Глава 1. Конкурс продолжается

Опубликовано в Полковник м/с Киселев Алексей Федорович "Путь в Alma Mater" Понедельник, 20 июля 2020 15:39
Оцените материал
(8 голосов)

Поезд, слегка покачивая вагоны, незаметно катит нас из Свердловска на Запад. Проехали уже Казань, поглазели в окна, поужинали тем с чем проводили нас из дома, и улеглись спать часов в 10 вечера. «Семеро смелых» оказались неплохие парни без выкрутас и закидонов, все из дневных школ, один даже золотой медалист, но нам единодушно не хотелось «чего-нибудь» выпить или покурить сигарету очередную, …надцатую за день в сизом от дыма тамбуре. Под стук колёс незаметно заснули и проспали крепко, не бегая ночью в поисках приключений между торчащими в проходе    на уровне глаз чужими носками или голыми пятками пассажиров верхних полок. Под жизнерадостную утреннюю возню пассажиров плацкартного вагона, сдающих бельё проводнице, дружно проснулись. Сдали свои простыни-наволочки-полотенца.  Получили обратно свои билеты с компостером для отчёта в Кадрах Академии по прибытию. Поезд замедляет ход, вот и платформа Московского вокзала Ленинграда. Пункт А в нашем Предписании, далее был указан пункт В: адрес Приёмной Комиссии в Красном Селе, куда добираться надо было электричкой с Балтийского вокзала -из пункта Б. Не хотелось сразу же «рвать» туда на метро, расспросив местных как добираться, решили хоть немного пройтись пешком по Невскому, тем более и багаж у нас не большой,  а где-то в районе ул. Желябова уже сесть на автобус, который подвезёт нас прямо до Балтийского. Чудесное утро, ещё малолюдно, прогулка по красавцу-городу, подняли настроение, а автобус точно доставил в точку к пункту Б. Далее электричка, затем пешком от вокзала вверх по склону и к лесу в лагерь ВМА.

 

 

У Старых Храмов есть понятие: «намоленное» место, т.е. то, где побывали десятки и даже возможно сотни тысяч молящихся за сотни лет.  Такое «место силы» было у Императорской медико-хирургической академии, оно осталось и у Военно-медицинской академии в наши дни. Военно-полевой лагерь Красное Село- так зовут это место почти три века. Было бы интересно, посчитать, а сколько же воинов прошли через лагерь и на какие войны России уходили отсюда здешние постояльцы за прошедшие века! Нашли Приёмную комиссию, сдали военкоматовские бумаги и безналичные железнодорожные билеты. Моя миссия старшего группы закончилась. Потом нас раскидали всех порознь во «взвода» и «роты», так что я до поступления только пару раз с кем-то из группы пересекался. Как узнал потом, в Свердловской группе из семерых абитуриентов поступил только я один, все остальные, включая и «золотого» мальчика вернулись домой… Самым большим сюрпризом предстоящих экзаменов было ПРАВИЛО: Все медалисты средний балл своего аттестата сразу получают в виде оценки «Отлично» по Русскому и Литературе в зачётную книжку. Однако, в отличие от союзных Правил, где медалист с первой пятёркой уже поступил, а если у него четвёрка, то только тогда сдаёт наравне со всеми все экзамены. Министерство Обороны в лице Академии изменило Правила для медалистов: «Пять» сразу, но все сдают ВСЁ! Видимо этот нюанс и подкосил моего Золотого земляка, который не прошёл по конкурсу.

 

     Местная медицинская комиссия прошла для меня буднично, в спортшколе я к ним уже привык, да и Городской Военкомат Свердловска постарался на призывной комиссии качественно поработать, рекомендовав меня на морской факультет.  Но так было не у всех, вот как об этом вспоминает Пётр Сапроненков.

 

     «Вопрос отбора кандидатов   полон двойных стандартов. Кого- то убрали, так как один зрачок был или показалось, чуть шире другого. Последствия нейроинфекции!? Меня и ещё одного мальчика с крупной нижней челюстью, как у питекантропа, возили в клинику факультетской терапии ( вероятно дежурила). Просвечивать череп и оценивать поля зрения на предмет аденомы гипофиза. Я тест прошел, на радостях разрешил себя сфотографировать в голом виде, надеюсь для контрольной группыJ. Парень с челюстью из "полей зрения" выпал. Медицинской комиссии боялись многие, так как могли выставить что угодно, только пожалуйся. Помню лет через 15 после нашего поступления  на «костях абитуриентов» вволю потоптались психиатры. Приезжал курчавый полковник с глазами навыкат, кажется, Фролов, который заставлял отвечать на провокационные вопросы. Если абитуриент чуть- чуть «ботал по фене» ему шили связь с криминалитетом. Фильм " Джентльмены удачи " ещё не вышел, и что такое «редиска» или «пахан» по замыслу психиатров благовоспитанный мальчик знать был не должен. Чуть не завалили сына врача кафедры ВМГТ Торосовой - Михаила. Забраковали его вначале, т.к. на вопрос о самом скорбном дне жизни, он ответил, дескать день смерти отца. Проявил «психологическую неустойчивость», понимаешь. Наш генерал Сененко А.Н. грудью встал на защиту Михаила, так как был дружен с его умершим отцом. Миша после завершения адъюнктуры убыл на ПМЖ в США, не уплатив долг Родине, так что здесь психиатры были близки к истине. После душного стояния в очередях к специалистам, где-то на окраине Красного Села, мы все оказались не в лучшей физической форме. Помню, после кручения на кресле Воячека меня так кидало из стороны в сторону, что щитовые стены барака ходили ходуном, а исследователи с трудом уворачивались от моего неуправляемого костлявого тела (72 кг при росте 204 см). После третьего кручения, когда я чуть не вышиб лбом входную дверь, эксперимент прервали и подписали годность на желанный морской факультет. Почему меня помиловали, осталась загадкой , то ли я был помечен кафедрой физкультуры, то ли ЛОРики  решили, что этот дистрофик все равно не дойдет до финиша с такой- то вегетатикой. В заключение рассказа про чудеса, творимые в разное время  медкомиссией, могу вспомнить историю с Гришей Тонких. Геркулес под 2 метра ростом, сын московского генерала, он был контактным и простым парнем, без особого столичного снобизма. Говорили, что входил в состав юношеской команды ЦСКА. Забегая  не далеко вперёд на первый курс, скажу, что «папа Морев» сформировал поначалу даже комнату на троих баскетболистов: Сапроненков, Стойко, Тонких. Эта связка оказалась не жизнеспособной. Так вот, при сдаче экзаменов наш Гриша цепляет где-то дизентерию. Мы огорчены предельно и готовимся попрощаться с товарищем, которого помещают в инфекционную клинику Академии. По прошествии нескольких дней узнаем, что могучий организм Григория совладал с недугом, а выездная экзаменационная комиссия не позволила ему сойти с дистанции. Верно сказано, что строгость российских законов компенсируется необязательностью их исполнения, ну или творческим подходом на местах. Подозреваю, что мы уже были в " ректорском" списке с  Гришей Тонких».

 

     Нас поселили в больших военных палатках с двумя рядами двухярусных железных коек и большим проходом посередине, где в холодное время устанавливаются железные печи «буржуйки». Занял я верхнюю койку, запрыгивая и спрыгивая с неё по многу раз в день. Иногда прикалываясь, изображая Валерия БрумеляJ, запрыгивал перекидным прыжком в высоту под хохот соседей. Сумка с вещами  и учебниками хранилась или у стены палатки, или под нижней кроватью. Полуботинки оставались внизу под нижней койкой, брюки с рубашкой висели на спинке кровати. Мой опыт пионерско-лагерной жизни был конечно большим, но скажем помягче, не такой жёсткий, но ничего, приспособился… О чём всерьёз пожалел, это о минимальном запасе носков и белья, взятого с собой. Стирал ежедневно, сушил «до полуготовности» и одевал снова, досушивая на бегуL. Обувь досыхала только днём на солнце, когда разувался, раздевался и занимался «с полянкой на спине» или проще говоря просто валяясь;-). В общем экзамены были расписаны, а заниматься в принципе уже и не сильно требовалось, так только: листать, вспоминать, повторять… Распорядок дня обычный: подъём, зарядка, завтрак-обед-ужин, прогулка строем и отбой. Никуда не отпускали из лагеря под угрозой «расстрела» (, шутка-всего лишь отчисления:-). Так родился бессмертный девиз На Все Годы нашего обучения: КОНКУРС ПРОДОЛЖАЕТСЯ!

 

     Старшими у нас, гражданских абитуриентов, были военнослужащие СА и ВМФ, которые свои вступительные экзамены завершили раньше, иногда сдавая их даже в войсках выездным комиссиям, а сейчас ожидали наших итогов, чтобы уже ВСЕХ нас вместе включать в окончательные официальные списки поступивших.   В зависимости от ума, степени сволочизма и добросовестности, они  по-тихоньку, а некоторым и всерьёз, портили пацанам нервы. Надо честно признать, что и пацаны были не все в подарочной упаковке…   У нас старшим взводной палатки оказался весёлый, с  голубыми глазами и с мохнатыми, светлыми ресницами на улыбчивом лице, белобрысый спортивный, младший сержант Алексей Германович. Как выяснилось, он был из кремлёвского полка, из Роты Почётного Караула, совсем «не заражённый» хронической инфекцией дедовщины. Вероятно, знаменитая структура из трёх букв умела в их полку делать надёжные прививкиJ. Он был спортсменом-лыжником «без вредных привычек» и в РПК  призван из Челябинска. Рост наш оказался одинаковым, но он был уже мускулистый, сформированный 21 летний мужчина, а я ещё только «доживал» последние недели до 18-летия в юношеских габаритах. Он усмехнувшись сказал, что к ним отбирают призывников с 4-х сантиметровым разбросом по росту от 178 до 182 см. Каждому шьют персональную форму, пару сапог, фуражку, абсолютно подгоняя по фигуре. На почве Уральского Землячества мы с тёзкой сразу сблизились.

 

     Со звонка будильника, как бы «сигнала горна», на тумбочке Дежурного по лагерю, по его команде, продублированной зычными голосами подчинённых, начинался «Подъём». С голым торсом и в одних трусах, в которых ещё успокаивались воспоминания от молодых эротических сновидений, бежали строем к лагерному вековому военному наследию, «повидавшему» на своём веку многие поколения кадетов и гардемаринов, к бетонным писсуарам, и, встав в шеренги напротив друг-друга,  облегчали души… Туалет тоже был многоочковым наследством седых времён. Ещё интересней оказалась система питания «Всё Включено» для абитуриентов, на столы для десяти молодых голодных волчат ставят два трёх литровых алюминиевых бачка. Первый – с борщом, или с капустными щами, или с гороховым супом, но всё только с запахом мяса. Второй - с пюре из сухой картошки, а к нему (барабанная дробьL) с куском отварной рыбы селёдки-скумбрии «по-вьетнамски» – вода, соль, перец и в конце 1 листик лаврушки на бак. Всё вскипятить и варить изредка помешивая, подавать холодным!» ну или, изредка, подошво - образный кусочек говядины размером со столовую ложку (без ручки естественноJ). На третье-ежедневная порция  холодного, чуть сладковатого компота в эмалированных кружках с парой печенюшек на десерт. За пару тройку недель память о мамкиных плюшках у всех с боков сошла,  подстройнив мальчишечьи фигуры. Спасением был только буфет и личные деньги. Помню покупаю банку сгущёнки, тут же пробиваю гвоздём две дырки и высасываю в один присест, так и выжил ;-). Не менее интересной была общая помывка один раз в неделю. Казалось бы, в таком военном лагере должна быть ожидаемая, настоящая баня с вековой «выслугой лет», с парной по-русски и с моечной… Но нет, стоят две палатки из военного набора для санитарной обработки в полевых условиях войск, выходящих из очага заражения-загрязнения. В первой, в «раздевальной», сразу проблема: куда складывать  снимаемое с себя?, так чтобы потом найти и снова в него же одеться. Замечательный принцип потока: всё с себя долой в мешки, голыми вперёд в душ, голыми на выход  и , вытеревшись, одеть комплекты свежего белья или формы б/у, но у абитуриентов то её совсем нет. Во второй палатке «моечной» всего четыре соска душа. Подогреваемая автомашиной вода для душа, качаемая насосом,  подавалась в палатку толчками, и  смешивалась с холодной водой из мягкого резервуара по закону случайных чисел в разнообразных пропорциях. Вода чаще оказывалась холоднее, чем того хотелось бы…ну так уж вытекалоJ. А уж про постираться в душе и речи нет.

 

     Как бы между делом, шла проверка абитуриентов и по другим заслугам. Прежде всего по спортивным нормативам. Пробежали в одежде со стартом из неожиданного положения - «лёжа» 100 м, потом ещё пару кругов по стадиону, что было мне тогда как «дробинка слону». Вспоминает Петя Сапроненков: «В Красном Селе почти каждый абитуриент имел папочку с дипломами за игру на скрипочке, либо грамоты за спортивные достижения. Борьба за лидерство во всех областях человеческой деятельности между тремя факультетами началась ещё до подготовки приказа о зачислении. Помнится, каждый второй кавказский мальчик, если не каждый первый, слыл мегамастером…Мастером спорта СССР по футболу. После поступления, правда «мастерства» заметно поубавилось. Помню Фима Парипский в открытом летнем туалете подошел ко мне, скомандовал вытянуть правую руку и удовлетворенно заключил: "Годишься. Возьму тебя в команду на рапиру..." Он не знал, что меня уже взяли в команду… Мастеров Высшей Лиги СКА, Ленинград - центровым. Я, будучи крайне не амбициозным, согласился, правда, и на рапируJ. (Однако, сам Фима утверждает, что он Шпажист, поэтому Петя здесь может быть не точен. А.К.)

 

     Спорт отличается от физкультуры двумя признаками: наличием специальных сооружений (стадион, бассейн, спортзал, тир и т.д.), а также присутствием зрителей. В годы нашей юности физкультуры было мало и преподавали её плохо. Многим ребятам с хорошими спортивными данными просто негде было их доводить хотя бы до разрядного уровня. Мишка Маркин конь ещё тот, Коля Одинцов атлетический парень, но там, где они жили спорт разрядам взяться было неоткуда. Мы слегка баловни судьбы. Это факт. Спортзал был практически в каждой ленинградской школе. Учитель физкультуры (физрук) понимал, что детей надо развивать физически, но как это делать, имея 2- 3 урока в неделю , мало кто представлял. Припоминаю кувырки на матах, прыжки через козла и лазание по канату, а также летом - игра в мяч во дворе школы. Чтобы получить значок ГТО мы классе в 9-10 бегали кроссы и бросали гранату. Готовить себя к спортивным состязаниям Большого Спорта могли преимущественно жители крупных городов, ну и   безусловно Ленинграда и Москвы».

 

     Наконец, День Расплаты наступил, первый экзамен химия-отлично. Наступил день и для последнего – физики. Взял билет, написал план-наброски ответа, решил задачи. Сижу жду. Освободился подполковник в армейской форме, уже в возрасте, седой. Доложился, присел. Отвечаю первый вопрос, он доволен. Следующий вопрос тоже всё отлично. Посмотрел задачи, всё отлично. Причём называет оценку вслух и я… внутренне расслабился. Потом ни с того, ни с сего говорит: « А реши мне с ходу задачку: Есть электрическая цепь постоянного тока с одним ЭДС и двумя одинаковыми сопротивлениями. Скажи-ка мне, дружок, какое напряжение будет на первом сопротивлении?»

 

Я в ступоре… Смотрю на схему, вижу цепь с последовательным соединением сопротивлений. Пишу формулы для последовательного, но не могу сообразить ответ.

 

«Напиши формулы для параллельного соединения».

 

Написал и их…

 

 « Хорошо, пусть ЭДС=10 вольт, каждое сопротивление по 2 ом , сколько вольт на каждом?»

 

Молчу.

 

«Ладно…, на какой факультет отобрали?»

 

 «На морской четвёртый…»,- отвечаю.

 

 «Ставлю –оценку хорошо, забираю балл за дополнительный, тебе четырнадцать баллов поступить за глаза хватит, а сам ответ был отличный, идите...»

 

Встаю, начинаю разворачиваться, и… как «обухом по голове»: «Пять вольт будет!»-говорю.

 

Он заулыбался: «Молодец, поступишь и так, не буду исправлять, иди увидимся ещё;-)»

 

И как «в воду посмотрел», именно он, подполковник Хитун Всеволод Андреевич  преподавал медицинскую физику в нашем отделении 10 взвода и именно ему я сдавал  курсовой экзамен, но об этом расскажу позже. По ходу экзаменов, заметно таяли наши ряды. Смотришь вечером, то тут, то там на койках лежат свёрнутые матрасы безвременно «погибших» и покинувших нас претендентов. По утрам становилось прохладно, да и дожди уже не грибные пошли. Утром глянешь вниз, а по палатке ручейки, хорошо, если твоя обувь вне зоны подтопления.  Это описано в замечательном рассказе Сергея Самодумского «Еврейский патрон» из сборника его рассказов посвящённых памяти нашего однокурсника Юрия Николаевича Макарова.  Хотя сам рассказ относится к периоду службы Юрия как воина-интернационалиста в Анголе, но в нём Сергей ярко описал и будни абитуриентов в Красном Селе:   

 

      «Академические абитуриенты жили далеко за городом в Красном Селе в палаточном городке. Там же сдавали экзамены. Нас расселили в 20-местных палатках на двухъярусных койках. Назначались дневальные. Всё, как у взрослых. Ночью прошёл сильный дождь. Потоками воды всю обувь смыло в дальний угол палатки. После подъёма побежали на физзарядку босиком. Возвратились, а под каждой койкой стоят наши туфли, тапочки, кеды (ничем, кстати говоря, не отличающиеся от продающихся сейчас, мода возвратилась на новом технологическом витке). Дневальным был Юра, он их и расставил. Он помнил, что было на ногах у каждого из нас. Это было похоже на цирковой номер. Память помогала ему и учиться. Прослушал лекцию, внимательно слушал на занятиях, всё – готов к завтрашнему дню».  

                                                                                                               

      На первом курсе мы с Юрой оказались в одном взводе, где и подружились. Он неплохо учился, но отличником быть не стремился, оставался хорошим другом, периодически «бодался» с нашим замком взвода Михаилом Сацуком, веселя нас своими «проказами». После Академии и Северного Флота, побывал в Анголе, а службу закончил Начальником Центральной поликлиники ВМФ в Москве.

 

     Отпросился я на почту позвонить домой родителям, рассказал, что всё сдал, ожидаю объявления официальных списков поступивших. А от них  тоже жду - посылку с моими вещами, а то здесь уже холодно и нельзя же таскать одно и тоже целый месяц. Снарядили в Ленинград «гонца»-Володю, будущего мужа моей сестры. Привёз всё, что я просил, и «отпросил» меня с собой в гости к Ленинградским друзьям спортсменам. Он в те годы уже был в сборной СССР по скоростному бегу на коньках. Помню наелся сытно и, главное, черешня была на столе – первая для меня в том году. Володя рассказывал, что получая мои письма с оценками, мама с отцом загрустили, поняв, что меня уже никуда не отпустят. Мама, с его слов, каждый день ставит пластинку с песней «Вы служите мы Вас подождём…» и тихо слёзы утирает, ну, в общем, как чувствовала-сбылосьJ.

 

     Потом было собеседование по зачислению на Морской Факультет, на котором я впервые увидел Начальника морского факультета генерал-майора м/c Семёнова Василия Васильевича, у которого в 1966 году был всего лишь только второй набор слушателей, и полковника м/c Морева Сергея Фёдоровича, у которого это был последний 6-ти летний набор слушателей.

 

 

      Тощенькое моё личное дело с медицинским заключением ВВК при обследовании в Свердловском военкомате, характеристикой, справкой с работы, документами по спортивным разрядам, ну и первого в своей жизни паспорта до кучи лежали на столе. Демократичный вопрос генерала: «На какой Факультет хотите и почему?», вызвал у меня смешок внутри.  Когда Высокая комиссия состоит только из одних моряков, любой быстро прикинет, что выбор за тебя уже сделанJ «На Морской желаю, родился в Феодосии, хочу служить на родине, на Чёрном море!,  но готов на любой другой!», - бодро так отвечаю… Развеселились, даже что-то сказали , вроде не могут гарантировать мне Черноморский, ну иди с миром. Точно помню, были ребята, не согласные  стать морскими врачами, отчислялись даже с проходным баллом. В народе культивировался страх перед подводными лодками. Морская судьба оказалась к нам благосклонной , ни один однокурсник не ушел из жизни в связи с аварией на надводных кораблях или подводных лодках, ( хотя было всякое). А, вот скажем в Афганистане полегли наши ровесники и военные доктора с других факультетов...

 

    Пока шло утверждение списков, мы отдыхали. В это время Алексей Германович тоже уже успешно поступивший решил забрать свои документы, вернуться в Москву и поступать с этими баллами уже там, в гражданский ВУЗ. Он мне понемногу рассказывал о Москве, о Кремле, о личном впечатлении от встреч с членами Правительства на внутренних постах в зданиях Кремля, о музеях  Кремля и о своей службе там. Показывал как надо красиво «ходить», о «балете» - шестичасовых ежедневных занятиях маршировкой и упражнениями с оружием.

 

  «Я здесь посмотрел, подумал и для себя отчётливо понял – нет, не хочу я всю жизнь носить погоны. Я твёрдо решил уехать. Поехали, Лёха, вместе со мной...» Но я к подобному варианту точно готов не был: «Нет, Алексей, останемся друзьями, ты мой адрес здесь знаешь, напишешь потом мне свой.» Так он тогда уехал, осенью пришло письмо с его новым адресом и наша почтовая дружба сохранилась на годы. Он в 1966 году в Москве поступил в Тимирязевскую Сельско-хозяйственную академию по экзаменационной выписке из Военно-Медицинской.  Жил всё время в студенческом общежитии, успешно окончил учёбу, там же вскоре защитился, а потом преподавал на одной из кафедр. Однажды, уже на третьем курсе он приезжал в нашу съёмную комнату на Лесном, ко мне в гости в Ленинград. Потом несколько раз мы ещё с ним встречались уже в Москве. Оказывается был он женат, но через пару лет развёлся. Он так и оставался без нормального жилья уже будучи и преподавателем, и кандидатом наук, да и без нормальных денег тоже. Заметно отдалились мы за эти годы, слишком разная у нас сложилась жизнь. В конце-концов плюнул он на всё и в 90-е возвратился жить в Челябинск в квартиру матери. С тех пор растворился в безадресной зоне, да и у меня  с адресами, городами, частями было по-разному. Потерялся совсем..., а я помню, и где-то понимаю, что и я мог оказаться с похожей судьбой, если бы тогда уехал с ним в Москву!  Часто бывает, что «Витязь» на коне не видит перед собой камня на распутье судьбы, а на нём есть указатели: направо пойдёшь «в шоколаде будешь», налево «козлёночком станешь...» только поворачивай правильно.

 

    К собеседованию «понаехали» ;-)) неизвестные нам люди - «ленинградцы»: разные, многие со связями, кто-то- с понтами  мажоров, кто-то - обычный нормальный парень… Некоторых вроде бы даже видели на экзаменах, но мимолётны те впечатления среди сотен лиц, не до внешнего мира, когда внутренний напряжённо трудится.  Новым фактором стало перемешивание наших рядов с «ленинградцами». Весь период поступления для них прошёл, благодаря близости дома, в привилегированных комфортных домашних условиях, с нормальным бытом и едой, иногда с участием влиятельных родителей на любом этапе отбора. Перезнакомились потом и начали постепенно узнавать друг друга. Впереди длинная дорога, в том числе и крепкая дружба на всю жизнь. Командование провело по-взводные  соревнования. Первые старты быстро привели меня в сборную команду академии по лёгкой атлетике. Много лет спустя, на одной из встреч нашего курса, не помню уже кто рассказал правду о нашем двойном конкурсе в 1966 году из 18-ти человек на 1 место. Перескажу от лица рассказчика: «По разнарядке Министерства Обороны на морской факультет определены 100 мест. Генерал-майор м/c Семёнов В.В., бывший Начальник Медицинской Службы Краснознамённого Северного Флота, а ныне Начальник Факультета подготовки врачей для ВМФ, знакомился с подготовленным Кадрами списком кандидатов, которые должны были гарантированно поступить в ВМА.  В списках тех уже (!) значились не много, не мало, а 60 человек… Поскольку за первый год в Академии генерал уже узнал, чем иногда отличались «рабоче-крестьянские» дети от потомков «учёных, врачей, командиров и политработников», он задумался. Бывают исключения, но всё же, надо и врачей выпускать для Флота, ему бы это не знать за годы Флотской службы на Севере… Тогда Василий Васильевич решил поставить, вроде бы, условие: набираем на одного списочного - одного рабоче-крестьянского или «режьте список до 50 человек»!  Легко сказать «режьте», решили мудро: «Давайте просить разрешения, в связи с необычно высоким конкурсом от двойного выпуска 10-х и 11-х классов, временно, на 1 год, превысить лимит приёма на 20% до первой и второй сессий, а за этот год  уж точно войдём в установленные цифры, отчисляя за неуспеваемость и/или недисциплинированность.» Не знаю правда ли это, но жизнь показывала, что очень похоже на правду. (Теперь знаю, точно правда, сам Василий Васильевич Семёнов, будучи уже на пенсии, лично подтвердил этот факт Анатолию Габидулину  много лет спустя).

 

     После оглашения списка поступивших начался период формирования взводов курса с 7-го по 10-й, я попал в 10-й. Петя Сапроненков рассказывал потом. «Можно сказать, что взводы формировали по принципу языка - 7 и 8 немецкий и франц. 9 и 10-английский. Оказалось, что в 8 попало большое число –Ленинградцев».

 

Потом наш Начальник курса полковник м/c  Морев Сергей Фёдорович  представил нам офицеров - слушателей,  старшин и сержантов - слушателей, которые будут вместе с нами учиться и командовать отделениями и взводами курса. На первой вечерней проверке я чуть не сделал шаг вперёд, когда услышал знакомую с детства фамилию «Сотников»J. Из строя вышел Леонид Сотников из 7-го взвода. Потом мы с ним разговаривали, выясняя откуда он родом, где жили родители и не «в родственниках ли мы» по линии моего отца. В лагере стартовал «Курс молодого бойца», но до торжественного принятия Военной Присяги мы были, юридически, ещё гражданскими лицами. 

 

     А помните наши вечерние прогулки под строевые песни?  Первую исполняли чаще других: «Моряк в развалочку сошел на берег, как будто он открыл 500 Америк...», там ещё припев был такой: «Ах море, море…» Мы его распевали по-своему: Ах, МОРЕВ, МОРЕВ не может жить, не может жить без моряка…   Вот ещё от Петра Сапроненко: «Ах как любит ,черноокая моряка красавца сокола...» Откуда взялись эти шлягеры, кто их написал? Неважно уже. Полагаю, старослужащие «занесли» этот прекрасный вирус с эротическим подтекстом.  Песни вырабатывали в нас некую лихость и молодцеватость. Вот бы воспроизвести целиком эти строевые песни с цокотом копыт-каблуков и с присвистом.   Вечерние прогулки под мерный стук ботинок и хоровое пение тех, кто ни до, ни после никогда ничего сроем не пел делали из толпы вчерашних школьников воинское подразделение, которым мы с однокашниками являемся до сих пор. «Это я так думаю…», как говорил Фрунзик Мкртчян в «Мимино».  

 

      Вскоре Командование  назначило  заместителем  Начальника курса  капитана Рыжевского Н.Н., а его строевым  помощником  главного старшину Клочкова Г.А.  «Альбатрос», такое заслуженное военное прозвище было у этого выпускника Уссурийского Суворовского училища на нашем курсе. Командирами взводов назначили офицеров-слушателей с нашего курса, а начальниками отделений старослужащих-слушателей с седьмого по десятый взвод. То, что офицеры у нас оказались лучшие в 7 и 8 взводах, это факт. Володю Зайцева  впоследствии и годы спустя взяли преподавателем на кафедру ВМГТ. О Евстратове - вспоминаю только хорошо, он будет служить в Отряде космонавтов вместе с Юрой Шпатенко. Командиром моего  10-го  взвода был назначен старший лейтенант Жданович  Г.Б., спокойный , уравновешенный и доброжелательный офицер, а его заместителями  сержант Сацук  М.М. и младший сержант Садовый О.Т. Появление у нас командиров младшего звена, уже послуживших и имевших за плечами собственный опыт неуставных и так называемых «дедовских» отношений на службе, с годами «наработанными методами управления войсками» L, привело к сопротивлению многих «свободолюбивых»  человековJ. Я  понимал, имея опыт вечерней школы, что это не надолго, начавшаяся учёба в Высшей Школе  быстро всё поставит на свои места, так как старослужащие объективно имели разрыв в процессе обучения после школы,а те кто поумнее уже сейчас вели себя адекватно. Тем не менее, как без этого, определённую порцию издевательств я получил: камешки вдоль дорожек равнял в линию, в наряды внеочередные ходил, индивидуально маршировал. Устойчивая нервная система спортсмена и пройденный пролетарский путь позволяли посмеиваться внутри «над убогими придирками», а внешне молча улыбаться… Ох и раздражала Сацука М.М. с  Садовым О.Т. эта  моя  реакция на прессинг.

 

      Всё хорошее заканчивается, до свидания Красное Село, нас везут автобусы в первую в жизни казарму. Там выдадут форму, мы принарядимся и станем как патроны в обойме - одинаковыми (шутка;-) или всё же штучным боекомплектом?

 

 

 

 

 

 

 

 

Прочитано 1056 раз
Другие материалы в этой категории: « Биография Киселева А. Ф. Глава 2. Старые стены »
Авторизуйтесь, чтобы получить возможность оставлять комментарии

Пользователь