был на нашей стороне. Без всякой команды рулевые справились со своим заведованием, выправив положение рулей. Лодка перед началом своих кувырканий имела малый  ход. Командир группы движения Юдин дремал на диванчике в 6-м отсеке, когда лодка пошла на погружение, на него свалился раздвижной упор, который не был достаточно закреплен после окончания учений по борьбе за живучесть. Юрий Александрович, мгновенно оценил ситуацию, вскочил с места и врубил электромоторами задний ход, благодаря чему лодка вышла из штопора и пошла на всплытие. Продувание цистерн главного балласта воздухом высокого давления окончательно разрешило непростую ситуацию, мы всплыли на поверхность. Настроение флагманского механика и нашего командира было меланхолически-подавленным, им вдруг, сразу расхотелось продолжать свои маневры. Учение было свернуто, разум восторжествовал над безумием. Кокам пришлось повторить прерванную на половине работу, нужно было начинать все сначала, наполнять баки водой и ставить их на подогрев. Ужин несколько задержался, но никто на это не обратил особого внимания. За ужином Волошин и Белов сидели мрачнее тучи, ни один из них не проронил ни слова. По своей неопытности я удивительно спокойно перенес этот катаклизм, которого удалось избежать. Хорошо, когда ничего не знаешь. Быть святее всех святых иногда даже полезно для здоровья. О том, что мы были на волосок от гибели, я узнал позднее от командира БЧ-5, который сказал мне своим спокойным, хрипловатым голосом: «Доктор, если бы ты знал, как хорошо мы сегодня могли воткнуться в дно морское. Е…нулись бы от всей души».

     Возвратились в базу мы уже поздно вечером. Я должен был поставить экипаж  лодки на котловое довольствие с завтрашнего дня. Это было не просто, потому что мичманы из продовольственной части в это время суток имеют обыкновение отдыхать дома и тревожить их покой, всем кому попало, не рекомендовалось. Но, усилия мои оказались не напрасны, все вопросы завтрашнего питания личного состава, в конце концов, были утрясены. Все офицеры и сверхсрочники  уже давно ушли домой, настал и мой черед отправиться к семье, к родному очагу. Я опять шагал по тем же шпалам. Но в окружающем пространстве все сильно поменялось, причем в лучшую сторону. Ночь была ясная. Молодой месяц и звезды озаряли своим бледным светом окружающий мир. На кустах распустились листочки, их аромат я жадно вдыхал полной грудью и не мог надышаться. Со всех сторон разносились трели соловьев, которые  пели, как полоумные, возвещая миру, что наступила весна, а там скоро и лето подоспеет. В моей заскорузлой душе что-то вдруг щелкнуло, включилось подобно электрической лампочке. Я шел и улыбался счастливой и немного глуповатой  улыбкой. Было стыдно за свою хандру, одолевавшую меня три дня назад, когда я шагал по этим же шпалам в противоположном направлении. Жизнь, оказывается, такая прекрасная штука, ее надо ценить во всех проявлениях. Мир так хрупок, жизнь, которая, как известно,  дается только один раз, - бесценна, а посему ее преступно тратить на всякое нытье, недовольства. Нужно ценить каждый миг своего пребывания на земле, необходимо и самому приложить усилие, чтобы  наполнять этот неустроенный мир радостью и любовью.  А еще я осознал, что корабль, именуемый подводной лодкой, не такое уж безобидное творение человеческого разума, с яхтой и прогулочным катером аналогии просто неприличны. Благодаря человеческому фактору можно сотворить любую аварию и даже катастрофу, было бы желание. Роковое стечение обстоятельств также нельзя сбрасывать со счетов. И вот я дома, радость встречи с женой. Сын уже давно спит, появление дома отца родного осталось для него незамеченным.  На этот раз я все чувствую острее и ярче, жизнь кажется прекрасной и удивительной. О том, что осталось поспать, каких-то, три часа я уже не думаю, сейчас эта проблема меня совершенно не волнует. Я есть на этом свете, я живу, и это главное, а все остальное сущая ерунда, которой не стоит придавать значение. Встряски и нештатные ситуации, если они хорошо заканчиваются, способны, оказывается, разбудить  душу человека после длительной спячки. Предвижу, что кому-то из вас мое откровение покажется блажью, бредом сивой кобылы. «Подумаешь, - скажут некоторые весьма жизнерадостные и энергичные люди, - доктор испугался, пережил и расчувствовался, как баба. Всех нас подстерегают опасности, но ведь ничего – живем, не раскисаем». Наверное, мои критики будут в чем-то правы. Но прошу, не судить меня слишком строго. Живу  - как умею, чувствую, – как могу.