Экипаж наш  находился тогда  в самой первой стадии «большого круга».

Специалисты отдела кадров флотилии активно формировали офицерский состав будущей субмарины, которую ещё даже не заложили (в хорошем смысле этого слова) на стапеле далёкого Питера. С лейтенантами было проще. Зелёные, часто пугающиеся своей тени, месяц назад выпущенные из «инкубатора»,  они стройными рядами шли туда, куда их посылали. Хоть на новое формирование, хоть в страну летающих собак (ласковое название Гремихи). А вот послуживших старлеев и каплеев*, приходилось, как правило, уламывать обещаниями стремительного карьерного роста и назначать на вышестоящие должности. Дураков терять годами заслуженную «полярку», срывать жён и детей с насиженных мест, запихивать жизненно необходимые пожитки в контейнер и годика  на два перемещаться с милого Севера в сторону южную за просто так не было. Оставались холостые любители приключений, упёртые карьеристы и настоящие флотские романтики, неотягощённые ригидностью сознания.

До отъезда в учебный центр, нас приютил один из экипажей дивизии, выделив две конуры и одну довольно вместительную комнату. В одной конуре расположился «папа Коля» (командир ПЛ), в другой канцелярия.

Ну а третье помещение стало рабочей комнатой офицеров и лейтенантов.

Последних во избежание дурных мыслей необходимо было чем-то занять.

И два десятка молодых оболтусов с интересом изучали пособия, наставления, и прочие буквари подводного флота под бдительным оком помощника командира Палыча. Этому процессу совсем не способствовали зевки и храп бывалых  военморов.

Как-то утречком, когда мы только расположились за партами в предвкушении занимательного восприятия  руководящих документов, в избу - читальню влетел командир. Оценив орлиным глазом, боеспособность вскочившего в приветствии офицерского состава, Николай Николаевич сразу перешел к делу.

- Александр Павлович!- говорит помощнику,- срочно зашхерь  куда-нибудь запчасти. И положив на первую свободную парту, металлически звякнувшую брезентовую сумку, умчался решать важнейшие проблемы глобального противостояния мировых общественных систем. Палыч не спеша, подошел к ней, взвесил  на безмене правой руки, достал жигулёвский амортизатор и ещё пару железок. Слегка присвистнув и почесав затылок, засунул всё обратно и полностью потерял к сумке какой-либо интерес, погрузившись в известные только ему тонкие сферы.

Часа через два командир вновь одарил нас своим вниманием, на бегу раздавая приказания и контролируя обстановку. Уже выходя, упёрся озабоченным взглядом холодных голубых глаз в бесхозно брошенную сумку.

- Помощник, я сказал зашхерить!!!

В его тоне явно проступали вкрапления мартенсита*, известные нам ещё из курса металловедения.

Чеховское ружьё, висящее на заботливо вбитом гвозде, когда-нибудь стреляет, а наша сумка, ближе к вечеру эффектно полетела, прямо от двери в направлении помощника.

- Что за неисполнительность! Лови!!!

Палыч действительно собирался поймать и даже приподнял руки, но врожденная сообразительность напомнила ему вес и металлическое содержимое  злополучной сумочки. Он с ловкостью увернулся, видимо не напрасно в детстве успешно играл в «вышибалы».

Оконное стекло пятого этажа, возмущенно звякнув, получило пробоину ниже ватерлинии, а где-то далеко внизу раздался смачный  грохот, упавшего метеорита.  Мощная фигура Николая Николаевича неудержимо метнулась к окну, высунув голову в фигурное отверстие пробоины. Тревога была вполне оправдана. Сумка спикировала в аккурат на крышу машины старпома соседней дивизии, не вовремя приехавшего выпить пару рюмок чая в буфете.

Одновременно с Палычем мы осознали, что, сдавая назад из отверстия окна, командирский затылок оденется на стеклянный клык, торчащий сталактитом** в верхней части амбразуры. Палыч приобнял папу за торс, а я фиксировал шею. Подаренный мне командирский взгляд я помню до сих пор.

В зобу дыханье сперло, и я молча, как рыба об лёд, пальцем показал Николаю Николаевичу причину неделикатного прикосновения. Пробурчав что-то вроде благодарности, командир резво убыл для разрешения конфликтной ситуации. Слава Богу, не одно живое существо не пострадало. Впрочем, вмятина на крыше «Жучки» впечатляла, хотя обошлось без сквозного отверстия. Хорошее железо было на ВАЗе в восмидесятых.

*Мартенсит – основная структурная составляющая закалённой стали, представляет собой пересыщенный твердый раствор углерода в альфа-железе
**Сталактиты – хемогенные отложения в карстовых пещерах в виде образований, свешивающихся с потолка (сосульки, соломинки, гребенки, бахромы и т.п.)