«К-129»

Опубликовано в Александр Васильевич Орлов "Из-за острова Путятин" Вторник, 24 апреля 2012 12:46
Оцените материал
(5 голосов)

Есть в Тихом океане место с координатами 40°06′ северной широты, 179°57′ западной долготы. Глубина 5 тысяч метров. И лежит там подводная лодка К-129. На днях будет уже 44 года, как лежит...

 

Эта лодка нашего соединения. Тогда дивизия стояла на Камчатке, в бухте Могила. Это если в переводе с французского... А так - Тарья. Название ей дали французы в 1854-м. В этой бухте после провального штурма Петропавловска пустил себе пулю в лоб адмирал Прайс, командующий объединенной англо-французской эскадрой.

 

В общем, веселое местечко. И не исключено, что отчасти даже из-за названия, уже после гибели К-129  дивизию убрали оттуда. Во всяком случае,  я бы в бухту с таким именем соединение не поставил...

 

Как добирался корреспондент до бухты Конюшкова, где ныне стояла дивизия, не знаю. По глубокой осени добираться до Конюхов было не сахар. Мне его на попечение передали уже на месте. И было это 11 ноября 1982 года - если кто помнит,  день смерти Брежнева. Это я к тому, чтоб понимать обстановку, в которой журналист появился.

 

- Знакомьтесь, Михаил Хромаков, из "Комсомолки". Пробудет у нас дня три. Будет писать, –  начпо помолчал. - В общем, будет писать о « К-129». Покажешь ему, поможешь...

 

Надо сказать, в ту пору мало кому из посторонних людей доводилось и знать-то о «К-129», не то, чтоб  писать.

 

Мы вышли на крыльцо штаба, закурили. Парень был в легкомысленной для наших краев курточке, угощал "Мальборо". Мы двинулись с сопки вниз, туда, где чернели корпуса лодок–близнецов «К-129».

- А с чего вдруг «Комсомолка» решила писать об этом?..

- К нам в газету пришло письмо, - рассказал он. – От матери матроса Лисицына. Она пожаловалась, что уже много  лет со службы не пишет сын. И домой не возвращается.

- А можно письмо почитать?

Он дал мне письмо. В конце его мать моряка спрашивала,  почему так долго служат на флоте?..

- Мы стали разбираться с этим делом. И в Главном штабе ВМФ нам сказали, что ее сын погиб. А служил вот на этой вашей лодке...

 

До этого мне доводилось держать в руках материалы по гибели лодки. Те, что были в дивизии. Два тома посмертной переписки по личному составу, они хранились в секретной части.

 

Направились туда. Вскоре два запыленных тома лежали перед москвичом. Уже темнело, надо было еще пристраивать гостя на ночь.

- Ночевать будете на ПМ, там поуютней...

ПМ - это плавмастерская, почти белый корабль.

- Можно я это с собой возьму? - боялся журналист расстаться с томами.

 

На «пээмке» мы вместе стали разбираться со старыми документами. Это были письма, командировочные предписания офицерам на поездки в семьи погибших, переводы средств, списки, отчеты, редкие  фотографии…

 

Что-нибудь по каждому члену экипажа да было. Но только не по этому парню.  На него не нашли даже копии извещения. В общем списке Лисицын значился. Но не матросом, а старшиной первой статьи.

 

- Как это могло случиться? - спросил Михаил.

Трудно было ответить. Какой-то сбой в строевой части, там тоже люди служат, людям свойственно ошибаться.

В каюту пришел Сергеев. Капитан второго ранга, флагманский ракетчик. Слух, что приехал журналист, и собирается писать о 129-й, уже пошел по соединению... Сергеев был с той лодки…  В том феврале он из-за бурана застрял в Хабаровске - не успел к выходу из отпуска. Вместо него ушел другой командир группы...

Потом пришел мичман Коломиец, тоже со 129-й, которого сняли с похода по болезни.

Подтянулись еще два-три человека, служившие в ту пору и помнившие лодку и экипаж…

 

Мы сидели в тесной каютке. На столе было "шило" и остывшая жареная картошка. Мы слушали "выходцев с того света". А те  рассказывали и рассказывали о лодке и экипаже.

Вспомнили и Лисицына.

Оказалось, старшина писал стихи. Кавторанга Сергеев, человек, далекий от сантиментов, на память вспомнил четыре строчки:

 

И даже чайки не поверят,

Когда сквозь утренний туман

Всплывет вдруг «К-129»,

Подмяв под корпус океан...

 

Это было написано задолго до последнего похода.

 

Строчки я вспомнил позже, когда случилось с «Курском». По всем телеканалам шли сюжеты с Северного флота, сюжеты из Баренцева моря, клуба моряков, штаба флота. Информации было море. Точней, полное ее отсутствие. Было впечатление, что все мы попали в жесткий информационный шторм. И им, как в море, правила стихия -  ужаса, страха, трусости, тотального недоверия всех ко всем. Это была истерия.

 

Две аварии. Два времени. Какие времена лучше?..

 

...Через три дня журналист уезжал. Эти дни он проходил в альпаке, курил «Приму», влезал во все, что ему было интересно. На одной из лодок ему дали поцеловать кувалду, угостили забортной водой из плафона. Этот парень всем нравился. Он хотел написать о   н а ш и х.

И о забытом матросе. Об этом тоже стоило написать.

Но мы знали, что не напишет.

Прочитано 7402 раз
Другие материалы в этой категории: « Опоздавшие мысли Могучая сила искусства »

  • Алексей Николаев
    Алексей Николаев
    Суббота, 28 июля 2012 23:32

    Я знал К-129.На ней служил мой друг Валера Бахирев. Химик.

    Пожаловаться
Авторизуйтесь, чтобы получить возможность оставлять комментарии

Пользователь