Влияние руководящей и направляющей роли родной партии на службу молодых лейтенантов продолжилось, причем без перерыва. Проводники этого влияния, называемые, в то время, в среде политически незрелых офицеров, политрабочими*, мыслили крайне нетрадиционно. Например, к революционным праздникам, они имели привычку организовывать смотры художественной самодеятельности и брать повышенные социалистические обязательства. О соревнованиях расскажу позже, а об искусстве – прямо сейчас.
Делалось это таким образом: желающих петь и танцевать лейтенантов, в приказном порядке, при строжайшем контроле загоняли в хоры и ансамбли. Отсутствие музыкального слуха, а так же болезнь Паркинсона, во внимание не принималось. Выбрать, правда, было можно: между песнями и плясками или проявить себя в оригинальном жанре.
Так, вот, меня, уже лишенного иллюзий, но не умеющего еще показывать фокусы, определяют в сводный из лейтенантов хор, жидко разбавленный двумя женщинами и тремя матросами. Вечерами, семь раз в неделю, разучиваем, под зорким взглядом дежурного политмассовика*, песни про родного «рулевого», испытывая при этом легкую тошноту. Голова от этого, работала, только в направлении уклонения от этого «театра полного абсурда». И пришла мысль, как мне тогда казалось, гениальная: сменить жанр. Я и мой сообщник, такой же лейтенант, выбирали среди номеров праздничного концерта то, что больше всего, после пения не умеем делать - танцы.
В хоре, отсутствие слаженности почти не заметно - открывай рот как рыба и - все. Да и политические песни не отягощены наличием мелодий. В плясках же, очень видно отсутствие координации движений. Поэтому, переписываемся в танцы, надеясь на них показать полную к ним неспособность, за что быть впоследствии, отчисленными из кордебалета и обратно в вокал не вернуться. То есть, в одном месте будут считать, что мы находимся в другом и, сами понимаете, наоборот.
Приходим на репетицию, начинаем показывать полнейшую бездарность, а главный политтанцор* уверяет, что все замечательно, что у нас талант и, что через пару недель нас не стыдно будет откомандировать в ансамбль имени Александрова.
Пришлось обратно в хор и на концерте спеть целых две песни.
Спел бы и сейчас, но слова и мелодию забыл.